Вокруг света в восемьдесят дней - Верн Жюль Габриэль - Страница 26
- Предыдущая
- 26/49
- Следующая
Пробило три часа. Лоцманское судно № 43 было готово к отплытию: экипаж находился на борту, припасы были погружены.
«Танкадера» была очаровательная маленькая шхуна водоизмещением в двадцать тонн, стройная, узкая, с острым носом. Она походила на гоночную яхту. Начищенные медные части её блестели, железные были никелированы, палуба сверкала белизной слоновой кости; всё указывало на то, что судовладелец Джон Бэнсби содержал своё судно в прекрасном состоянии. Обе мачты шхуны несколько отклонялись назад. Шхуна несла кливера, фок, грот, бизань, а также марсели, при попутном ветре она могла поднять и добавочные паруса. При хорошем ветре шхуна развивала большую скорость и уже выиграла несколько призов на состязаниях лоцманских судов.
Экипаж «Танкадеры» состоял из её хозяина Джона Бэнсби и четырех матросов. Все они были смелыми моряками, которые в любую погоду отваживались пускаться на поиски кораблей и прекрасно знали море. Сам Джон Бэнсби, человек лет сорока пяти, чёрный от загара, сильный, с живым взглядом и энергичным лицом, очень уверенный в себе и отлично знавший своё дело, был способен вселить уверенность даже в самого робкого человека.
Филеас Фогг и миссис Ауда поднялись на борт шхуны. Фикс был уже там. Через люк в задней части судна путешественники спустились в квадратную каюту с нишами в стенах для коек. Посреди под яркой лампой стоял стол. В каюте было тесно, но чисто.
— Сожалею, что не могу предложить вам ничего лучшего, — сказал мистер Фогг Фиксу, который молча поклонился.
Сыщик испытывал некоторое унижение, чувствуя себя обязанным этому господину Фоггу.
«Бесспорно, — думал он, — этот мошенник весьма учтив, но всё же он мошенник!»
В три часа десять минут на шхуне подняли паруса и на гафеле зареял британский флаг. Пассажиры находились на палубе. Мистер Фогг и миссис Ауда бросили последний взгляд на набережную в надежде, не покажется ли там Паспарту.
Фикс испытывал некоторые опасения, так как случай мог привести сюда несчастного малого, с которым он так недостойно поступил, и неизбежное объяснение окончилось бы не в пользу сыщика. Но француз не показывался: несомненно, он находился ещё под влиянием одуряющего наркотика.
Наконец, Джон Бэнсби вывел судно в открытое море, ветер наполнил все паруса, и «Танкадера» устремилась вперёд, подпрыгивая на волнах.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
Переезд в восемьсот миль в такое время года на судне водоизмещением в двадцать тонн был рискованным делом. Китайские моря очень неспокойны, и на них бывают ужасные бури, особенно в дни равноденствий, — а дело происходило ещё в начале ноября.
Конечно, лоцману, при том огромном вознаграждении, которое он получал за каждый день пути, было выгоднее доставить своих пассажиров до самой Иокогамы. Но подобное путешествие было бы безрассудством, и уже сама попытка добраться до Шанхая являлась крайне смелым, чтобы не сказать дерзким, предприятием. Однако Джон Бэнсби твёрдо и, пожалуй, не без оснований надеялся на «Танкадеру», которая, как чайка, покачивалась на волнах.
В последние часы первого дня пути «Танкадера» плыла вдоль извилистых берегов Гонконга и при попутном ветре развивала большую скорость, превосходно держась на волнах.
— Мне нет нужды, лоцман, рекомендовать вам максимальную быстроту, — сказал Филеас Фогг, когда шхуна вышла в открытое море.
— Положитесь на меня, ваша милость, — ответил Джон Бэнсби. — Мы поставили все паруса, какие ветер позволяет нести. Топсели не прибавят ничего, они могут только помешать ходу судна.
— Это ваше дело, лоцман, а не моё. Я полагаюсь на вас.
Филеас Фогг, широко расставив ноги и выпрямив корпус, стоял крепко, как моряк, и невозмутимо смотрел на бурное море. Молодая женщина, сидевшая на корме, чувствовала себя взволнованной, глядя на потемневший в сумерках океан, с которым боролось хрупкое судно. Над её головой развевались белые паруса, уносившие шхуну вперёд, словно широкие крылья. Шхуна, подхваченная ветром, казалось, летела по воздуху.
Спустилась ночь. Луна вступила в первую четверть, и её слабый свет вскоре должен был погаснуть на туманном горизонте. Тучи, шедшие с востока, уже заволокли часть небосклона.
Лоцман засветил сигнальные огни — необходимая предосторожность в этих морях, у берегов которых плавает столько судов. Столкновения судов здесь не редкость, а при той скорости, какую развивала шхуна, она разбилась бы при первом ударе.
Фикс размышлял, стоя на носу судна. Он держался в стороне, зная, что Фогг по натуре неразговорчив. К тому же ему было неприятно беседовать с человеком, чьими услугами он пользовался. Он думал о будущем. Он был уверен, что Фогг не остановится в Иокогаме, а немедленно сядет на пакетбот, идущий в Сан-Франциско, чтобы достигнуть Америки, широкие просторы которой обещали ему безопасность и безнаказанность. План Филеаса Фогга представлялся Фиксу необычайно простым.
Вместо того чтобы из Англии отплыть непосредственно в Соединённые Штаты, как это сделал бы обыкновенный мошенник, этот Фогг проделал огромный крюк и пересёк три четверти земного шара только для того, чтобы вернее достигнуть американского континента и, сбив со следов полицию, спокойно проживать деньги, похищенные в банке. Но что будет делать он, Фикс, на территории Соединённых Штатов? Оставит ли он в покое этого человека? Нет, тысячу раз нет! До тех пор, пока не будет вынесено постановление о выдаче вора, он не отстанет от него ни на шаг. Это его долг, и он выполнит его до конца. Во всяком случае, ему на помощь пришло счастливое обстоятельство: около Фогга нет больше Паспарту, а после тех признаний, которые сделал ему Фикс, было очень важно, чтобы слуга и господин никогда больше не встретились.
Филеас Фогг тоже думал о своём слуге, о его таинственном исчезновении. Перебрав все возможности, он пришёл к заключению, что бедный малый вследствие какого-то недоразумения в последнюю минуту, видимо, сел на «Карнатик». Такого же мнения держалась и миссис Ауда, глубоко сожалевшая об этом честном слуге, которому она была так обязана. Можно было надеяться встретить Паспарту в Иокогаме, и, если «Карнатик» доставил его туда, это будет нетрудно узнать.
К десяти часам вечера ветер посвежел. Может быть, осторожнее было бы взять один риф, но лоцман, внимательно посмотрев на небо, решил оставить паруса так, как есть. Впрочем, «Танкадера», обладавшая большой осадкой, сохраняла устойчивость, идя под развёрнутыми парусами, которые к тому же нетрудно было быстро убрать, если бы разыгралась буря.
В полночь Филеас Фогг и миссис Ауда спустились в каюту. Фикс уже был там и лежал на одной из коек. Лоцман и матросы всю ночь оставались на палубе.
Наутро, 8 ноября, к восходу солнца шхуна уже прошла больше ста миль. Лаг, который часто опускали в море, показывал среднюю скорость от восьми до девяти миль в час. На «Танкадере» поставили все паруса, и при ровном боковом ветре она давала максимум скорости. Если ветер не изменит своего направления, судну будет обеспечена удача.
В течение всего дня «Танкадера» сколько-нибудь значительно не отклонялась от берега и течения благоприятствовали её курсу. Она плыла милях в пяти от земли, остававшейся у неё по левому борту, и временами, когда рассеивался туман, были видны неровные очертания берега. Ветер дул с суши, и поэтому море было не так бурно: счастливое обстоятельство для шхуны, ибо суда малого тоннажа больше всего страдают от волн, которые уменьшают скорость, или, как говорят моряки, «убивают» её.
К полудню ветер немного ослабел и подул с юго-востока. Лоцман приказал поставить топсель, но часа через два принуждён был убрать его, так как ветер вновь усилился.
Мистер Фогг и его молодая спутница, к великому счастью, оказались нечувствительными к морской болезни и с аппетитом ели консервы и корабельные сухари. Фикс был приглашён разделить с ними трапезу и, к крайней своей досаде, должен был принять это предложение, ибо хорошо знал, что желудок, как и корабль, необходимо загружать балластом. Путешествовать на средства этого человека и вдобавок питаться за его счёт он находил не совсем порядочным; но тем не менее он поел, правда немного.
- Предыдущая
- 26/49
- Следующая
