Выбери любимый жанр

Наследник встал рано и за уроки сел… Как учили и учились в XVIII в - Коллектив авторов - Страница 15


Изменить размер шрифта:

15

Послы обыкновенно ездили по вторникам в Версаль, чтоб представляться королевскому семейству и совещаться с министром иностранных дел, у которого они обедали. Наш посол намеревался свезти меня туда, чтоб представить меня аббату Берни и переговорить с ним касательно моего поступления в школу chevaux legers; но в первые два вторника моего пребывания в Париже король ездил на охоту, и потому прием послов был отложен до другого времени. Тем временем я старался познакомиться с Парижем, много ходил пешком, посещал лавки и книжные магазины. Огромное число этих последних поразило меня. Кроме улицы Сен-Жак, которая вся наполнена книжными магазинами, нет почти ни одной большой улицы, где бы их не было…

Меня натурально очень поразила и громадность Парижа, и многочисленность его населения, и предприимчивая деятельность жителей. В нем есть очень красивые кварталы или по меньшей мере целые улицы, где нет других зданий, кроме больших отелей. В Сен-Жерменском предместье большая часть домов имеет с одной стороны двор, а с другой сад. В старом городе улицы узки, однако есть также большие и красивые, как, например, улицы Сент-Оноре, Сент-Антуан и некоторые другие. Городские площади и сады, как, например, Тюльерийский, Пале-Рояля, Люксамбургский и при Арсенале, чрезвычайно хороши. Сад князя Субиза, примыкающий к его отелю, также открыт для публики. Некоторые набережные вдоль Сены красивы; там много больших отелей, точно так же и на бульварах, где к отелям примыкают сады; таков, например, отель маршала Ришелье…

Так как король находился в Версале, то члены дипломатического корпуса ездили туда. Наш посол взял меня с собою для того, чтоб представить меня двору и министру иностранных дел. Мы выехали из Парижа по великолепной аллее, которая носит название Cours de la Reine; затем мы проехали две мили по великолепной набережной, идущей вдоль Сены; вся эта дорога до самого Севра окружена непрерывным рядом хорошеньких деревенских домиков и других жилищ. Затем становятся издали видны дворец и часть садов Сен-Клу. От Севра остается еще две мили до Версаля по очень хорошему шоссе, но эта дорога печальна и монотонна. Приехавши в Версаль, мы остановились у министра иностранных дел. Посол представил меня аббату Берни, который тотчас послал записку к первому камер-юнкеру касательно моего представления королю. Члены дипломатического корпуса отправились во дворец в комнату, которую называют залой послов и в которой они обыкновенно отдыхают в ожидании приема у короля… Очень скоро вслед затем отворилась настежь дверь, и дипломатический корпус вошел в спальню короля, где также находилось множество французских вельмож. Лица, ожидавшие чести быть представленными, стали у дверей. Это та самая спальня, которую занимал Людовик XIV; в ней оставалась вся его мебель, равно как и в больших дворцовых апартаментах. Но король Франции обыкновенно жил в маленьких апартаментах, которые были меблированы со вкусом и изяществом.

Члены дипломатического корпуса, войдя в спальню, составили кружок вокруг короля…

После обеда мы возвратились в Париж. В карете Бестужев сказал мне, что он говорил г-ну Берни о том, что я послан во Францию для поступления в школу chevaux legers. Берни отвечал, что король был в свое время уведомлен об этом своим послом в России, что он испросит приказаний у его величества и уведомит о том. Когда я заговорил о всей этой версальской сцене и о всех разъездах, Бестужев признался мне, что все это надоело ему и даже было утомительно для его лет и что он очень желал бы окончить свои дни на каком-нибудь более спокойном посольском месте.

Через две недели после поездки Бестужева в Версаль он получил от аббата Берни письменное уведомление, что г-жа Помпадур писала по приказанию короля директору школы chevaux legers герцогу Шольнесу, что все готово для моего поступления туда и что я могу поступить, когда захочу. Сделав все нужные приготовления, я дней через 8 или 9 отправился в один из вторников в Версаль вместе с графом Бестужевым; мы обедали у аббата Берни, которому посол сказал, что сам отвезет меня в этот день в школу. Этот аббат был чрезвычайно любезен со мной и сказал мне, что мы оба будем теперь жителями Версаля и потому он просит меня считать его дом за мой собственный и приходить к нему обедать всегда, когда захочу. По выходе от министра иностранных дел наш посол сам свез меня в школу, отрекомендовал меня и сдал на руки полковнику Лаберзаку, который был инспектором школы под начальством герцога Шольнеса; затем Бестужев пошел осмотреть назначенное мне помещение. Он нашел его удобным, так как оно состояло из двух комнат, небольшой прихожей и антресолей для прислуги; все это было очень чисто. Посол пробыл несколько минут в этом помещении, сказал мне, что по праздникам и во время вакаций я могу иногда приезжать к нему в Париж, и затем простился со мной очень ласково.

Нетрудно себе представить, как мне было неловко, когда я очутился в среде почти 20 молодых людей и многих офицеров генерального штаба и инспекторов, совершенно мне незнакомых. Но я должен отдать справедливость любезности всей этой французской знатной молодежи, которая была так предупредительна со мной, что через два дня я уже был там как дома, точно будто я прожил там несколько месяцев. Помещение, занимаемое школой chevaux legers, было обширно; оно находилось в одной из версальских улиц, неподалеку от дворца. Король велел скупить для оного много домов и павильонов, которые и были обнесены одной оградой. Действительно, нужно было много места, чтоб поместить 120 воспитанников, офицеров, инспекторов, учителей, директора — школы, его помощника, одного майора и около 50 легких кавалеристов, принадлежавших к полку, но не входивших в состав школы; сверх того, там были очень большие комнаты для классов, столовые, больница, манеж и большой пруд, в котором учились плавать. Школа была наполнена молодежью, принадлежавшей к высшему французскому дворянству; не было во Франции ни одной провинции, которая не прислала бы туда воспитанников, так что, живя там, можно было составить себе понятие о духе различных провинций. Некоторые из воспитанников сохраняли свой провинциальный характер и в школе, как, например, бретонцы, которые были большею частью горячие головы. Годовая плата была в 4000 ливров; за эти деньги мы имели помещение, освещение, учителей, ежегодно новый мундир, сюртук и мытье белья. Стол был приличный, чистый и хороший; по пятницам и субботам ели постное…

Наследник встал рано и за уроки сел… Как учили и учились в XVIII в - i_026.jpg

На другой день я отправился в классы. Барабанный бой извещал воспитанников, что настал час занятий. Классы начинались в 7 часов утра; в 10 часов был небольшой перерыв для завтрака, после которого занятия продолжались до половины 1-го; это был час обеда, после которого возобновлялись занятия в классах и продолжались до 7 часов вечера; в 8 часов ужинали. Каждый стол накрывался как для обеда, так и для ужина, на двенадцать приборов, и сверх того ставили тринадцатый прибор для офицера или инспектора, наблюдавшего за тем, чтоб все было прилично и в порядке. В праздничные и воскресные дни, а также по субботам после обеда занятий в классах не было. Тогда можно было, с разрешения дежурного офицера, отправляться гулять по парку и по окрестностям Версаля или посещать живущих в городе знакомых. Но тот, кто желал отправиться в праздничный день в Париж, должен был просить на это разрешения у директора школы г-на Лаберзака.

По прошествии одной недели моего пребывания в этой школе я уже понял, что она хороша и может быть полезна для меня, а потому стал заниматься очень усердно. Я сошелся с некоторыми из моих товарищей, общество которых мне всего более нравилось, и нисколько не тяготился моим пребыванием в школе. Я пригласил г-на Арну посещать меня в промежутках между классами и давать мне уроки словесности и литературы, за что, конечно, я платил ему особо… По субботам после обеда, а также в праздничные дни я иногда ходил слушать французские комедии, дававшиеся на городском театре, которые были не совсем плохи; а когда погода была хороша, я отправлялся гулять в парк с теми из моих товарищей, с которыми я всего более был дружен; там мы заказывали у швейцара оранжереи ужин. Иногда мы отправлялись в Трианон и обедали там у швейцара и чисто, и дешево… Воспитанники исполняли за отсутствующих служебные обязанности, заключавшиеся в том, что один из этих легких кавалеристов должен был являться во дворец прежде, нежели король отправится к обедне. Там должны были находиться один жандарм, один легкий кавалерист, один мушкетер серый и один черный: это называлось испрашивать — приказаний короля. Эти четыре ординарца выстраивались в ряд при проходе короля. Король говорил им: «нет ничего нового», этим кончалось их дежурство. Я попросил г-на Лаберзака, чтоб и меня назначили в мою очередь на такое дежурство, что чрезвычайно понравилось моим товарищам; мне несколько раз приходилось таким образом дежурить, и король был так добр, что всякий раз говорил мне несколько слов.

15
Перейти на страницу:
Мир литературы