Последний хранитель (ЛП) - Колфер Йон - Страница 27

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая

Когда боль улеглась, он приложил пальцы к губам, стараясь свистнуть своим соратникам. Свистеть такими необычными пальцами оказалось непросто. Звук, сорвавшийся с губ, больше походил на слюнявое сипение.

— Что это за сигнал, шеф? — сказал Ежви Хан, гном, который когда-то умело обращался с топором. — Это перерыв на обед?

— Нет! — закричал Оро. — Мне нужны мои землекопы. Собраться вокруг.

Кролики стали быстро сбиваться в кучу возле его ног. Их маленькие усы подрагивали в нетерпении.

— Взять гнома, — приказал Оро. — Я бы сказал: «принести его живым», но сомневаюсь в ваших нынешних возможностях.

Кролики пристукнули задними лапами в знак согласия.

— Итак, приказ довольно прост, — сказал он, с оттенком сожаления. — Убейте его.

Толпа кроликов повалила в дыру, алчно вгрызаясь в раненого гнома.

«Быть убитым кроликами, — думал про себя Оро, — далеко не самый лучший способ покинуть этот мир».

Оро не хотел на это смотреть. Гномы были частью волшебного народца, и при других обстоятельствах они могли бы быть союзниками. За своей спиной он слышал хруст костей и шелест обрушивающейся земли.

Оро вздрогнул. Он предпочел бы лицом к лицу столкнуться с троллем, чем с кучкой плотоядных кроликов.

Стоя на платформе, Опал почувствовала, как на ее сердце полегчало, когда прекратились страдания еще одного недруга.

«Скоро твоя очередь страдать, Жеребкинс», — думала Опал. — «Но убить тебя было бы слишком просто. Может быть, ты уже страдаешь. Может быть, твоя прелестная женушка уже открыла подарок, который послал ей мой маленький гномик».

Опал напевала короткую песенку, пока разбиралась со второй печатью.

Опал не осознавала этого, но она напевала популярную песню из шоу Пипа и Кипа.

В Гавани дела никогда не шли так плохо, как сейчас. Даже эльфы-телепаты, которые легко могли видеть картины прошедших тысячелетий и любили вдалбливать школьникам, как хороша жизнь сегодня по сравнению с тем, какой она была в те годы, должны были признать — это был самый черный день в истории Гавани.

Жители Гавани переживали самую темную ночь в их жизни, которая стала еще темнее из-за отсутствия питания в сети. Единственными источниками света оставались лишь сигнальные лампы, работавшие от старых подземных геотермальных генераторов. Гномья слюна вдруг стала невероятно ценным продуктом, и вокруг статуи Короля Фронда можно было увидеть многих родственников Мульча, проворно организовавших здесь торговую точку и продающих банки светящейся слюны за пару слитков золота.

ЛеППРКОН делал все, что было в его силах, терпя острый недостаток оборудования. Самой большой проблемой стала координация действий отрядов. Сеть камер и беспроводных концентраторов, паутиной пролегшая по сводам пещеры, была улучшена три года назад линзами из Лабораторий Кобой. Представьте, что произошло с этой сетью — она в одну секунду загорелась и обрушилась вниз на жителей Гавани, оставив на многих паутинообразные узоры шрамов. Все это значило, что ЛеППРКОНу приходилось работать, полагаясь лишь на старые радиоприемники. Некоторые молодые офицеры вообще не могли ничего сделать без полного оснащения и их обожаемых шлемов, и чувствовали себя потерянными без поступлений новой информации из Полис-Плаза.

Половина всех сил была направлена на то, чтобы остановить безумный пожар в Лабораториях Кобой, которым завладела автомобильная компания «Хром». Взрыв и последовавший за ним пожар уничтожил громадную часть подземных пещер, а пластигелевые трубы[9] едва выдерживали перепады давления. ЛеППРКОН прорвался через все завалы и укрепил крышу пневматическими колоннами, но огонь все равно разъедал металлические подпорки, и токсический газ выстреливал из колонн то тут, то там.

Еще десять процентов офицеров гонялись за беглецами из Гоблинской Тишины, которая до катастрофы содержала в себе большую часть самых крутых криминальных шишек Гавани. Теперь все эти гоблины сновали по закоулкам гоблинского района, не поддающиеся усыпляющим чипам под их кожей, на которые из штаба все время слали тревожные сигналы, моментально вырубающие преступников. Некоторые гоблины, которым чип под кожу вживили позже остальных, были особенно невезучими — эти чипы, будучи детищами технологий Кобой, взорвались прямо в их черепе, проделав в них дырки — слишком маленькие, чтобы просунуть туда хотя бы монетку, но достаточно большие, чтобы быть смертельными для холоднокровных существ.

Множество офицеров были по уши заняты в различных спасательных операциях, разгонах толпы и погонях за более удачливыми уголовниками.

Остальные эльфы из ЛеППРКОНа выбыли из строя, став жертвами взорвавшихся сотовых телефонов, выигранных в лотерее, об участии в которой не помнили абсолютно ничего… несомненно, все это было подстроено подручными Опал. Этим же способ пикси сумела обезвредить и большую часть Совета, ловко подрывая работу правительства в тревожное время.

Жеребкинс и все умники из его команды остались в Полис-Плаза, пытаясь хоть как-то восстановить в буквальном смысле сгоревшую сеть. Командир Келп, едва остановившись на пороге, тут же начал заваливать кентавра инструкциями.

— …Просто заставь технику работать! — сказал он, закрепляя на себе уже четвертую кобуру. — Так быстро, как можешь, ясно?

— Ты не понимаешь… — начал было Жеребкинс.

Труба рассек ладонью воздух.

— Я и не обязан понимать! За что мы, в конце концов, платим деньги тебе и твоим ботанам?!

— Они не ботаны! — возразил Жеребкинс.

Труба прицепил на себя еще одну кобуру.

— Правда? Один парень постоянно приносит на работу плюшевого мишку! А твой племянник Мейн свободно говорит на языке единорогов!

— Хорошо, не все они — ботаны, — поправился Жеребкинс.

— Просто пусть город заработает снова, — сказал Труба. — От этого зависят наши жизни.

Жеребкинс преградил ему дорогу.

— Ты вообще понимаешь, командир, что вся наша сеть попросту превращена в пепел? Ты даешь мне зеленый свет? Официально разрешаешь делать все, что я могу счесть нужным?

Труба резко оттолкнул его.

— Делай все, что считаешь нужным. Только делай.

Жеребкинс едва сдержал ухмылку.

Все, что считаешь нужным.

Жеребкинс знал, что часто секрет успешного изобретения заключался в удачно выбранном названии. Броское название скорее заинтересует инвесторов и поможет изобретению прорваться на рынок, а скучный набор цифр и букв просто повергнет всех в сон, и изобретение наверняка провалится.

Лабораторное имя нового проекта Жеребкинса было следующим: Воздушный Кодированный Радиационный Аэрожук Светочувствительного Наблюдения 2.0. Название это содержало слишком много слов для потенциальных инвесторов. Если ты — богатый дядя, то ты очень любишь чувствовать себя крутым, а утруждать себя произношением таких длинных слов — это совсем, совсем не круто. Так что Жеребкинс решил сократить название и окрестил свое изобретение Аэрожук.

Аэрожуки были одним из последних изобретений в сфере биомеханических организмов, и Жеребкинс был убежден, что именно за ними стоит будущее технологий волшебного народца. Не раз на Жеребкинса обрушивалась мощная волна укоров со стороны Совета — они обвиняли его в нарушении этических прав живых организмов, которых он спаривал с технологиями. Жеребкинс не собирался сдаваться — он спорил в ответ, говоря, что практически у каждого офицера ЛеППРКОна в мозжечок вживлен маленький чип, помогающий управлять функциями шлема. В противовес Совет заявил, что офицеры, в отличие от жертв экспериментов Жеребкинса, имеют право выбора и могут за себя решать, вживлять им чип в мозжечок или нет.

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая