Плоть (авт. сборник) - Фармер Филип Хосе - Страница 14
- Предыдущая
- 14/164
- Следующая
— Кальторп! — произнес Стэгг и снова застонал. — Его-то я меньше всего хотел бы видеть.
Но девушка уже перебежала через дорогу и затерялась среди остальных людей.
Из-за дерева появилась седая голова Кальторпа. Он приближался с большим крытым подносом в руках и улыбался, но по всему было видно, что он отчаянно пытался скрыть беспокойство.
— Как ты себя чувствуешь? — закричал он.
Стэгг ответил, затем спросил:
— Где мы находимся?
— Я бы сказал, что мы находимся на дороге N 1 прежних США, но теперь это место называется застава Мэри. Где-то в 15 километрах от окраины нынешнего Вашингтона, в трех километрах от небольшого крестьянского поселка под названием Фэйр Грэйс. Его обычное население — две тысячи, но сейчас в нем около пятнадцати тысяч. Здесь собрались фермеры и их дочери со всей округи. Все в Фэйр Грэйс с нетерпением ждут тебя. Но нечего сейчас к ним спешить. Ты — Герой-Солнце, поэтому можешь отдыхать сколько захочешь. Разумеется, только до захода солнца. Тогда ты должен дать такое же представление, как и прошлой ночью.
Стэгг осмотрелся и только сейчас понял, что он все еще обнаженный.
— Ты видел меня прошлой ночью? — он умоляюще посмотрел на Кальторпа.
Теперь наступила очередь Кальторпа уткнуться взглядом в землю.
— Место возле ринга, только на время. Я прокрался сквозь толпу в здание. Там и наблюдал за оргией с балкона.
— У тебя есть хоть на грамм благопристойности? — промолвил сердито Стэгг. — То, что я ничего не могу с собой сделать, плохо само по себе. Но еще хуже, что ты спокойно смотришь на мое унизительное поведение.
— Почему же унизительное? Да, я наблюдал за тобой. Я антрополог. В первый раз у меня появился шанс засвидетельствовать обряд оплодотворения с близкого расстояния. Кроме того, как твой друг, я беспокоился за тебя. Но причин для беспокойства не оказалось, ты сам о себе прекрасно заботился. И другие тоже.
Стэгг вспыхнул.
— Смеешься надо мной?
— Боже упаси, нет. Испытываю только изумление. Может быть даже зависть. Разумеется, это рога дают тебе такое влечение и способность. Мне вряд ли бы дали хотя бы малую часть тех веществ, которые вырабатывают панты.
Кальторп поставил поднос перед Стэггом и снял с него салфетку.
— Вот завтрак, какого у тебя не было.
Стэгг отвернулся.
— Забери его отсюда. Мне тошно в желудке и муторно на душе от всего, что я вытворял ночью.
— А мне казалось, что ты упивался этим.
Питер застонал с нескрываемой яростью, и Кальторп успокаивающе замахал рукой.
— Я не хотел тебя обидеть, просто видел тебя и не могу привыкнуть к этому. Давай, дружище, ешь. Смотри, что тебе приготовили! Свежеподжаренный хлеб, свежее мясо, масло и джем, мед, яйца, бекон, ветчина, форель, оленина и кувшин холодного свежего пива. И, если захочешь, будет еще добавка.
— Повторяю тебе, меня мутит! Я ничего не могу есть!
Несколько минут он сидел молча, разглядывал расположенные через дорогу ярко раскрашенные палатки и снующих возле них людей. Кальторп присел рядом и раскурил большую зеленую сигару.
Порывистым движением Стэгг схватил кувшин и сделал глоток. Затем отставил кувшин, вытер пену с губ тыльной стороной кисти, икнул и схватил вилку и нож.
Он начал есть, как будто ел первый раз в жизни. Или в последний.
— Я должен есть, — извинился он. — Я слаб, как новорожденный котенок. Смотри, как трясется моя рука.
— Ты должен поесть за сотню людей, — заметил Кальторп. — И в конце концов, ты выполнил работу целой сотни, двух сотен.
Стэгг поднял руку и прикоснулся к рогам.
— Все еще здесь. Эге! Они не торчат прямо и упруго, как вчера. Они мягкие. А вдруг они будут уменьшаться и отсохнут?
Кальторп покачал головой.
— Нет. Когда к тебе вернется сила, и давление крови повысится, они затвердеют снова.
— Чем бы эти рога не накачивали меня, — рассуждал Стэгг, — оно должно на некоторое время выводиться из организма. Если отбросить слабость и раздражительность, то я чувствую себя вполне сносно. Если бы только избавиться от этих рогов! Док, ты не сможешь их удалить?
Кальторп печально покачал головой.
Стэгг побледнел.
— Значит, мне предстоит пройти через все это опять?
— Боюсь, что да, мой мальчик.
— Сегодня ночью в Фэйр Грэйс? И следующей ночью в еще одном городе? И так пока… Когда?
— Питер, извини, но я не знаю, сколько это будет длиться.
Стэгг сжал его кисть своей огромной рукой так, что Кальторп взвыл от боли. Затем ослабил хватку.
— Извини, Док. Но я опять возбужден.
— Что ж, — Кальторп потирал кисть. — Есть одно предположение. Раз все это дело началось в зимнее солнцестояние, закончится оно, может быть, в летнее. То есть где-то около двадцать второго июня. Ты символизируешь солнце. По сути, этот народ смотрит на тебя буквально как на воплощение Солнца, особенно если учесть, что ты снизошел на пылающем железном коне с небесной выси.
Стэгг встал и направился через поле к протекавшему поблизости ручью.
— Я должен выкупаться. Я весь грязный. Если уж быть Героем-Солнце, то хотя бы чистым.
— А вот и они, — указал Кальторп на толпу, поджидавшую Стэгга в полусотне метров, — твои преданные почитатели и телохранители.
Питер сделал гримасу.
— Сейчас я ненавижу себя. Но прошлой ночью восхищался тем, что могу сделать. Мне было все дозволено, все внутренние запреты были сметены. Я переживал то, что является заветной и тайной мечтой каждого мужчины — получить неограниченные возможности и иметь неистощимую способность. Я был Богом!
Он остановился и снова схватил Кальторпа за руку.
— Вернись на корабль! Достань ружье и попробуй пронести его мимо охраны. Возвращайся и стреляй мне в голову, чтобы не нужно было проходить сквозь это снова.
— Извини, но, во-первых, я не знаю, где достать ружье. Том Табак сказал мне, что все оружие вынесено с корабля и заперто в укромном месте, а во-вторых, я не смогу тебя убить. Пока есть жизнь, есть надежда. Мы еще выпутаемся из этой переделки.
— Скажи мне, как?
Продолжить разговор не удалось. Толпа пересекла поле и окружила их. Прямо в уши ревели трубы и барабаны, визжали флейты и дудки. Мужчины и женщины старались перещеголять друг друга в пронзительности криков. Стайка молоденьких девушек настаивала на том, чтобы выкупать Стэгга, а затем растереть полотенцем и надушить. Напиравшая толпа оттеснила Кальторпа.
Постепенно самочувствие Стэгга улучшилось. Массаж, произведенный ловкими девичьими пальцами, развеял уныние, и, когда солнце подошло к зениту, силы стали возвращаться к нему. К двум часам жизнь в нем била через край, и он уже хотел приступить к делу.
К его неудовольствию наступило время сиесты. Толпа рассеялась в поисках тени. Несколько особенно верных почитателей остались возле Стэгга, но их сонный вид выдавал желание поваляться где-нибудь. Однако это им было запрещено, это были его стражи, надежные люди с копьями и ножами. В нескольких метрах поодаль дежурили несколько лучников. У них были странные стрелы, вместо широких острых стальных наконечников, завершающиеся длинными иглами. Без сомнения, кончики игл были смочены каким-то наркотиком, который бы на некоторое время парализовал Героя-Солнце, решись он сбежать.
Стэгг подумал о том, что выставлять стражу было глупо. Теперь, когда он чувствовал себя лучше, он уже нисколько не думал о бегстве. Наоборот, даже удивился, как это он мог помышлять о таком глупом поступке. Зачем ему бежать и почти наверняка быть убитым, если есть столько всего, ради чего стоит жить.
Он прогуливался по полю, стража следовала за ним на почтительном расстоянии. На лугу было разбито около сорока шатров, вокруг которых спало более ста пятидесяти человек. Но не они в этот момент интересовали Стэгга. Ему захотелось поговорить с девушкой в клетке.
Едва попав в Белый Дом, он сразу же заинтересовался, кто она и почему ее держат пленницей. На вопросы окружающие неизменно отвечали одно и то же, приводившее его в ярость: «Чему быть, того не миновать». Он вспомнил, что видел ее, когда неудержимо рвался к Виргинии — Верховной Жрице. Память напомнила ему о том стыде, который он испытал в какой-то момент вчера, но это воспоминание быстро прошло.
- Предыдущая
- 14/164
- Следующая
