Выбери любимый жанр

Забавы с летальным исходом - Макбейн Эд - Страница 48

Изменить размер шрифта:

Итак, Зейн Горман будет завтра капитаном этого судна, и рядом с ним будет сидеть его первый помощник по имени Гарри Джергенс, тоже в смокинге. Сидеть себе на корме и, вполне возможно, попивать шампанское, чтобы придать достоверности сцене возвращения с бала или свадьбы. Сцене, изобретателем которой является гений мысли, истинный талант и художник, не кто иной, как мистер Джек Лоутон собственной персоной (если это, конечно, его настоящее имя). А соавтором — блистательная Кэндейс Ноулз, если это, конечно, ее настоящее имя. Но опять же, это как посмотреть… какое имя считать настоящим. Если б это зависело от Зейго, он бы предпочел, чтоб люди называли его Зейн. И еще он бы носил большую белую ковбойскую шляпу и ездил бы верхом на чалой лошадке, вот так. Но так не вышло, и он просто Зейго, и стоит за штурвалом лодки со стандартным мотором мощностью в триста тридцать лошадиных сил и очень удобной приборной доской.

Еще одной лодкой, которую он мечтал заиметь, была скоростная моторка «Формула 419 Fas TECH». С низко сидящим корпусом, да на такой можно развить совершенно бешеную скорость. И стоит она триста двадцать тысяч «зеленых». Что ж, надо копить, думал он. К примеру, завтра ночью он отправится домой с пятнадцатью кусками в кармане. Найдет себе какую-нибудь невшивую работенку, типа этой, добавит кое-какие сбережения — глядишь, и набежит. И глядишь, настанет день, когда он купит себе сорокашестифутовую «Бертрам», и сто футов тебе под килем, Зейго, дружище!

Впереди уже показался причал.

Справа от бакена, как и говорила Кэндейс.

Он немного сбросил скорость, положил право руля и объехал причал. Не стоит привлекать внимания дневных охранников, которые, должно быть, там так и кишат. Особенно страшил его вон тот, с доберманом на поводке. Нет, всеми ими займется завтра Гарри, это его забота. Вырубит добермана и охранника, обходящего здание по периметру. Второй охранник будет находиться ближе к дому, посвечивать в окна и двери своим фонариком. Son et lumiere,[37] если вдруг включится сигнализация, хотя все они в голос твердили, что этого случиться никак не может, потому как сигнализация не будет включена вовсе. Да нет, вообще-то ему до фени, пусть себе включается. Ведь сам он будет здесь, в лодке, в безопасности. И при первом же признаке тревоги умчится прочь, в ночь, и оставит ребятишек выкарабкиваться из этого дерьма как могут. Просто тогда ему не светит бабок, никаких семидесяти пяти кусков на всю команду, если груз не будет благополучно доставлен всей этой командой с глиняной чашкой на остров Санта-Лючия. С чем приедет, с тем и уедет.

Зейго всего-то и предстояло завтра, что бросить якорь и дожидаться у бакена — до тех пор, пока со стороны музея ему не посигналят фонариком. Тогда он должен направиться к причалу. Никаких огней не включать. Забрать пассажиров и отвезти на Санта-Лючию. Забрать свои пятнадцать кусков, и пока, друзья мои! Очень приятно было познакомиться.

Он уже миновал причал.

Приличная глубина, хороший длинный причал, куда, видимо, приставали большие яхты — еще в те старые добрые времена, когда здесь был не музей, а частные владения.

Не останавливаться ни на секунду.

Просто обогнуть музей по кругу, точно он какой-нибудь турист, любующийся зданием с расстояния. Розовые стены, колонны, окрашенные солнцем в золотистые тона. Совершить эдакий небрежный объезд полукругом, а потом снова шмыгнуть в канал. И уже по нему двинуться к северу. Туда, где он знал один очень уютный ресторанчик на воде, где на ленч можно было полакомиться дарами моря.

Ни хрена у них не получится, подумал он.

Ни черта! Снова пустышка.

— Твоя жена по шестой линии, — сказала Синтия.

Обычно Мэтью был очень вежлив и любезен со своими подчиненными, особенно если они являлись такими ценными сотрудниками, как Синтия Гардинг. Но в это утро он коротко рявкнул:

— Нет у меня никакой жены! — А потом спохватился и добавил: — Извините, — и надавил на кнопку под номером шесть, одновременно размышляя над тем, почему испытывает такую неловкость. То ли ему неловко, что у него нет жены, то ли неловко, что накричал на Синтию. То ли ему просто не хочется говорить со своей бывшей женой, Сьюзен Фитч Хоуп.

— Привет, — бросил он в трубку.

— Мэтью? Это Сьюзен.

— Да, Сьюзен?

— Только не притворяйся, что ты очень устал.

— Я устал. Сегодня пятница.

— Послушай, Мэтью, я сразу беру быка за рога. Хочу просить тебя об одном одолжении. Не сходишь сегодня со мной в «Пед» на открытие выставки?

— Прости, но никак не могу.

— Почему нет?

— Потому что иду с другим человеком.

— С кем, интересно? С этой женщиной Демминг?

— Да, с женщиной Демминг, — ответил он.

Мэтью терпеть не мог, когда она называла Патрицию «этой женщиной Демминг».

— Тогда возьми нас обеих, — сказала Сьюзен.

— Но это…

— Я бы ни за что не попросила, но Джастина нет в городе. А одна я никак не могу, Мэтью, потому что это будет…

— Почему?

— Ну ты же знаешь Калузу! Они сочтут это странным.

— Кто «они»?

— Ну они, — ответила Сьюзен. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— А что тут странного?

— То, что я без Джастина.

— Но что делать, если его нет в городе…

— Вот именно, нет! Его вообще больше нет!

— Но ты же только что говорила…

— Мы разошлись, — сказала она и зарыдала.

Мэтью никогда не был силен по части утешения плачущих женщин. Да если вдуматься хорошенько, не так уж много на свете мужчин, способных на это. Но ведь когда-то она была его женой…

— Не плачь, прошу тебя, пожалуйста, — сказал он.

— Прости, Мэтью. Просто ты единственный, кому я могу позвонить. Прости меня, пожалуйста… Он сказал мне об этом сегодня утром. Сказал и тут же ушел… О Господи, Мэтью, ну что, черт возьми, во мне не так? Почему мужчины все время меня бросают?

— Это не правда.

— Но ведь и ты тоже ушел…

— Да, знаю, но…

— Уже два раза! — воскликнула она.

— Сьюзен, прошу тебя, перестань плакать!

Она умолкла, но плакать не перестала. И он тоже ничего не говорил и лишь слушал ее рыдания на другом конце провода. Слушал терпеливо, до тех пор пока она наконец не выдохлась и не перестала плакать. И сказала:

— Спасибо, Мэтью…

И повесила трубку.

С минуту-другую он просто сидел за столом, затем снял трубку и набрал номер Патриции. Несколько гудков, потом он услышал голос ее секретаря:

— Офис прокурора округа Демминг!

Мэтью сказал:

— Дейв, это Мэтью Хоуп. Нельзя ли ее позвать?

Подошла Патриция и сказала:

— Знаешь, сегодня утром я рассказала Чарлзу эту байку о лебеде, — Чарлз Фостер работал в Армии спасения, и его кабинет находился рядом. Он всегда очень настойчиво просил называть его именно Чарлзом, а не Чарли или Чаком. Только Чарлз — никаких вариантов. Прямо как французский король.

— Ну и как? Он смеялся? — спросил Мэтью.

— Конечно, смеялся.

— Удивлен.

— Почему? Это же очень смешной анекдот.

— Просто мне почему-то показалось, что Чарлзу такие анекдоты не могут понравиться.

— Почему нет?

— Ну… мне кажется, у него плохо развито чувство юмора. Или я не прав?

— У Чарлза просто отличное чувство юмора! — сказала Патриция.

В голосе ее Мэтью уловил некоторое раздражение. Примерно так же звучал голос Блума, когда он узнал о существовании некоего детектива Кареллы с севера. В ту ночь, когда была убита Мелани Шварц. В ту ночь, когда Морис Ипворт сказал им, что она якобы зашла к нему прямо с улицы и сняла домик у моря.

— Ладно, Бог с ним, — сказал Мэтью.

— Я тоже так думаю, — ответила Патриция. — Послушай, у меня через три минуты совещание…

— Сьюзен только что звонила.

— Да?..

— Просила сводить ее на вернисаж завтра вечером. Оказывается, Джастин ее бросил.

— О Боже, ужас какой! Бедняжка!

вернуться

Звук и свет (фр.).