Уроки Красного Октября - Фроянов Игорь Яковлевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая

Отмена патриаршества и учреждение наряду с другими коллегиями коллегии духовной, названной Синодом, означала превращение церкви в государственный институт и, следовательно, разрыв с предшествующей церковной историей и заветами православной старины. Петр I относился к церкви как «к подручному рычагу государственной политики»[38]. И это, конечно, отторгало церковь от народа. К тому же, по верному разумению В. С.  Соловьева, «церковь, лишенная вполне самостоятельного представительства, не может иметь настоящего влияния ни на правительство, ни на общество. И вот мы видим (сказано в 1884 г. – И. Ф.), что, несмотря на благочестие русского народа, несмотря на преданность православию наших государей, несмотря на многие прекрасные качества нашего духовенства, церковь у нас лишена подобающего ей значения и не руководит жизнью России. Наш народ ставит выше всего правду Божию, он теократичен в глубине души своей, но он лишен первого реального условия для осуществления теократии благодаря коренным недостаткам нашего церковного строя»[39]. Эти «коренные недостатки», происхождение которых связано с церковной реформой Петра, сыграли роковую роль в истории России начала XX века, сделав церковь не способной быть истинной водительницей общества.

Итогом народной оценки правления Петра I служат легенды, изображающие Преобразователя царем-самозванцем или царем-антихристом. Одна из них, о Петре-самозванце, возникла среди тяглых людей, а другая, о Петре-антихристе, в церковном обществе, хотя провести здесь разграничения весьма трудно[40]. Ясно только то что эта оценка отрицательная. Оно и понятно, ибо, как говорил В. О. Ключевский, «во все продолжение преобразовательной работы Петра народ оставался в тягостном недоумении, не мог уяснить себе хорошенько, что такое делается на Руси и куда направляется эта деятельность: ни происхождение, ни цели реформы не были ему достаточно понятны. Реформа с самого начала вызвала глухое противодействие в народной массе тем, что была обращена к народу только двумя самыми тяжелыми своими сторонами: 1)она довела принудительный труд народа на государство до крайней степени напряжения и 2)представлялась народу непонятной ломкой вековечных обычаев, старинного уклада русской жизни, освященных временем народных привычек и верований. Этими сторонами реформа и возбудила к себе несочувственное и подозрительное отношение народной массы»[41]. Впрочем, обязанность дворян нести государеву службу все же сохраняла некую видимость социальной справедливости, являясь как бы свидетельством разверстки государственного тягла между основными социальными категориями российского общества. Однако и тут (прежде всего в сфере военной) по мере создания регулярной армии с ее рекрутчиной главное бремя тяжести ратной службы легло на народные плечи.

В послепетровское время, на протяжении 30 лет (1730–1760 гг.), дворяне получили многочисленные выгоды и преимущества, еще более отдалившие их от народной массы, а именно: «1) укрепление недвижимых имуществ на вотчинном праве со свободным ими распоряжением, 2) сословную монополию крепостного права, 3) расширение судебно-полицейской власти помещика над крепостными до тягчайших уголовных наказаний, 4) право безземельной продажи крепостных, не исключая крестьян, 5) упрощенный порядок сыска беглых, 6) дешевый государственный кредит под залог недвижимых имуществ»[42].

Бесстыдным апогеем сословно-корпоративного эгоизма дворян XVIII века стал манифест от 18 февраля 1762 г. о вольности дворянства, предоставивший «всему российскому благородному дворянству вольности и свободы». Указ освобождал дворян от обязательной службы. С грустной иронией В. О. Ключевский говорил: «По требованию исторической логики или общественной справедливости на другой день, 19 февраля, должна была последовать отмена крепостного права: она и последовала на другой день, только спустя 99 лет. Такой законодательной аномалией завершился юридически несообразный процесс в государственном положении дворянства: по мере облегчения служебных обязанностей сословия расширялись его владельческие права, на этих обязанностях основанные»[43]. С отменой обязательной службы дворянства крепостная неволя «утратила свое политическое оправдание, стала следствием, лишившимся своей причины, фактом, отработанным историей»[44]. Получив права, дворяне избыли общественные обязанности. В этой связи В. О. Ключевский остроумно заметил: «Права без обязанностей – юридическая нелепость, как следствие без причины – нелепость логическая; сословие с одними правами без обязанностей – политическая невозможность, а невозможность существовать не может»[45]. Увы, «невозможное стало возможным»: порядок «отработанных историей» дворянских прав и привилегий сохранялся долгие годы.

На одностороннее, исторически несообразное предоставление вольности дворянству русские крестьяне ответили активным участием в пугачевском восстании 1773–1775 гг., которое по праву можно считать крестьянской войной. Каковы были социальные помыслы и чаяния крестьянской массы? Особенно яркое отражение они нашли в манифесте Е. Пугачева от 18 июля 1774 г. По выражению известного русского историка В. И. Семевского, то была «жалованная грамота всему крестьянскому миру», или «хартия, на основании которой предстояло создать новое, мужицкое царство»[46]. Пугачев призывал «всех, находившихся ранее в крестьянстве и в подданстве помещиков, быть верноподданными рабами собственной нашей короне», а затем жаловал «древним крестом и молитвой, головами и бородами, вольностью и свободою и вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и прочих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями и рыбными ловлями, и соляными озерами без покупки и без оброку и освобождаем всех прежде чинимых от злодеев дворян и градских мздоимцев-судей крестьянам и всему народу налагаемых податей и отягощений». Крестьяне, следовательно, стремились к освобождению от крепостной неволи, хотели получить все земли и угодья, освободиться от всех повинностей и податей, устроить общинное самоуправление на казацкий лад[47].

Но этому не суждено было осуществиться. Крепостничество гнуло русских крестьян по-прежнему. Общественный вред крепостного права был очевиден для многих людей различных социальных положений: от революционера А. Н. Радищева до императора Николая I. Но своекорыстная воля дворян шла вразрез с национальными интересами России. И только в 1861 г. правительство отменило крепостную зависимость. Это было сделано в силу неблагоприятных для дворян обстоятельств, прежде всего под давлением недовольства крестьян. «Лучше освободить крестьян сверху, чем ждать, когда они освободятся снизу», – благоразумно замечал Александр II. На каких условиях произошло освобождение? На условиях, не выгодных крестьянству.

Так называемая Великая реформа 19 февраля 1861 г. обобрала крестьян. Осуществлявшаяся посредством насилия, она привела к сокращению количества земли находившейся в руках крестьян. Надельная земля сократилась на 20 % по сравнению с тем, чем располагали ранее русские земледельцы. Стало быть, крестьян потеряли пятую часть земли, бывшую прежде в их хозяйственном обороте. Вследствие роста сельского населения, произошедшего в послереформенный период, земельная теснота еще более увеличилась. «Если в 1860 г. численность сельского населения в 50 губерниях Европейской России равнялась 50,3 млн человек, то к 1900 г. она достигла 86,1 млн. Соответственно изменилась I средняя величина душевого надела: с 4,8 дес. в 1860 г. до 2,6 дес. в 1900 г.»[48]. В этих условиях сохранение привилегированного помещичьего землевладения могло породить лишь одно: лютую ненависть крестьянской массы к дворянству.

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая