Почти три года. Ленинградский дневник - Инбер Вера Михайловна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/46
• Следующая

На фронтах «никаких существенных изменений». Большая речь Рузвельта по радио — в день 400-летия со дня открытия Америки. Речь, полная уверенности в победе.

16 октября 1942 года

Немцы, перегруппировав, видимо, силы, снова бросились на Сталинград и Моздок. Главное — на Сталинград. У них там большие силы брошены на один только рабочий поселок. Им удалось несколько потеснить нас.

Все теперь решается там, под Сталинградом. Вся судьба войны. Сегодня в 12 часов должны быть важные утренние сообщения.

Днем

Утренние сообщения нехороши. Немцы заняли несколько улиц в рабочем поселке.

17 октября 1942 года

Сводка очень плоха: мы оставили рабочий поселок. Опять навалилась на сердце такая тяжесть, что трудно дышать.

Я только тогда и спокойна, когда ухожу с головой в работу. Но вдруг — толчок в сердце, — и тебя стремительно выносит наверх, навстречу всем трудностям.

18 октября 1942 года

Сводка несколько тверже: отбиваем атаки.

19 октября 1942 года

Все хуже чувствую себя по утрам, все труднее мне вставать. А между тем нельзя сейчас хворать.

20 октября 1942 года

Дойдя за вчерашний день до полного изнеможения от юбилейного стихотворения, я внезапно решилась: отсекла две первые строфы (они-то меня и путали, а я прикипела к ним и не могла отстать). Сегодня я кончила это стихотворение.

Оно было мне наукой — не упорствовать. А то бывает: идешь по ложному пути. И уже видишь, что не туда, и все же идешь и идешь. И все глубже входишь в ошибку, как в лес. А надо сразу бросать все и идти в другом направлении.

Теперь можно и за главу. На радостях, что все как-то распуталось, занялась немного хозяйством.

27 октября 1942 года

Наконец-то! Я себе не верю, и, однако, все сделано: четвертая глава кончена, вернее — почти вся переписана заново, дополнена, сокращена.

Но это была геройская работа. Я совсем было решила уже отложить главу и заняться мелкими стихами. Я даже начала уже одно такое стихотворение. И вдруг решилась: сожгла все свои кораблики. Оставила стихи и кинулась на главу. Но как! Я дошла до какого-то странного состояния. Захоти я немного приподняться над полом и в таком виде вытирать пыль в комнате — я и это смогла бы сделать. Усилия воли надо было добавить совсем уж немного.

События проплывали мимо, почти не задевая меня. Как во сне, я принимала ответственных московских гостей, посетивших институт, поила их кофе и вообще исполняла все, что требовалось от меня как от хозяйки. Я и зубы лечила. Только английским не занималась: берегла голову.

На фронтах — по прежнему. Но сегодня появилось уже Туапсе. А второго фронта нет как нет.

30 октября 1942 года

Четвертая глава имеет успех. Читала ее (опять же) на собрании балтийских писателей. Теперь только написать пятую главу, и этот год прошел бы недаром.

2 ноября 1942 года

Вчера в большом зале нашего райкома был выпускной институтский вечер… Он сошел отлично, а как И. Д. волновался из-за него!.. Я тоже выступала.

Вечер

Рассматривали маленькую детскую панорамку-стереоскоп «Пулковская обсерватория», как вдруг грохнуло. Думали, что это снаряд. Оказалась бомба, сброшенная еще до тревоги.

11 часов 45 минут. Отбой. Но раздеться и лечь боязно. Надо обождать немного.

3 ноября 1942 года

Мы оставили Нальчик.

Сталинградская битва продолжается. Вся мировая печать полна ею. Арабский писатель пишет: «Война на улицах Сталинграда обеспечивает мир на улицах Каира, Александрии, Бейрута, Дамаска и Багдада».

Без двенадцати четыре

Тревога.

8 ноября 1942 года

Только что закончила традиционную послепраздничную уборку. Все убрала, вытерла всюду пыль, разобрала бумаги, попила чайку. И снова начались будни. Милые будни, так назвала бы я их.

Это действительно любопытно: почему мне «не удаются» праздники? То ли я не успеваю во-время настроиться душевно на «праздничную» волну. То ли я жду от праздников слишком много лично для себя и это редко сбывается. Или то, что в праздничные дни отбиваешься от работы.

В последнее время много думаю о пьесе. Если писать пьесу о Ленинграде, то хорошо бы взять какой-то совсем небольшой промежуток времени, например время налета. От тревоги до отбоя. И что произошло за этот период. Это хорошо тем, что здесь даны уже границы «от» и «до». Они уже даны, их не надо выдумывать. И потом меня всегда привлекает старинное единство времени в сочетании с разнообразием места, чисто современным.

Или такая фабула: в дом попала бомба замедленного действия (как это было в кино «Аре»). Или полагают, что она замедленного действия. Как ведут себя люди. Бомба взрывается или не взрывается — это, как мне, автору, нужно будет.

В Сталинграде бои в районе заводов.

Есть ли в мире город, душевно более близкий Сталинграду, чем Ленинград? Они перекликаются друг с другом через головы лесов и холмов, поверх лугов и полей. Они все время чувствуют друг друга. Судьба одного отдается в сердце другого жарким эхом.

9 ноября 1942 года

Когда я сегодня сказала Евфросинье Ивановне, что немцы остановлены под Сталинградом, она ответила:

— Ой, Вера Михайловна, ажио кожа шевелится, когда я слышу такое.

Я ее очень хорошо понимаю. Когда я читаю, что фашистов бьют, у меня тоже мурашки счастья бегут по коже. Иногда думаешь: только бы не умереть от радости в день, когда гитлеровская Германия будет разгромлена, разбита.

Из речи Сталина по радио слышала только вторую половину, так как в это время была на митинге в Доме Красной Армии. Но едва митинг кончился, мы побежали в кабинет начальника клуба. Слышимость была удивительная. Казалось, Сталин говорит в этом же здании, в том зале, откуда мы только что вышли.

Есть нечто неотразимое в сталинском голосе. Ощущаешь, что говорит тот, кто все знает и никогда не покривит душой.

О наших взаимоотношениях с союзниками в этой речи сказано спокойно и уверенно. О победе — непререкаемо. Да в ней никто и не сомневается. Весь вопрос только в том, когда это совершится. Но после этой речи даже это «когда» стало как-то ближе. Только бы дожить до победы!..

Все эти дни — тревоги частые и сильные.

Вчера были на премьере «Раскинулось море широко», написанной коллективно Вишневским, Кроном и Азаровым.

Это мелодрама с музыкой. И хотя порой три авторские индивидуальности расслаиваются тут же, на глазах у публики, но в целом весело и патетично.

В антракте слышала разговор двух девушек, из двух разных учреждений, о том, где им лучше встретить новый год. Одна говорит:

— У нас оркестр хороший. Другая возражает:

— А у нас бомбоубежище лучше.

Но зато, когда вернулись домой и, попивая чай, слушали про разгром Роммеля, началась тревога, очень сильная. Самолеты немецкие были где-то очень близко. Наши зенитки гремели так, что заглушали голоса. Много осколков попадало на нашу территорию: они барабанили по крыше, мы слышали это.

Вскоре после первого начался второй заход. По звукам слышно было, как неприятельские самолеты начинают новый круг, проходят над самой головой. Все это длилось до половины второго ночи. Бомб было сброшено много.

В прошлом году налеты продолжались до декабря. Возможно, что и сейчас так будет. А ведь сегодня только 9 ноября, — еще долго ждать.

11 часов 40 минут вечера

Тревога, и сразу же неподалеку — бомбы. Наша зенитная батарея бьет очень сильно. А весь вечер был тихий, очень домашний: переставляли мебель. Приходится переходить на зиму в мою маленькую комнату: в большой очень холодно… (Сейчас стихло. До второго налета.)

• Предыдущая
• 25/46
• Следующая