Предельные полномочия - Зверев Сергей Иванович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая

— Мне? — изумился Мануэль. — Я вроде ничего против такой поездки не говорил…

— Нет, не говорил, — согласился майор. — Но ты убедил меня, что этот сеньор Санчес, который организовал поездку наших ребят к вулкану, не связан с бандитами. Там наверняка есть другие люди, которые сообщили похитителям, куда наши поехали. Но обнаружить этих «кротов» за два-три часа мы не сможем. Да и не входит это в мою задачу. Есть и еще одно соображение. Почему мы свернули с шоссе? Потому что десяток человек на стройке знали, что мы по нему поедем. А какова конечная цель нашей поездки?

Тут Лавров сделал паузу, глядя на Мануэля. Бригадир хлопнул себя по лбу: дошло.

— Ну конечно! — воскликнул он. — Все думают, что мы едем в Квесто, и будут ждать нас там. А мы направимся совсем в другую сторону…

— Вот именно, — подытожил Лавров. — О том, что мне надо посетить эти две деревни, Тарма и Наута, знаете только вы с Луисом. Так что утечка информации исключена.

— И если там нас будет ждать засада, значит, один из нас предатель, — мрачно заключил Мануэль. — Только я думаю, что предателя среди нас нет.

— И я так думаю, — согласился Лавров. — Значит, сворачиваем?

— Конечно, — кивнул Мануэль, — только… Понимаешь, Андрей, есть еще один человек, который знает, что мы приедем в Квесто… одна женщина… моя знакомая в этом городе… я ей сказал, и она меня ждет…

— Так вот почему ты неделю назад так стремился на фестиваль! — понимающе кивнул Лавров.

— Ну да, поэтому тоже, — признался Мануэль. — Сейчас она ждет… я позвоню, предупрежу ее… Но куда мы поедем, не скажу!

— Хорошо, предупреди, — согласился майор.

Бригадир вышел из машины — видимо, предвидел бурное объяснение со своей знакомой и не хотел, чтобы Лавров его слышал, — достал сотовый, набрал номер. Лаврова его любовные отношения не интересовали, и он углубился в изучение карты — по давно приобретенной привычке Батяня старался наизусть запомнить участок местности, на котором предстояло действовать. Краем глаза он заметил, что Луис тоже вышел из «Форда», обошел вокруг израненной машины, осматривая ее, а затем направился к джипу.

Майор успел досконально изучить и запомнить район, в центре которого находились деревни Тарма и Наута, а Мануэль все продолжал свою телефонную беседу. Бросив взгляд в его сторону, Лавров отметил, что разговор не слишком похож на выяснение отношений: электрик внимательно слушал свою собеседницу, лишь время от времени у него вырывались восклицания: «Не может быть!» или «Да что ты говоришь?!» Наконец бригадир закончил разговор, захлопнул телефон и вернулся к машине. Остановившись рядом с ней, он мрачно взглянул на Лаврова, на стоящего рядом с джипом Луиса и заявил:

— Плохие новости, Андрей! То есть сначала одна хорошая, а потом другие — плохие.

— Ладно, давай, не тяни, выкладывай свои новости, — сказал майор.

— Исабель рассказала, что сегодня утром по телевидению, по одному «желтому» каналу показали пленку про русских специалистов.

— Да ну?! И что же? — почти в один голос воскликнули Лавров и Луис, оба подавшись к рассказчику.

— Показали четырех человек, которые находятся в каком-то лагере в лесу, — продолжал рассказывать бригадир. — Вот это и есть первая, хорошая новость: все они живы, выглядят здоровыми, бодрыми… Даже слишком бодрыми…

— Что ты хочешь сказать? — насторожился Лавров.

— Они купаются в реке, вместе с «контрас» гуляют по лесу, сидят за накрытым столом… там еще стоял такой русский аппарат для получения чая…

— Самовар, что ли? — удивился майор.

— Да-да, самовар! — подтвердил Мануэль. — Еще они работают на компьютерах… один пожимает руку офицеру охраны… Они заявляют, что в лагере «контрас» они чувствуют себя отлично, всем довольны. И еще показали один сюжет… один парень — по описанию я понял, что это Денис — нюхает коку и потом смотрит порно. А диктор объясняет, что попавший к ним русский оказался, к сожалению, наркоманом. «Контрас» пробуют его лечить, но чтобы не вызвать сильной ломки, вынуждены давать немного зелья и показывать его любимые зрелища. На телестудии заявили, что эту пленку им сегодня утром передал посыльный. Это действительно обычная практика: когда бандиты захватывают заложников, они часто передают на ТВ пленку, где их показывают, чтобы родственники и власти знали, что они живы. Вот такие новости…

— Такие новости… — машинально повторил Лавров, размышляя над услышанным. — Ну, что они купаются, пьют чай, гуляют, — в этом беды нет. Их заявление… Но слова можно или вырвать под пытками или смонтировать. Хуже с наркотиками…

— А откуда мы знаем, что это кокаин? — вмешался в разговор Луис. — На стол можно насыпать хоть соль, хоть сахар и заставить человека нюхать. А потом заявить, что он наркоман. «Контрас» — известные вруны и провокаторы! Хорошо, что они показали эту пленку. Теперь мы знаем, что русские живы, и знаем, где их искать!

— Да, ты прав, — согласился Лавров. И, обращаясь к Мануэлю, спросил: — Ну что, надо сказать спасибо твой Исабель. Информация и правда важная. Но наших планов она не меняет. Мы едем к деревне и ищем лагерь «контрас». Или ты еще не все сказал?

— Да, есть еще… — кивнул Мануэль. — Исабель сказала, что буквально перед тем, как я позвонил, по радио передали сообщение. Командование «контрас» сделало заявление, в котором объявили эту пленку фальшивкой. Они заявляют, что не имеют никакого отношения к похищению русских специалистов и обвиняют власти в провокации.

— Брехня! — отрезал Луис. — Мало ли мы слышали таких заявлений! Мы едем или нет?

— Едем, конечно, — сказал Мануэль, забираясь в машину.

Следующий день после «экскурсии к реке» (это был уже восьмой день заключения) был разительно не похож на предыдущий. Хотя утром вазочки со сладостями и самовар еще стояли на столе, завтрак пленникам подали обычный — все тот же маис и тушенка. А когда после прогулки энергетики вернулись в барак, они обнаружили, что все великолепие исчезло — в бараке стоял лишь голый дощатый стол. Правда, этому никто особенно не огорчился — все чувствовали фальшь «нового убранства» барака. Расстроило узников лишь исчезновение вентиляторов — они действительно облегчали жизнь.

Но самое важное отличие от предшествующих дней состояло в том, что никого из них больше не приглашали в штаб — ни для беседы, ни для приема порции коки. Час проходил за часом, а к узникам никто не заходил; о них словно забыли.

Этому радовались все — все, кроме Дениса Русанова. Все утро монтажник держал себя в напряжении, готовясь к предстоящему разговору с тюремщиками. Но когда к обеду стало ясно, что никто его не приглашает и никакой схватки не будет, напряжение спало и наступила реакция. Русанов лег на свою койку лицом к стене и не двигался. Он отказывался разговаривать, а на вопросы отвечал лишь односложными «да» или «нет» — причем «нет» звучало значительно чаще.

— Кажется, у парня наступила ломка, — шепнул Луценко на ухо Малышеву.

— Всего после двух порций? — скептически ответил тот. — Вряд ли…

— Люди по-разному воспринимают наркотики, — заметил инженер. — У Дениса слабая психика, ему могло хватить и двух доз.

— Что ж, даже если так, то ничего страшного, — сказал механик. — Помучается пару дней и избавится от этого «подарочка».

День был на редкость жаркий, а охранники не поставили на стол даже кувшин с водой, что делали всегда. Малышев и Хайдаров несколько раз принимались стучать в дверь, пытаясь привлечь внимание охраны и потребовать воду, но никто не подходил. Поэтому, когда наступило время обеда и охранники наконец принесли кастрюлю с едой и два кувшина, все первым делом стали пить. Тем более в кувшинах оказалась не простая вода, а какой-то компот. Лишь после того, как осушили первый кувшин, энергетики обратили внимание на странный вкус напитка.

— Что-то они туда намешали, — сказал Малышев, отставляя в сторону только что наполненный стакан. — Только зачем? Отравить, что ли, хотят?

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая