Корсиканская авантюра - Мейл Питер - Страница 11

• Предыдущая
• 11/27
• Следующая

Элена улыбнулась. Энтузиазм Сэма, когда он переживал очередной приступ своего bon viveur, бывал заразителен.

– Ты меня убедил. Я буду то же самое.

Приняв это жизненно важное решение, они заговорили о мадам Веррин и ее, по всей видимости, неистощимому запасу домов. Прошло всего несколько минут, и Элена подалась к Сэму через стол и несколько судорожно взяла его за руку.

– Надеюсь, ты не сильно расстроишься, но пока мы смотрели на все эти деревенские дома, я вдруг кое-что отчетливо поняла: я горожанка. Мне нужны люди, улицы, движение, шум большого города, суета. Не знаю, смогу ли я жить посреди этой тишины и умиротворения. Я понимаю, как там красиво, наверное, было бы здорово приезжать туда на выходные, но… – Она помолчала, сжимая руку Сэма. – В общем, ты знаешь, к чему я клоню.

Не успел Сэм ответить, как подошел дядюшка Жозеф с корзинкой теплого хлеба и первым блюдом, пробормотал «bon appetit» и поставил перед ними глубокие суповые тарелки. На самом деле слово «суп» было слишком слабым, чтобы описать содержимое тарелок: нежный аромат, заметная даже глазу гладкость – бледно-зеленый бархат, украшенный щедрыми завитками сливок.

– Давай все по порядку, – предложил Сэм, которого не особенно удивило признание Элены. – Ешь, пока теплое, а потом мы поговорим о домах. – Он склонился над тарелкой, вдохнул, поднял взгляд к небу, размешал сливки и проглотил первую ложку. – Совершенство. И не просто совершенство, но и первая спаржа в этом году, а значит, можно загадать желание. Старинная прованская традиция.

Элена была слишком занята, чтобы отвечать, она заговорила только тогда, когда их тарелки опустели, а последние капли были подобраны хлебом.

– Кажется, ты не слишком сильно расстроился, Сэм. Я права?

– Верно. Не расстроился. Я считаю, что Прованс – это такой десерт жизни, но выбор десерта – за нами. Я прекрасно чувствую себя в городе, если есть возможность время от времени совершать вылазки в подобные места. В общем, что скажешь о квартире в Марселе?

Ответ Сэм прочел по лицу Элены, и остаток обеда – восхитительная утиная грудка, гладкий, чуть влажный козий сыр, воздушный яблочный пирог – они говорили только о Марселе. Вернее, Элена говорила, а Сэм слушал. Этот город, сказала она, расположен в идеальном месте: всего час езды от чудесной сельской местности, буквально шаг до любимого обоими Касси, не так далеко до Сен-Тропе и Ривьеры, если захочется принять дозу гламура, и еще, в качестве главного приза, Франсис и Филипп, которые знают все входы и выходы.

Обо всем договорившись, они поехали обратно в Марсель в самом радостном расположении духа, какое часто возникает, когда неординарное решение принято под воздействием исключительного обеда и пары стаканчиков rose.

– Угадай, что скажу, Франсис! Мы будем соседями. – Ребуль оторвал взгляд от стола, когда взволнованная Элена ворвалась в комнату и поцеловала его в лоб. – Мы решили искать жилье в Марселе. Разве не здорово?

Ребуль поднялся, широкая улыбка озарила его лицо, и он поцеловал Элену в ответ.

– Я совершенно счастлив, и, по удивительному совпадению, на террасе стоит бутылка шампанского, которая только и ждет, чтобы ее выпили. А где Сэм?

К тому моменту, когда Сэм пришел к ним на террасу, бутылка уже была откупорена и бокалы наполнены.

– У меня тост, – объявил Сэм. – За Марсель, за хорошие времена и, самое главное, за нашу дружбу. Спасибо тебе, Франсис.

– Всегда пожалуйста. Я в восторге, только скажите мне, а как же дом в Любероне?

– О, никакого сомнения, Люберон – самое прекрасное место на свете, по-настоящему чудесное. Только мы поняли, что не созданы для деревни, мы горожане. Элена совершенно права. Тихая жизнь в уединенном сельском доме с видом на лавандовые поля, скорее всего, сведет нас с ума.

– Я понимаю, о чем ты, – кивнул Ребуль. – Моя старая ферма в Камарге – настоящее благословение в первые три дня. А потом хоть лошадей приглашай пропустить по стаканчику.

Они продолжали обсуждать свои планы – у Элены было не меньше сотни вопросов обо всем, от необходимости иметь вид на море до выгод соседства с теми или иными людьми, – и стало ясно, что голова Ребуля занята чем-то другим. Он был чем-то подавлен, уходил в себя все больше и больше, и в итоге Элена умолкла посреди предложения.

– Франсис, с тобой все хорошо?

Ребуль покачал головой и вздохнул:

– Простите меня. Это снова тот сумасшедший русский. Я только что получил отчет от одних людей из Парижа, которые проверили его подноготную и его способы ведения бизнеса, и новости невеселые. – Он встал, зашел в дом и вернулся с тонкой папкой. – Все подробности здесь, но суть в том, что большинство его сделок для кого-нибудь имело роковые последствия.

Он раскрыл папку и разложил листы по столу:

– И это не только так называемые несчастные случаи в Африке и России – помнится, мы сначала посмеялись над этим. Подобное случалось и на Амазонке, и в Арктике. Конкуренты и там и там пострадали от серьезных побочных последствий. – Ребуль поднял взгляд и провел ребром ладони по горлу. – Потом был еще несчастный случай в Нью-Йорке. – Он умолк, чтобы глотнуть шампанского.

– А где была полиция, пока все это происходило? – нахмурился Сэм.

Ребуль постучал по листу, лежавшему перед ним:

– Расследования проводились, во всяком случае, так здесь сказано. Однако возникала проблема, и каждый раз одна и та же: Вронского не оказывалось в той стране, где происходил несчастный случай, а иногда его не оказывалось даже на том континенте. – Ребуль пожал плечами. – Как можно доказать, что преступление совершено тем, кого здесь вообще нет? Можно питать сколько угодно подозрений, выстраивать любые версии, однако этого недостаточно. Необходимы доказательства.

Элена вынула бутылку из ведерка со льдом и наполнила бокалы:

– А эти люди, которые прислали отчет, что они тебе советуют?

– Держаться от него подальше. И не забывать, что он, судя по всему, наиболее опасен, когда находится где-то далеко. – Ребуль закрыл папку и попытался улыбнуться. – Так что буду следить, не пакует ли он чемоданы.

И только позже, после обеда, Ребуль упомянул о преследовавшей его утром машине. Он постарался рассказать об этом легкомысленным тоном, однако вечером, ложась спать, были встревожены все трое.

Оптимизм вернулся с утренним солнцем, по крайней мере к Сэму. Он старался не выказывать перед Ребулем чрезмерной бодрости, однако не стал терять времени даром и тут же выступил с предложением:

– Давай на утро поменяемся местами. Одолжи мне Оливье с машиной, посмотрим, захочет ли наш друг на «пежо» и сегодня поиграть в кошки-мышки. Если попробует, я скажу ему пару слов.

Ребуль наклонился и похлопал Сэма по щеке:

– Ты хороший друг, Сэм. Спасибо, но нет. Это моя проблема, я не хочу, чтобы ты вмешивался.

– Франсис, ты не понимаешь. Для меня это будет небольшим развлечением и еще, – Сэм нацелил на Ребуля палец, – шансом удрать от Элены. Они с Мими решили веселиться весь день напролет с марсельскими агентами, а после мадам Веррин я, кажется, не вынесу очередного энтузиаста. Приятная, мирная автомобильная прогулка пойдет мне на пользу. – Он умолк, и ему показалось, что сопротивление Ребуля ослабевает. – Так как, по рукам?

– Но вдруг этот тип поймет, что в машине не я?

– Ни малейшего шанса. Он всего-то и видел, что твой затылок, причем с расстояния тридцать-сорок ярдов. Он узнает только машину. – Сэм усмехнулся. – Нет, признайся, что у тебя кончились возражения.

Ребуль поднялся и поглядел в окно:

– Хорошо. Но, Сэм, ты должен пообещать мне, что не станешь подвергать себя опасности.

– Да, папочка.

Оливье пришел в восторг от перспективы отвлечься от привычного снования между домом и офисом Ребуля.

– Если этот тип поедет за нами, – сказал Сэм, – я хочу заманить его в такое место, где можно остановиться и сказать ему пару ласковых. Можешь придумать, где это удобнее сделать?

• Предыдущая
• 11/27
• Следующая