Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Карде Игорь - Страница 1

• 1/50
• Следующая

Прорываться решили глубокой ночью, за три часа до рассвета. На большой поляне перед немецкими окопами собрались все, кто мог еще двигаться. И по команде дружно, разом рванули вперед…

Бежали тяжело, молча – сил кричать уже не осталось. Плотной толпой, плечом к плечу, локоть к локтю. Чтобы не потерять направление и не отстать, держались за шинели идущих впереди. Ширина прорыва – двести-триста метров, да еще ночь черная, безлунная, хоть глаз выколи. Не дай бог, собьешься и угодишь прямо к фрицам…

Узкий коридор у Мясного Бора пробили вечером танкисты 59-й армии – в безумной, яростной атаке. Все понимали, что это последний шанс вырваться из «мешка». Если повезет, конечно…

По красноармейцам тут же ударили немецкие пулеметы и минометы. Гитлеровцы били из всего, что имелось, из всех стволов. Стреляли практически наугад, в темноту, но промахивались редко – снаряды и мины с противным, гулким чавканьем врезались в плотную толпу и взрывались, раскидывая тела. Но раненых и убитых тут же заменяли другие – все новые и новые волны атакующих накатывались на немецкие окопы, затапливая их, заваливая человеческой массой. Сплошная серо-зеленая река неслась по узкой лощине без перерыва, без остановки…

Это было похоже на прорыв плотины, только текла не вода, а бойцы Красной армии. Если кто-то падал, его не поднимали, а просто перешагивали и шли дальше. Помочь было уже невозможно… Все знали: стоит хоть на секунду остановиться, задержаться – все, тебе конец. Сомнут, размажут, растопчут. Если не убьют проклятые фашисты, то задавят свои же, нетерпеливо напирающие сзади…

Когда немного рассвело, стало видно, что пространство прорыва буквально завалено телами. Убитые и умирающие лежали один на другом, иногда – в несколько слоев. Раненые, но еще живые пытались выбраться из-под груды тел и ползли дальше. Из последних сил, теряя сознание – но вперед, к своим! А по ним равномерно, методично, с привычной немецкой аккуратностью и точностью били гитлеровцы, уничтожая всех, кто еще мог шевелиться…

Вместе с пехотой в прорыв шли и танки. «Тридцатьчетверки» двигались по людям, давя как мертвых, так и живых. Расплющенных тел было столько, что тяжелые машины вязли в них, словно в трясине. Моторы натужно ревели, пытаясь сдвинуть стальные громады с места, но траки вязли в кровавом месиве. Т-34, не в силах преодолеть завалы, дергались вперед-назад, буксовали в человеческой каше…

Тогда танкисты вылезали на броню и железными крючьями (хорошо, что захватили!) очищали траки от застрявшего мяса. Отбрасывали кровавые куски далеко в сторону… Только потом машина могла двигаться дальше, оставляя после себя две сплошные, глубокие колеи… Однако через пять-десять минут она опять вязла, и все начиналось сначала. Пока, наконец, не удавалось вырваться на относительно свободное место.

За «тридцатьчетверками», обтекая их слева и справа, плотно бежали красноармейцы. Шагали через умирающих, чтобы через несколько метров получить смертельное ранение и тоже лечь рядом. Под кроваво-черные гусеницы танков…

Из Долины смерти выбрались немногие. И когда их, обессиленных, раненых, едва способных шевелиться, несли в лазарет, они тихо плакали и повторяли: «Спасибо, братцы, спасибо!» И просили маленький кусочек хлебушка – пожевать…

– Вот так и закончилась трагедия Второй Ударной армии, – тяжело произнес генерал-майор Глеб Геннадьевич Бородин, руководитель Службы Спасателей времени. – Прорыв в ночь с 24 на 25 июня 1942 года стал последним, больше пробить коридор не удалось – не было сил. Немцы плотно заткнули горловину у Мясного Бора, и крупных исходов из «мешка» не было. Хотя небольшим группам и отдельным бойцам все же удавалось прорываться вплоть до августа 1942 года, правда, уж на других участках фронта, намного севернее и восточнее. А Вторая Ударная с 25 июня 1942 года фактически перестала существовать как организованная военная единица. Немцы взяли в плен более 33 тысяч красноармейцев, захватили много военной техники и оружия – 650 пушек, 170 танков, тысячи винтовок и пулеметов… Через две недели, 11 июля 1942 года, генерал-лейтенант Власов и его личный повар Мария Воронова вышли к деревне Туховержи, где были арестованы полицаями. Командующий пытался выдать себя за учителя-беженца, пробирающегося с женой на восток, но ему не поверили. А утром его опознал немецкий лейтенант, вызванный старостой. Ну а дальше вы знаете: пленение, лагерь, измена Родине, сотрудничество с гитлеровцами. И образование РОА, позорной страницы в советской военной истории. Поэтому перед вашей группой ставится задача: во-первых, предотвратить разгром Второй Ударной армии, а во-вторых, не дать Андрею Власову совершить предательство. Любым способом и любой ценой… Если не получится вывести его вместе со штабом армии из окружения – то, сами понимаете… Поэтому операция получила условное название «Пуля для Власова». Условное, я подчеркиваю! Все же ваша главная цель – спасти как армию, так и самого командующего. Ясно?

Генерал Бородин посмотрел на Спасателей времени и задержал свой взгляд на капитане Леониде Лепсе.

– Вам поручается особая задача – взять под контроль командующего. Генерал Власов – сильный человек, опытный, но операция под Любанью, очевидно, оказалась ему не по зубам. Появились растерянность, инертность, непонимание обстановки… В результате – и армию погубил, и сам оказался в плену. Не мог, когда надо, жестко настоять на своем, убедить Ставку в необходимости немедленного отвода войск из любаньских болот. Видел же, что дивизии обескровлены, что люди буквально валятся с ног от голода и усталости, что нет ни боеприпасов, ни фуража, ни лекарств, ни бинтов, ни продуктов… Ничего нет! А у немцев, наоборот, постоянное пополнение и подвоз новой техники. Вот и надо было срочно отходить к Волхову, пока гитлеровцы окончательно не перекрыли «мешок» у Мясного Бора…

Майор Злобин, командир Спасателей времени, кивнул – да, если бы Вторая Ударная отступила в начале мая, все могло бы сложиться иначе. Не так трагично и кроваво… Впрочем, история, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Точнее – не имеет его реальная история, а вот в альтернативном варианте можно что-то сделать, исправить, переиграть. Надо только знать, где находится главный, переломный момент, и изменить его. И пустить течение события по другому руслу…

– Впрочем, – продолжил генерал Бородин, – недостаток инициативы и боязнь ответственности были характерны почти для всех советских командармов в начале войны. Сидели и ждали, пока не придет директива из штаба фронта или из Ставки. А те часто запаздывали, ведь «наверху», в Генеральном штабе РККА, тоже перестраховывались, тянули, боялись шагу лишнего шагнуть без указания Верховного. В общем, весной 1942 года под Любанью в полной мере проявились типичные ошибки и недостатки нашего командования: плохое, а часто просто отвратительное руководство частями, бестолковая организация тыла, отсутствие должного снабжения, глупые амбиции… И никакой героизм русского солдата не мог этого компенсировать. Впрочем, такое бывало уже и раньше, например, в Первую мировую, когда из-за пустых генеральских боданий и бездарного управления погибла в Восточной Пруссии почти вся армия генерала Самсонова. То же самое – и в первый, начальный период Великой Отечественной… Пока наши генералы не научились как следует драться. Но за это пришлось заплатить очень дорогой ценой – сотнями тысяч, даже миллионами жизней солдат. Да вы сами об этом прекрасно знаете, проходили же отечественную историю!

Спасатели дружно закивали: разумеется, проходили! Это же одна из обязательных дисциплин при поступлении на службу… Надо хорошо знать свое прошлое, чтобы не повторять прежние ошибки, не наступать на одни и те же грабли. Наоборот, надо создавать альтернативные исторические варианты, более успешные и удачливые. Чем, собственно, они и занимаются у себя в Институте времени…

• 1/50
• Следующая