Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 15

• Предыдущая
• 15/42
• Следующая

Она ответила:

– Все съезжают в конечном итоге.

Позвонил маме и дал ей свой новый адрес на случай семейной трагедии. Она полчаса трещала об угрозе президента Горбачева подать в отставку и предсказывала, что СССР – на грани краха. В конце концов я встрял и сказал:

– События в мире меня больше не интересуют. Я не могу никак повлиять на них, так чего ж суетиться?

Позвонил бабушке в Лестер. Долго болтали о принцессе Диане. Бабушке кажется, что она в последнее время выглядит несчастной. Я высказал и свою озабоченность. Диана слишком похудела.

Позвонил в Строительный кооператив Маркет-Харборо, уведомил о смене адреса.

Позвонил в «Уотерстоунз». Притворился разгневанным читателем; пригрозил подать на них в суд за продажу порнографии, т. е. «Дневника мурла».

Позвонил Меган. Притворился Брауном. Сказал: «Господи, как я люблю тебя, Меган» – его ужасным писклявым голосом.

В конце концов ко мне в каморку ворвался сам Браун и потребовал, чтобы я слез с телефона. Надеюсь, он не подслушивал под дверью.

Испытал позыв снова навестить Леонору. Она согласилась принять меня сразу же. На ней – белое платье. Похожа на жертвенную девственницу. Мне хотелось немедленно лишить ее невинности, но вместо этого я заговорил о Бьянке. Леонора наклонилась ко мне и показала темную ложбинку между грудей. Я поймал себя на том, что говорю: Бьянка меня довольно-таки интересует, но отсутствие у нее ложбинки между грудей разочаровывает.

Леонора сказала:

– Но могли бы вы полюбить Бьянку?

Я ответил:

– Сама мысль об этом мне смешна. Мысль о ней не гонит от меня ночами сон – я лежу без сна от мыслей о вас.

Леонора вздохнула и произнесла:

– Я бы предложила вам культивировать свою дружбу с Бьянкой. Я замужем, Адриан. Ваша одержимость мною – типичное проявление взаимоотношений терапевта и клиента. Это называется «перенос». Вы должны принять истину, касающуюся ваших чувств.

Я сказал:

– Истина, касающаяся моих чувств, заключается в том, что я вас не люблю. Я просто хочу с вами в постель.

Леонора сказала:

– Тридцать фунтов, пожалуйста.

Я почувствовал себя клиентом, который платит шлюхе.

ДЕНЬ ПЕРЕЕЗДА

Кавендиш и Палмер – старые друзья. Встретившись, они начали хватать друг друга за плечи, потом – скалиться и трясти друг другу руки; в наши дни большинство мужчин в Оксфорде, кажется, питает к этому склонность. Извлекая свой скарб из багажника «вольво» и отгоняя Тамсин, Гриффита и Альфу, я слышал, что Кавендиш и Палмер хохочут в гостиной как полоумные. Не уверен, но мне показалось, что я расслышал слово «блейзер». Дети весь вечер разговаривали на языке умбагумба, пока в 11.30 не вернулся их отец. Они категорически отказались ложиться в постель и говорить со мной по-английски. Вместо этого валялись под массивным сосновым столом на горе подушек и трещали на своем выдуманном языке. Я чувствовал себя за границей; особенно если закрыть глаза.

Сегодня утром купил «Белый отель» Д. М. Томаса. Если он хоть вполовину так же хорош, как «Большой вавилонский отель» Арнольда Беннетта, я буду более чем удовлетворен. Когда Кристиан увидел, как я вытаскиваю книгу из пакета, он поднял брови и сказал:

– Только не оставляй ее где попало. Альфа читает, как тринадцатилетняя.

– Следует поощрять чтение своего ребенка.

Кристиан отрезал:

– «Белый отель» – тяжеловатое чтение для ребенка, до сих пор убежденного, что в дальнем углу сада живут феи.

Должен признаться, меня это удивило. Вчера я сходил в дальний угол сада. Он весь усыпан ржавыми игрушками и вонючим садовым мусором. Едва ли это сказочная страна фей.

В 11.30 вечера я раскрыл «Белый отель», почитал минут десять, потом вылез из постели и закрыл дверь на задвижку. Эта книга никогда не должна попасть в руки Альфы.

Сидел с детьми. Кристиан – на полуфинале чемпионата по дротикам, со своим диктофоном и планшетом. Осознают ли толстопузые метатели дротиков, что они участвуют в исследовательском проекте? Сомневаюсь. У них всех наверняка ограниченный кругозор, а это, я полагаю, – преимущество, если метанием дротиков зарабатываешь на жизнь.

Сегодня Кристиан сказал, что обо мне спрашивала Бьянка, хорошо ли я устроился. Он сказал ей, что детишкам я очень нравлюсь. Лучше бы он сказал это мне. Кристиан спросил, почему я не приглашу Бьянку на свидание. Я безразлично ответил, что слишком занят. Но, дорогой мой дневник, если честно, я боюсь, что она мне откажет. Мое эго – тонкая и хрупкая вещица, и более того – уверен ли я, что хочу связать свою жизнь с личностью, работающей в газетном киоске?

1. Она приятна на вид, но явно не красавица, в отличие от Леоноры, способной создать затор на улице.

2. Когда я упомянул, что моя прогулка до работы – «приятно чеховианская», главным образом ввиду того, что расцвели вишневые деревья, она безучастно посмотрела на меня и спросила, что означает «чеховианская».

3. Не похоже, чтобы ее бедра могли выносить ребенка.

4. Она обута в башмаки «Док Мартенс».

5. Она поклонница «Ганз-энд-Роузис».

1. Она добра, особенно к детям, которые постоянно ошиваются в кондитерском отделе ее киоска.

2. Кажется, я способен ее рассмешить.

3. Ее кожа похожа на белый шелк. У меня возникает странное желание погладить ее лицо всякий раз, как я к ней приближаюсь.

Я рад, что апрель закончился. Горький и сладкий месяц. Цветы отцвели, но ветерок по-прежнему овевает ноги и треплет штанины, если не заправлять их в носки.

Борода уже кустиста. В ней запутывается еда. В 9.30 Браун указал на кусок яичного белка. А я сегодня съел вареное яйцо в 7.39 и с того времени разговаривал или встречался по меньшей мере с тридцатью людьми. Ну почему никто другой не указал, что у меня в бороде кусок вареного яйца? Не такой уж и маленький кусок, между прочим. Для яичного белка это довольно приличный кусок – такой невозможно не заметить. Придется купить небольшое зеркальце и регулярно исследовать бороду после еды. Я не могу подвергаться риску социального конфуза.

Присматривал за детьми. Гриффит попросил помочь с моделью ракеты «Скад», которую он мастерит из трубки от рулона туалетной бумаги и кусочков, вырезанных из банки из-под чистящей жидкости. Я указал ему на то, что я пацифист.

Гриффит (шести лет) сказал:

– Если бы твоей сестре угрожала банда злобных жлобов, ты бы что – стоял рядом и не вмешивался?

Я ответил:

– Да.

Гриффит не знает мою сестру Рози. Она вполне способна разобраться с бандой злобных жлобов сама.

Кристиан вернулся со своей караоке-вечеринки к одиннадцати вечера. Для того чтобы не выдать себя, он был вынужден петь «В любви много блеска и славы». Так, значит, его исследовательский проект – действительно подпольная операция. Это объясняет, почему он перед тем, как влиться в стаю ничего не подозревающих потребителей низкой культуры, меняет свои драные джинсы на брюки из полиэстера с перманентной стрелкой.

Перечитал «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины» целиком. От начала и до конца – дрянь.

Вероятно, вчера вечером я был слишком резок в оценке. В «Гляди-ка!» есть эпизоды непревзойденного великолепия. Примерно пять.

Оставил «Гляди-ка!» на ночь на кухонном столе. Наутро никаких комментариев от Кристиана, но Альфа заметила:

– На странице четыре ты написал «преуспеяние» неправильно. В первом и третьем слоге там – буква «е».

• Предыдущая
• 15/42
• Следующая