Зарницы в фиордах - Матвеев Николай Сергеевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/27
- Следующая
Начальник отдела кадров Северного флота встретил Шабалина довольно сухо:
— Чем вы объясните тот факт, что ваше личное дело здесь, у нас, а вы остались служить в Кронштадте?
Александр рассказал, что он сопровождал на ремонт катера, как война застала его в Кронштадте и как ему приказали быть командиром торпедного катера.
Такое объяснение было сочтено вполне удовлетворительным, и Шабалина назначили командиром катера. Срок на подготовку и подбор команды был определен в две недели. Сегодня в штабе Шабалину нечего было делать. Александр пошел пешком по городу, все еще не веря, что он изуродован. Таким он его запомнит навсегда и никогда не простит тому, кто смел поднять на него руку.
Катер ТКА-13, который достался Шабалину, был новенький. Приятно было смотреть на маленькое изящное судно, напоминающее игрушку. Не было на катере такого винтика, который не осмотрел бы Александр: он опробовал все оборудование, тщательно проверил оружие, торпедные аппараты — все было в прекрасном состоянии. Команда тоже подобралась подходящая: хотя Шабалин раньше никого из них не знал, ребята что надо, один к одному.
Он не жалел времени, чтобы поближе познакомиться с каждым. Ведь это не просто экипаж, это экипаж, с которым придется воевать, и тогда от действия каждого будут зависеть и исход боя и их жизнь. Ведь исправлять ошибки в бою не приходится. У катерников, как у минеров, каждая ошибка может быть роковой. Заест торпедный аппарат — и усилия всего экипажа окажутся напрасными. Откажет в бою мотор — и катер становится легкой добычей врага, потому что скорость — единственная его защита (кроме, конечно, торпед и пулеметов).
И вот, наконец, Шабалин стоит за штурвалом, и катер летит по волнам, оставляя за собой белый вспененный след. Ход у катера отличный — в бою не подведет. Проверили в действии и торпедные аппараты: длинные сигарообразные торпеды с большой точностью ложились в цель. Но для того чтобы попасть торпедой в движущуюся цель, этого мало. В такие моменты многое решает командирское хладнокровие.
Торпеда может уничтожить любое судно среднего тоннажа, а линейный корабль надолго вывести из строя. Торпеду выбрасывают из специального желоба с помощью сжатого воздуха с кормы, какое-то время она продолжает двигаться вслед за катером, причем двигаются торпеды вначале и по инерции и при помощи своего двигателя. Поэтому катер должен в считанные секунды развернуться и уйти, чтобы не оказаться на пути торпеды. Теперь торпеда движется своим ходом по заданному командиром направлению. Все это далеко не просто, и нужна большая тренировка, чтобы стать мастером торпедного удара. Александр Осипович Шабалин еще на учениях прекрасно овладел этим сложным оружием.
Кончились все пробные плавания и учебная стрельба, и несколько торпедных катеров, в том числе и катер Шабалина, 24 августа 1941 года вышли в море на поиски противника, но он обнаружен не был. И так продолжалось больше двух недель, пока 11 сентября 1941 года не состоялся первый бой, первое «боевое крещение», после чего Александр Шабалин стал известен как «самый хитрый катерник».
Этот бой, по-видимому, заставил врага сделать свои выводы: фашисты стали очень осторожны, они увеличили охрану своих кораблей, а их авиация усилила налеты на наши базы.
…Одно из самых трудных испытаний — это ожидание, особенно, когда ждешь что-то очень важное для себя. И сейчас, когда моряки рвались в бой, каждый новый день начинался с надеждой, что «это будет сегодня». И когда проходил день и наступала ночь и все оставалось по-прежнему, катерники возмущались и высказывали по этому поводу свои соображения в весьма крепких выражениях. Шабалин, как мог, подбадривал товарищей, объяснял им обстановку. Это время он старался использовать для учебы команды.
Обычно занятия происходили на базе, в землянках, где раньше-то повернуться было негде, а сейчас размещались команды со всех катеров. На разные темы велись беседы, но чаще всего шел разговор о том, как лучше топить вражеские корабли. Катерники с вниманием прислушивались к словам командира.
— Надо всегда помнить, — говорил Шабалин, — что для нас не существует никаких мелочей. Надо все продумать до каждой детали, знать на катере все до последнего винтика. Знать надо все точно, но нельзя надеяться на то, что все знаешь: перед каждым выходом в море все заново проверяй. Дальше. Не надо считать противника глупее тебя — готовься тщательно и думай о том, как его получше обмануть. А здесь надо все учитывать: и погоду, и какой в этот раз перед тобой враг. Если, например, видишь, что противник сильнее, то ни в коем случае не бойся, а прикидывай, как ему получше нанести удар. Да притом там, где он меньше всего ожидает. Возьмем такой случай: заметил нас противник и сигнализирует на опознавание. Что будет, если мы молча будем уходить? Насторожится, поймет, что это враг, и будет действовать. А если начать отвечать на его сигналы теми же, что и у него, тогда не сразу противник разберется что к чему и время пройдет. А тут уж не теряйся — бери инициативу в свои руки. И потом последнее: моря нельзя бояться, его понимать надо.
Вскоре слова Шабалина подтвердились на практике…
В этот день, 2 октября 1941 года, два катера, одним из которых командовал Шабалин, вышли в море. Они держали путь по направлению к норвежскому порту Киркенес. В этом порту уже хозяйничали фашисты, и время от времени оттуда выходили их суда. Воздушная разведка тщательно осмотрела море, но противник нигде не был обнаружен. И вот два советских катера вышли на «свободную охоту». Их задача ясна: не рассчитывать на то, что противник случайно появится, а активно искать его, все время курсируя на том участке, где проходят вражеские коммуникации. Катера шли, стараясь ничем не выдать врагу своего присутствия. Уже поздно, время после полуночи, вся команда напряженно всматривается в ночную темноту. Тихо. Только вспыхивают в небе разноцветные дрожащие огни. Они то загораются, то гаснут, освещая море неверным бледно-зеленым светом. Это северное сияние оповещает о том, что уже наступила осень… Сначала катера шли с малой скоростью, слегка подскакивая на небольших волнах. Но вдруг ветер переменился, стал сильным, пронизывающим — крупные волны всерьез взялись за катера. Брызги становились все более обильными, и их уже трудно было назвать брызгами. Они сливались в едкие струйки, от которых горело лицо и саднили глаза и губы.
Промокший и замерзший Шабалин, стоя за штурвалом головного катера, пристально всматривался в темноту. Никого!
— Глядеть внимательней! — приказывал он сигнальщику Соловьеву.
Но ответ был однозначен.
— Горизонт чист, товарищ командир.
И вдруг, когда надежда уже почти исчезла, послышались слова:
— Слева видны движущиеся точки.
Значит, дождались, ничего не подозревающий враг сам идет навстречу. Обстановка для атаки самая благоприятная: катера притаились в тени берега в глубине фиорда, откуда немцы меньше всего ожидают нападения. Сейчас корабли хорошо видны: два транспорта и два корабля охранения.
Два часа ночи! Пора! Можно действовать. Ведь враг их не видит, он растеряется от атаки кораблей-невидимок. Шабалин быстро объявляет план действий — первый транспорт атакует он, второй — другой катер. Выходят в атаку одновременно.
Такая тактика должна привести к победе. Она, во-первых, неожиданна для фашистов — они ждут советские корабли с моря, а во-вторых, держась у берега, можно дольше остаться незамеченными. Надо как можно ближе подойти к врагу. В свете полярного сияния видны очертания большого транспорта. Еще ближе! Еще! Фашисты даже не подозревают о надвигающейся на них опасности.
Взревели моторы, и катера полным ходом пошли на сближение с кораблями противника. Продолжая сближаться, Александр быстро производил все расчеты. Его катер подошел на самую короткую дистанцию.
Залп!
Раздается глухой звук от ударившихся о поверхность воды торпед. Белый пенистый бурун четко указывает тот путь, по которому они идут.
— Сейчас все будет ясно, — волнуясь, думает вслух Шабалин. Секунды текут, как назло, медленно, теперь уже счет перешел на мгновения…
- Предыдущая
- 9/27
- Следующая
