Белая леди - Макбейн Эд - Страница 2
- Предыдущая
- 2/58
- Следующая
Паркс, похоже, был удовлетворен, что разговаривает с настоящим индивидуумом, а не с кем-то, кто в любое время может стукнуть его по голове железной трубой, потому что его сестра была арестована за наркотики пару недель назад. Вернув карточку, он спросил:
— Что я могу для вас сделать? — но в его голосе звучало: «Говори побыстрее, парень, у меня был тяжелый день».
— Вы сегодня сопровождали раненого в «Госпиталь Самаритян»? — спросил Уоррен. — Его имя Мэттью Хоуп, он…
— Да.
— Где вы его нашли?
— Зачем это вам?
— Мне бы хотелось знать, кто в него стрелял. Я работаю на него.
— Оставьте это дело полиции, хорошо? — Паркс собрался отойти, когда Уоррен мягко положил руку на его плечо.
— Он мой друг.
Паркс взглянул на него.
— Детективы уже занимаются этим.
— Я не буду им мешать.
Паркс с минуту изучал его, затем сказал:
— «Сентаур» на Рузвельт-стрит.
— Что ты хочешь сказать? — удивилась Патриция.
— В него стреляли, — ответил Фрэнк. — Я здесь, в…
— Стреляли?
— Да. В данный момент он в операционной, они…
— Где?
— В «Добрых Самаритянах».
— Я сейчас приеду.
Уоррен не был знаком ни с одним из детективов, которые прочесывали окрестности «Сентаур бар энд Грилл» на Рузвельт-стрит. Он поздоровался с ними, представился, сказав, что раненый его хороший друг, с которым он много работал.
— Да? — спросил один из них, совершенно не проявляя интереса.
— Вы не будете возражать, если я задам несколько вопросов?
— Какие вопросы? — удивился другой.
Был уже второй час ночи, а у них на участке ранение, которое в любой момент может оказаться убийством; у них не было никакого желания обсуждать это с другом жертвы, который, между прочим, тоже был чернокожим.
— Для начала, — спросил Уоррен, — что он делал в этом жутком месте?
— Какую работу вы для него выполняли? — полюбопытствовал первый детектив, внезапно заинтересовавшись.
— Расследование. Он адвокат.
Оба полицейских понимающе кивнули, как будто считали, что адвокату, белый он или черный, просто необходимо получить пулю в плечо и грудь. Один из них стал что-то записывать в своем блокноте; по-видимому, они еще не выяснили, что их клиент — адвокат.
— Название фирмы? — спросил другой полицейский.
Он был крупнее первого. На нем было клетчатое пальто, которое вышло из моды уже в шестидесятые. Множество людей приезжали во Флориду, чтобы остаться здесь. Они хранили в шкафах свою зимнюю одежду и вытаскивали ее, когда температура падала. В холодные зимы большинство из них выглядело как будто на маскараде.
— Моей или его? — попросил уточнить Уоррен.
— Адвоката.
— «Саммервил энд Хоуп».
— А ваша? — спросил первый полицейский.
На нем была куртка, которая выглядела достаточно новой. Зеленая с голубым, спереди застегивалась на молнию. Казалось, что ему гораздо теплее, чем его товарищу в клетчатом пальто.
— Уоррен Чемберс, сыскное бюро.
— Здесь, в городе?
Нет, в Сингапуре, подумал Уоррен, но ничего не сказал.
— На улице Уиттейкер, — произнес он и кивнул.
— С кем бы вы хотели поговорить?
— С кем-нибудь, кто что-либо видел.
— В этом местечке, — произнес полицейский в куртке, — никто ничего не видит. Здесь живут черные.
Он все еще был в операционной, когда Патриция добралась до больницы.
— Как он? — сразу же поинтересовалась она.
— Одна из сестер вышла несколько минут назад, — сказал Фрэнк. — У него сильное внутреннее кровотечение. Потребуется время. Задеты главные артерии.
— Кто это сделал? — ее глаза были полны слез.
Фрэнк покачал головой.
Все мелькало в темноте как парад, все цирковые звуки, слоны и клоуны, выступления диких зверей и акробатов на проволоке, летающие фигуры и девушки в колготках и рубашках, украшенных блестками. Все девушки, которых когда-либо целовал или не целовал Мэттью, мелькали в темноте, они шептали, а оркестр гремел во всю мощь. Он никогда не встречал цирка, который бы ему понравился, даже когда был ребенком. Он всегда ненавидел цирк.
— Итак, что он здесь делал? — спросил Уоррен.
— Я полагаю, что он кого-то ждал, — ответил бармен и пожал плечами.
Он был чернокожий, как и Уоррен. Но в этих окрестностях все стараются никогда не вмешиваться в дела полиции. Бармен старался быть уклончивым. Этот район города назывался Ньютаун. До последнего времени здесь жили только черные, а теперь стали появляться и выходцы из Азии, вызвавшие дополнительные неприятности в этом районе, и так уже неспокойном. Уоррен подумал, будет ли когда-нибудь конец этому.
Он не принадлежал к числу чернокожих, которые называют себя афро-американцами. Он родился в этой стране, так же, как и родители, так же, как и их родители; и если это не делало его стопроцентным американцем, то он не мог сказать, что бы могло это сделать. Кто-то из его предков, освобожденных рабов, которого привезли сюда в цепях, мог бы справедливо назвать себя афро-американцем — он им и был; но это совершенно не подходило Уоррену, и он не хотел иметь с этим ничего общего. И он не верил, что каждое действие чернокожих справедливо и более оправдано, чем любой другой человеческий поступок. На самом деле он повесил бы тех негодяев, которые избили шофера грузовика в Лос-Анджелесе.
— Он говорил, что ждет кого-то? — наступал он на бармена.
— Нет, но он часто погладывал на часы.
— Когда он сюда пришел?
— Около десяти.
— Он вошел в бар?
— Да.
— Заказал выпивку?
— Это ведь бар, не так ли?
Уоррен взглянул на него.
— Я уверен, что он не спросил ваше имя.
— Мистер, полицейские уже расспрашивали меня об этом.
— Я не полицейский. И я все еще не знаю, как вас зовут.
— Гарри. И я все это рассказал полицейским.
— Гарри, моего друга подстрелили дважды при выходе из вашего…
— Это не мой бар, я только работаю в нем… И я не видел, кто стрелял в вашего дружка. Я узнал о том, что случилось, когда услышал выстрелы и он упал у дверей.
— Что он заказал?
— Мартини с джином и со льдом, пару оливок.
Уоррен знал, какой напиток предпочитает Мэттью. Он просто хотел убедиться, что и он и бармен говорят об одном и том же человеке. Единственные белые, которые приходили в этот район города, искали лишь проститутку.
— У нас нет джина «Бифитер», поэтому я сделал коктейль с джином «Гордонс», — добавил бармен.
— Итак, человек сел и заказал выпивку. Сказал ли он хоть что-то после заказа?
— Сказал, что с «Гордонс» нормально.
Как будто дергают зубы, подумал Уоррен. У него появилось желание разбить голову бармену.
— Может быть, еще что-нибудь?
— Спросил меня, правильно ли ходят наши часы, — бармен указал на часы, висящие позади него на стене.
Уоррен сверил с ними свои часы. Часы в баре убегали на две минуты.
— Что вы ему ответили?
— Я сказал, что никто еще не жаловался.
— Он не сказал, кого он ждет?
— Он вообще не говорил, что ждет кого-то. Это я так подумал. Он смотрел на свои часы, затем на часы в баре, все время поворачивался к дверям. Поэтому я предположил, что он кого-то ждет.
— Но он не сказал, кого?
— Нет, он не сказал, кого он ждет. Отвечаю уже в пятый раз.
— Но кто должен был прийти? — Уоррен продемонстрировал широкую неискреннюю улыбку.
Бармен в ответ не улыбнулся.
— Сказал ли он что-нибудь перед тем, как вышел на улицу?
— Нет. На самом деле я подумал, что он уходит совсем.
— Почему? Он уже заплатил по счету?
— Нет, но…
— Тогда почему вы подумали, что он уходит совсем?
— Я никому здесь не верю, такое место…
— Итак, ты не шутишь? Он просто встал и, не сказав ни слова, отправился к двери, так все было?
— Правильно. И мне не нравится ваш сарказм!
Уоррен повернулся на стуле. Он заметил, что столики внутри бара были пусты, и неудивительно. Он вновь повернулся к бармену.
- Предыдущая
- 2/58
- Следующая
