Спуск к Океану - Форстчен Уильям Р. - Страница 3
- Предыдущая
- 3/4
- Следующая
Пэт с тревогой посмотрел на Эндрю, и в этом проблеске был едва различимый признак того, что Пэт предпочел бы нечто гораздо безопаснее.
— Они должны высоко ценить ваши способности, чтобы определить вас на наш новейший бронированный крейсер военно-морского флота.
— Я просился на него, сэр.
Эндрю кивнул, ничего не говоря.
Он посмотрел на четверку молодых офицеров, все они наполнены такими надеждами и энтузиазмом в этот день, все выглядят настолько правильными и элегантными в своих мундирах. В толпе, собравшейся под платформой, он увидел немало терпеливо ожидающих девушек, пристальные взгляды которых остановились на выбранных ими ухажерах. Он улыбнулся про себя, интересно, как долго товарищи на самом деле останутся вместе в «Мыши», прежде чем тайно отправятся на финальное, краткое свидание. Все они должны были отправиться за пределы столицы сегодня. Это была еще одна традиция службы, отправлять новых курсантов в выпускной день, и он полагал, что некоторые дадут обещания жениться, как только первые шесть месяцев их периода службы истекут. Он тихо молился, чтобы они все еще были бы живы, чтобы сдержать эти обещания.
— Идите, мальчики. Абрахам, мы с твоей матерью увидим тебя позже на станции.
Четыре товарища, снова с улыбкой отдали честь, повернулись, спрыгнули с платформы и исчезли в толпе. Мысли Эндрю вернулись к текущим делам. Его ждали другие обязанности, конгрессмен из Константинополя, продажный до мозга костей, искал очередную работу в правительстве для «племянника». И Отец Касмир, теперь член Верховного суда, хотел в который раз поспорить о Предложении Минга. Позади них, Эндрю мог представить себе всех других соискателей: политики, прихлебатели, критики и фальшивые воспеватели.
«Итак, сейчас я выгляжу словно Линкольн», подумал он, рассеянно вытягивая руку и прикасаясь к седовласым бакенбардам, которые Кэтлин, наедине, продолжала угрожать остричь, пока он спит. Когда он посмотрел на нее, его охватила вспышка гордости и любви, она уже овладела собой. Она повернулась так, чтобы отвлечь сенатора, который, как она знала, вызывал у Эндрю раздражение, очаровывая мужчину комплиментами о его слишком молодой жене.
Пэт протиснулся ближе.
— Временами я хочу, чтобы мы могли стереть все эти годы, вернуться в нашу фронтовую палатку, и разделить бутылку с Эмилем и Гансом.
— Старые деньки ушли, Пэт. Сейчас новая эра.
— О, да, я знаю, Эндрю, дорогой, я знаю. Просто трудно поверить, как все быстро изменилось.
— Твой парень выглядит соответствующим требованиям. Он добьется успеха.
Пэт опустил голову, и явственно слышимый вздох вырвался из него.
— Он никогда не заинтересуется мной, ты мог видеть это сегодня. Я пытался загладить свою вину, я пытался.
Эндрю молчал — а что можно было сказать? Мальчик, как и Абрахам, родился осенью после окончания войны, его мать римская аристократка, племянница старого Проконсула Марка. И Пэт на ней так и не женился. Эндрю, Эмил и все друзья Пэта пытались толкать его в этом вопросе, но он смеялся, потом вздыхал и говорил, что он никогда не сможет быть на привязи, и Ливия, его милая, это понимает.
И все же она дала мальчику фамилию отца, вырастила его с любовью, и ждала солдата, которого она любила, надеясь, что однажды он признает правду об их союзе. Она умерла в ожидании. Только тогда Пэт понял свою ошибку, но уже было слишком поздно. И хотя теперь мальчик признавал отца, никакой любви не было.
Пэт задумчиво наблюдал за тем, как его сын присоединился к остальным, исчезая в толпе.
— Пэт, позже мы должны поговорить.
— О чем?
— Я не хочу, чтобы что-то из этого просочилось, но мне нужно знать твое мнение о последних событиях.
Три события, не связанные на первый взгляд, произошли в прошлом месяце, и только он был посвящен во все из них. Первые новости принес Готорн; отклонение замеченное неделей назад у ничем не прославившейся заставы, прозванной «Мост Тамиры», где разразилась перестрелка между кавалерией и бандой конных бантагов. У одного из мертвых бантагов нашли револьвер. Это был не старый осколок Великой войны, а современное оружие; на самом деле, лучше, чем что-либо из того, что Республика могла произвести.
Вторым был политический вопрос: еще одна вспышка движения Хинг Ша в Чине, призывающему к отделению от Республики и отказу от договора с бантагами. Раздражающее безумие, которому придется отдать еще больше времени и сил, чтобы попытаться удержать расширяющуюся Республику вместе и сохранить ее от раскола на соперничающие государства.
Однако именно третье событие беспокоило его больше всего. Он ловил себя на мыслях о нем, даже когда выступал на трибуне сегодня, в день, который, как предполагалось, являлся днем счастья и гордости. Курьер, доставивший запечатанную депешу от генерала Булфинча, штаб которого находился ниже Константинополя, главной базе Республиканского флота в Великом Южном море, прибыл всего за несколько минут до того, как он сегодня утром покинул Белый дом.
Торговое судно, о котором все думали, что оно погибло в шторме два месяца назад, медленно тащась вошло в гавань прошлой ночью. Его доклад был леденящим душу.
Заведенный бурей далеко на юг, дальше, чем кто-либо заходил и вернулся, чтобы что-то рассказать, капитал корабля сообщил, что они высадились на острове мертвых. Там они нашли человеческий город, который, очевидно, был уничтожен в предыдущем году.
В городе жили тысячи людей, и он не стал жертвой пиратов Малакки, которые являлись основной проблемой флота в последние годы. Город был разрушен до основания, и некоторые останки мертвецов показывали, что они были съедены. Один матрос, ветеран Великой войны, сказал, что это было похоже на Рим после осады. Здания были разнесены на части артиллерийским обстрелом, и улицы по-прежнему были завалены обломками и стреляными гильзами, и следами крушения воздушного корабля.
Однако город находился более чем на пять сотен миль южнее линии, проведенной по договору с посольством казанов. Присутствие судна в этих водах было прямым нарушением договора и, следовательно, нельзя было официально выполнить никакого запроса на встречах, происходящих дважды в год с послом казанов на нейтральном острове на пограничной линии. Чтобы узнать больше ему придется воспользоваться другими средствами.
Пэт, смотря на Эндрю, чувствовал его беспокойство, и приблизился. — Это казаны, не так ли? Что-то было обнаружено в последнее время.
Отблески былого пламени в глазах Пэта забеспокоили Эндрю, каким-то образом они также возродили что-то в его собственной душе, что-то, что он предпочел бы оставить навеки похороненным.
— Как ты узнал? — прошептал Эндрю.
— Эндрю, дорогой, я чувствую запах войны за тысячу миль. Я уже говорил тебе последние годы, там должно быть что-то еще, и я вижу это в твоих глазах.
Эндрю посмотрел на него внимательно. Он что-то утаивал.
— Ладно, — усмехнулся Пэт, — один из моих офицеров увидел курьера и порасспрашивал этим утром бригаду поезда. Они говорят, что доки и сортировочные станции уже вовсю гудят об этом. Что-то приближается, Эндрю, что-то большое, нечто хуже, чем мы когда-либо знали. Ты ощущаешь это тем же самым способом, как ты чувствуешь бурю задолго до того, как увидишь ее.
Эндрю кивнул, смотря на счастливую толпу, наслаждающуюся этим днем мира; нетерпеливые мальчишеские лица новых офицеров, гордые взгляды родителей, многие из которых были ветеранами, как и он сам.
Мы были настолько же молодыми, осознал Эндрю, когда сражались в нашей войне. Мальчики на самом деле сбегали, чтобы посмотреть на «слона», никогда и не мечтая, что он приведет нас в этот безумный, ужасный мир, и хотя мы были мальчиками, мы быстро стали солдатами.
На мгновение он заметил своего сына на краю толпы, текущий поток курсантов направлялся к традиционному «водопою», на один последний танец, перед отправкой к месту службы.
— Если то, что случилось с эти городом это признак того, кто такие казаны, то будет война. Но это будет их война, — прошептал он, кивая на молодых курсантов, — и Бог им в помощь.
- Предыдущая
- 3/4
- Следующая
