Черный пес - Гейман Нил - Страница 4
- Предыдущая
- 4/11
- Следующая
Тени они пришлись по душе. Он был не дурак: в прошлом он доверялся людям, которые потом его предавали, – и усвоил урок. Но эта пара ему понравилась, и в доме у них пахло приятно – свежим хлебом, и джемом, и полированным ореховым деревом. Поэтому, устраиваясь на ночлег в крохотной спаленке, Тень снова и снова возвращался мыслями к тому, чего же так испугался этот говорливый коротышка с седеющими бачками. Что, если там, на поле, был вовсе не осел? Что, если это и вправду была огромная собака? Что тогда?
Когда Тень проснулся, дождь уже перестал. На кухне никого не было. Тень поджарил себе тост. Мойра вернулась из сада, и вместе с ней в кухню ворвался прохладный утренний воздух.
– Ну, как спалось? – спросила она.
– Замечательно.
Этой ночью Тени приснилось, что он ходит по зоопарку. Со всех сторон в клетках сопели и хрюкали какие-то животные, но он их не видел. Во сне он снова был маленьким: мама вела его за ручку, и он чувствовал, что его любят и защищают. Тень остановился перед львиной клеткой, но вместо льва в клетке оказался сфинкс – лев только наполовину, а наполовину женщина. Охлестывая хвостом бока, сфинкс улыбнулся – и улыбка эта была точь-в-точь как у матери. А потом женщина-лев заговорила с ним, и голос у нее оказался теплый, кошачий и с каким-то незнакомым акцентом.
– Познай себя, – сказала она.
– Я знаю, кто я такой, – ответил Тень, вцепившись в прутья клетки. За прутьями раскинулась пустыня. Тень посмотрел вдаль и увидел пирамиды. Увидел тени на песке.
– И кто же ты такой, Тень? От чего ты убегаешь? Куда ты бежишь? Кто ты?
И Тень проснулся в недоумении от этих вопросов и в тоске по матери, умершей двадцать лет назад, когда он был еще подростком. Но все-таки сон принес утешение: Тень все еще помнил тепло и надежность материнской руки, сжимавшей его детскую ручку.
– Олли сегодня нездоровится, – сообщила Мойра.
– Какая жалость.
– Да. Но тут уж ничего не поделаешь.
– Огромное спасибо за ночлег. Ну, пожалуй, мне пора.
– Подожди, – сказала Мойра. – Можно я тебе кое-что покажу?
Тень кивнул и пошел за ней во двор. Мойра обвела его вокруг дома и указала на розовую клумбу:
– Как, по-твоему, на что это похоже?
Тень наклонился и посмотрел.
– На «отпечатки лап огромной собаки», как сказал бы доктор Ватсон.
– Вот именно, – кивнула Мойра.
– Ну, если тут и вправду бродит собака-призрак, – рассудил Тень, – то вряд ли она станет оставлять следы. Или может?
– Честно говоря, я в этом не разбираюсь, – сказала Мойра. – Когда-то у меня была подруга, которая знала о таких вещах абсолютно все. Но она… – Мойра умолкла, махнув рукой, а потом с деланой бодростью заявила: – А знаешь, миссис Камберли тут по соседству держит доберман-пинчера. Нелепое существо.
Тень не совсем понял, относились ли последние слова к миссис Камберли или к ее собаке.
Сейчас, при свете дня, вчерашние события казались уже не такими пугающими и странными. По крайней мере, никаких мистических объяснений они не требовали. Ну, допустим, за ними и впрямь увязалась какая-то бродячая собака. И что с того? Да, конечно, Олли испугался и упал в обморок, но ведь с ним такое бывало и раньше.
– Ну ладно, – вздохнула Мойра. – Пойдем, я соберу тебе в дорогу чего-нибудь перекусить. Вареные яйца есть. Как проголодаешься, скажешь спасибо.
Они вернулись в дом. Оставив Тень на кухне, Мойра пошла что-то искать, а когда вернулась, на ней лица не было.
– Оливер заперся в ванной, – сообщила она.
Тень молча уставился на нее. Он не знал, что сказать.
– Сказать тебе, чего я хочу? – спросила Мойра.
– Да.
– Я хочу, чтобы ты пошел и поговорил с ним. Я хочу, чтобы он открыл дверь. И поговорил со мной. Я слышу, как он там возится. Через дверь все очень хорошо слышно.
И, помолчав, добавила:
– Боюсь, он опять пытается себя порезать.
Тень вышел в коридор, встал под дверью ванной и окликнул Оливера по имени.
– Ты меня слышишь? С тобой все хорошо?
Из ванной не донеслось ни звука.
Тень осмотрел дверь. Дерево было крепкое. Старый дом, а в прежние времена все строили на совесть. Но с утра Тень заходил в ванную и помнил, что замка в двери нет – только крючок с петлей. Он навалился на ручку и со всей силы толкнул дверь плечом. Дерево затрещало, и дверь распахнулась настежь.
Когда Тень сидел в тюрьме, ему довелось видеть, как человека ни за что ни про что пырнули ножом. Он помнил тело, лежавшее в луже крови в дальнем углу тюремного дворика. Страшно хотелось отвернуться, но Тень заставил себя смотреть. Ему казалось, что отвернуться было бы неуважительно.
Оливер лежал голым на полу ванной комнаты. Кожа у него была бледная, на груди и в паху курчавились густые, темные волосы. В руках он сжимал старинную безопасную бритву. Он уже успел исполосовать себе руки и грудь выше сосков. Порезы виднелись на внутренней стороне бедер и даже на члене. Кровь была повсюду – на теле Оливера, на черно-белом линолеуме, покрывавшем пол, и на белой эмали ванны. Огромными и круглыми, как у птицы, глазами Оливер смотрел прямо на Тень – но вряд ли что-то видел.
– Олли? – донесся из коридора голос Мойры, и Тень сообразил, что загораживает дверь. На секунду он замер в нерешительности: стоит ли ей видеть, что тут творится? Потом взял с вешалки розовое полотенце и обернул им Оливера. Тот заморгал и уставился на Тень, как будто только теперь заметил его присутствие.
– Пес, – пробормотал он. – Это все для него. Его надо кормить, понимаешь? Мы с ним подружимся.
– О господи боже мой! – вскрикнула Мойра.
– Я вызову «Скорую».
– Нет, нет, пожалуйста, не надо! – всполошилась она. – Ему будет лучше дома, со мной. Я не знаю, что мне… Пожалуйста!
Тень поднял Оливера, закутанного в полотенце, отнес его в спальню на руках, как ребенка, и водрузил на кровать. Мойра взяла с тумбочки айпад и включила музыку.
– Дыши, Олли, – сказала она. – Вспоминай. Дыши. Все будет хорошо. Ты поправишься.
– Дышать трудно, – жалобным голосом возразил Оливер. – Не получается. Но сердце я чувствую. Чувствую, как оно бьется.
Мойра взяла его за руку и села на край постели. Тень оставил их наедине.
Когда Мойра вернулась на кухню, рукава ее были закатаны по локоть, а от рук пахло антисептической мазью. Тень сидел на диване, читал путеводитель по местным туристическим маршрутам.
– Ну, как он?
Мойра пожала плечами.
– Ты с ним одна не управишься, – заметил Тень.
– Да. – Она стояла посреди кухни и растерянно оглядывалась по сторонам, словно не понимая, где искать помощи. – А ты… Я хочу сказать, тебе обязательно надо уйти сегодня? Ты выбьешься из графика, если не уйдешь?
– Меня никто не ждет. Нигде.
Мойра посмотрела ему в глаза, и Тень заметил, как побледнело и осунулось ее лицо за последний час.
– С ним и раньше такое случалось. Через несколько дней он уже опять будет как огурчик. Это никогда не длится долго. Вот я и подумала – а не мог бы ты… ну… задержаться тут ненадолго? Я звонила сестре, но она сейчас где-то в дороге. А сама я действительно не справлюсь. Не могу больше. Но если тебя кто-то ждет, я, конечно, не стану тебя просить…
– Никто меня не ждет, – повторил Тень. – На несколько дней я вполне могу задержаться. Но мне кажется, Оливеру нужна помощь специалиста.
– Да, – согласилась Мойра. – Ты прав.
Под вечер пришел доктор Скейтлок – старый приятель Мойры и Оливера. Тень так и не понял, ходят ли сельские врачи в Англии по вызовам, как в прежние времена, или это был просто дружеский визит. Доктор прошел в спальню и вернулся через двадцать минут.
Они с Мойрой сели за кухонный стол, и доктор сказал:
– Ничего серьезного. Он не хотел себя убить. Это, скорее, такой своеобразный крик о помощи. В больнице ему делать нечего – с такими поверхностными порезами вы и сами прекрасно справитесь. Да и нам нагрузки меньше. Прежде у нас в травматологии дюжина медсестер работала, а теперь весь корпус хотят закрыть. Передать в коммунальную собственность.
- Предыдущая
- 4/11
- Следующая
