Ганнибал. Бог войны - Кейн Бен - Страница 39

• Предыдущая
• 39/97
• Следующая

Раздраженный и немного обеспокоенный, что кто-то разглядит правду под его бравадой, Квинт немного прошел вдоль укрепления. Секция, какую они охраняли, располагалась близ основного лагеря и включала одни из проделанных через равные промежутки ворот, выходивших на Сиракузы. Ворота открывались, только когда посылали дозор проследить за возможной активностью противника. К счастью, такое случалось редко. До сих пор солдаты испытывали разумное почтение к смертоносным устройствам Архимеда. «Зачем рисковать жизнью солдат на ничейной земле, когда не планируется никакого штурма стен? – думал Квинт. – Марцелл не такой дурак. Он временно бережет силы для того времени, когда они понадобятся».

Ходили слухи, что в Сицилию направляется флот из Карфагена. Говорили, что он высадит войска на юго-западе. Это имело смысл. Там, на побережье, располагались города Гераклея и Акрагас, и почти до окончания предыдущей войны они служили оплотом Карфагену. Если слухи имели под собой основание, Марцелл не станет принимать вызов, решил Квинт. Несомненно, поэтому он и стал покорять городки вроде Мегары Гиблейской. Если слишком большая часть острова перейдет к Сиракузам и Карфагену, положение римлян в Сицилии окажется тяжелым для обороны, особенно если скоро прибудут тысячи карфагенян.

– Ставлю обол, что знаю, о чем ты думаешь, – откуда-то справа и сзади донесся голос Урция.

Квинт обернулся; ему не понравилось, что он не услышал приближения друга, и его по-прежнему раздражали собственные мысли.

– Ни о чем особенном.

– Врешь.

Уязвленный Квинт открыл рот, чтобы дать язвительный ответ, но Урций опередил его:

– Все мы забиваем себе голову дерьмом, с ужасом думая о еще одном сражении, брат.

Юноша посмотрел в обе стороны вдоль вала; к счастью, там никого не было.

– Кто сказал, что я думал об этом? – с пылом спросил он.

– Это ясно как день при взгляде на твое лицо, Креспо. Почему? Да потому что все мы до одного думаем о том же! Тразименское озеро и Канны были ужасны, и мы никогда их не забудем, но побоище в гавани было чуть ли не хуже. Все утонувшие… – Урций состроил гримасу. – Человек не может без ущерба для себя видеть такие вещи. Снова испытать тот кошмар никому не захочется. Это нормальная реакция. У нас всех на душе одно и то же.

Он крепко сжал другу локоть. Квинта распирала масса чувств. Страх. Облегчение и гордость, что у него есть такой друг, как Урций. Любовь к человеку, который видит его слабость и не осуждает за нее.

– Когда придет время идти и сражаться снова, твои яйца съежатся, но ты будешь сражаться вместе с нами, верно?

– Конечно! – ответил Квинт.

Несмотря на возможный исход – смерть, – было бы невообразимо повести себя иначе. Товарищи значили для него все.

Урций перехватил его взгляд.

– И мы будем рядом с тобой. Что бы ни случилось.

Квинт прислонил свой пилум и щит к парапету и неуклюже обнял приятеля.

– Ты хороший друг.

– Как и ты для меня, – ответил тот, обнимая его в ответ.

Юноша почувствовал, как в уголках его глаз выступили слезы.

– Я и не знал, что вы парочка моллисов! – воскликнул Матвей.

Вместо ответа Квинт и Урций сделали непристойный жест.

– Берегись, а то и тебя оприходуем! – с плотоядной улыбкой предостерег Квинт.

В это время Марий, еще один из их новых товарищей, издал свист, означавший «идет начальство», и все с внезапным интересом стали наблюдать, что происходит за валом.

Простучали шаги по ближайшей лестнице, и Квинт рискнул посмотреть влево. Поднимался кто-то незнакомый.

– Ребята, глядите! Это не из наших, – проговорил он краем рта.

Урций двинулся вдоль вала, как и полагается часовому. Его друг остался на месте в надежде, что командир, кто бы он ни был, не задержится здесь надолго.

К его досаде, шаги вновь пришедшего остановились рядом с ним. Квинт оглянулся и отдал салют.

Подошедший, центурион, критически осмотрел солдата. Он был чисто выбрит, с квадратным подбородком, лет сорока.

– Вольно.

– Чем могу служить? – спросил Квинт, становясь «вольно».

– Значит, это Сиракузы, – сказал центурион, рассматривая стены вдали. – Укрепления внушительные.

– Так точно.

– И неудивительно: полагаю, они простояли полтысячелетия… Ты принимал участие в штурме?

«Он пришел с подкреплениями», – удивленно подумал Квинт.

– Так точно.

– Все было так плохо, как говорят?

– Так точно. – Юноша старался забыть, как погибли Волк и Невезучий, но не получалось.

Центурион хмыкнул.

– Вы только что прибыли, центурион? – рискнул спросить Квинт.

– Да. Сенат прислал нас из Цизальпинской Галлии.

Квинт вдруг ощутил к центуриону родственное чувство.

– Вы тоже были при Требии?

На лице прибывшего мелькнула досада.

– Нет. Я находился в Виктумуле, в городке к западу от Плацентии. Во время сражения при Требии мне пришлось остаться за его стенами.

– Я помню Виктумулу. Ганнибал разграбил этот город после Требии. Вам повезло выжить.

Тут лицо центуриона потемнело. «Почему ему это не понравилось?» – удивился Квинт и попытался спасти ситуацию:

– Наверное, Фортуна улыбнулась вам в тот день, как и нам в гавани под Сиракузами.

Лицо центуриона немного смягчилось.

– Богиня удачи в лучшем случае капризна, но когда пала Виктумула, она, наверное, была в хорошем настроении.

– И с тех пор вы воевали с галлами?

– Да, с теми грязными дикарями. Будет неплохо для разнообразия повоевать с сиракузцами. Я слышал, тут можно убить и гуггу… Было бы здорово. – У центуриона загорелись глаза.

– Конечно, – бесстрастно проговорил Квинт.

Не стоило говорить, как его порадовало время, когда строили вал вокруг Сиракуз.

– Пера!

Центурион взглянул вниз. То же сделал Квинт. Внизу сидел на коне другой центурион, держа в поводу другого коня.

– В чем дело? – спросил Пера.

– Я тебя обыскался. Вызывают. На закате надо быть на совещании у командования. Марцелл хочет нас видеть. Ты готов?

– Да.

Ничего не сказав Квинту, Пера спустился по лестнице.

«Похоже, жесткий человек», – подумал Квинт. Он не знал, почему, но Пера ему не понравился.

Урций подошел к нему раньше, чем центурион добрался до своего товарища.

– Чего ему было нужно?

– Как обычно: посмотреть на Сиракузы.

– Значит, новичок?

– Да. Он и его часть прибыли из Цизальпинской Галлии. Они не сражались при Требии, и это, похоже, его больная мозоль.

Тут Пера оглянулся, и у Квинта похолодело в животе. «Дерьмо! Надеюсь, он это не услышал!»

– У вас прекрасный конь, – крикнул он, чтобы отвлечь внимание, указывая на вороного жеребца с белыми бабками.

Пера скривил губы.

– Что понимает в лошадях рядовой гастат?

Уязвленный, Квинт вспыхнул. Он скакал верхом с юных лет, может быть, вероятно, в отличие от Перы. Юноша сам решил пойти в пехоту, но в подобных случаях, когда не мог открыть слишком много, чтобы не быть разоблаченным, в нем вскипало возмущение. Не подумав, Квинт ответил:

– В детстве у нас было несколько лошадей.

– Умеешь скакать верхом? – В голосе Перы слышалось недоверие.

Квинт ощущал на себе взгляд Урция и понимал, что друг безмолвно умоляет его немедленно закончить разговор. Но им овладел какой-то демон. Плевать на Перу. Этого высокомерного болвана.

– Умею. И неплохо.

Пера взглянул на своего товарища и усмехнулся.

– Слыхал? Мы наткнулись на гастата, которому следует быть в коннице!

Второй центурион рассмеялся.

– Прекрасная находка! Может быть, тебе стоит устроить с ним гонку?

– Это мысль! – Пера снизу посмотрел на Квинта. – Что скажешь? Ты и я, сегодня вечером. Гай, – он кивнул на товарища, – даст тебе своего коня. Дашь?

– Конечно, – подтвердил центурион.

– Спасибо, но не смогу, – ответил Квинт, чувствуя, что ситуация быстро выходит из-под контроля.

Лицо Перы посуровело.

– Почему же?

• Предыдущая
• 39/97
• Следующая