Летний рыцарь - Батчер Джим - Страница 20
- Предыдущая
- 20/80
- Следующая
Она едва заметно дернула плечом. Я нахмурился.
– Знаешь, если тебе совсем уж в лом говорить, мы можем сыграть в шараду. Чур я первый загадываю, – я растопырил пальцы. Мёрфи продолжала молчать, так что я попробовал озвучить ее часть диалога. – Пять слов, – я подергал себя за мочку уха. – Звучит примерно как: «Что Такого с Тобой Стряслось?»
Она покачала головой и покосилась на фотоальбом.
Я наклонился и развернул альбом к себе. Он был раскрыт на странице со свадебными фотографиями. Невеста была, разумеется, Мёрфи: волосы пышнее и длиннее; судя по шее и запястьям, совсем еще подросток. Рядом с одетой в белое подвенечное платье Мёрфи стоял мужчина во фраке, лет на десять старше ее. На других снимках она совала ему в рот куски торта, пила шампанское, целовалась – ну, в общем, занималась обычными свадебными глупостями. Он нес ее на руках к машине, и лицо ее сияло счастьем и радостью.
– Первый муж? – спросил я.
Это пробилось-таки к ее сознанию. На секунду, но она подняла на меня взгляд. Потом кивнула.
– Ты здесь совсем еще ребенок. Восемнадцать, да?
Она мотнула головой.
– Неужели семнадцать?
Она кивнула. Что ж, хоть какая-то реакция.
– Ты долго была за ним замужем?
Молчание. Я снова нахмурился.
– Мёрф, я не великий гений по этой части. Но если ты ощущаешь себя виноватой в чем-то, не слишком ли ты строга к себе?
Так и не говоря ни слова, она наклонилась и сдвинула альбом в сторону. Под ним обнаружился номер «Чикаго Трибьюн», открытый на странице некрологов. Она взяла его со стола и протянула мне.
Я прочитал вслух верхний: «Грегори Таггард скончался вчера ночью в возрасте сорока трех лет после долгой борьбы с раком...» – я замолчал и посмотрел на фотографию в газете, потом на Мёрфин альбом. Это был тот же человек – с поправкой, разумеется, на возраст и болезнь. Я морщился и опустил газету.
– Боже мой, Мёрф. Мне очень жаль. Правда, очень.
Она несколько раз моргнула.
– Он даже не говорил мне, что болен, – произнесла она тихим, напряженным голосом.
Нате вам сюрприз.
– Послушай, Мёрф. Я точно знаю, что... что все уляжется. Я понимаю, тебе сейчас очень больно, но...
– Понимаешь? – переспросила она все тем же тихим, очень тихим голосом. – Понимаешь, что я сейчас чувствую? Тебе приходилось терять первую любовь?
Почти целую минуту я сидел молча.
– Да, – ответил я наконец. – Приходилось.
– Как ее звали?
Мне было больно даже вспоминать ее имя, не то, что произносить его вслух. Но если это могло помочь мне пробиться к Мёрфи, я не мог позволить себе излишнюю чувствительность.
– Элейн. Мы были... Мы оба рано осиротели. В возрасте десяти лет нас обоих усыновил один человек.
Мёрфи зажмурилась, потом открыла глаза и посмотрела на меня.
– Она была твоя сестра?
– У меня нет родственников. Нас обоих усыновил один и тот же тип, не более того. Мы жили вместе, валяли дурака вместе, повзрослели вместе. Уроки делали.
Она кивнула.
– И долго вы оставались вместе?
– А? До шестнадцати лет.
– И что случилось? Как она...
Я передернул плечами.
– Мой приемный отец пытался увлечь меня черной магией. С человеческими жертвоприношениями.
Мёрфи сдвинула брови.
– Он был чародеем?
– Сильным, – кивнул я. – И она тоже.
– Он что, пытался добраться и до Элейн?
– Добрался, – сказал я. – Она ему помогала.
– Что произошло? – тихо спросила она.
Я старался говорить ровным, спокойным голосом, но не уверен, что это мне удалось.
– Я сбежал. Он послал в погоню демона. Я одолел его и вернулся за Элейн. Она сковала меня заклятьем, когда я не ожидал этого, а он попытался внедриться ко мне в сознание. Это заставило бы меня делать все, что он пожелает. Мне удалось высвободиться из-под наложенного Элейн заклятья и схватиться с Джастином. Мне повезло. Он проиграл. Все сгорело.
Мёрфи поперхнулась.
– Что случилось с Элейн?
– Сгорела, – хрипло произнес я. Горло сдавило так, словно меня душили. – Она умерла.
– Боже, Гарри, – Мёрфи помолчала немного. – Грег ушел от меня. Мы пытались поговорить несколько раз, и каждый раз это заканчивалось ссорой, – глаза ее наполнились слезами. – Черт, мне могли хотя бы дать попрощаться с ним.
Я положил газету обратно на стол и закрыл альбом, старательно избегая смотреть на Мёрфи. Я знал, что ей не хотелось бы, чтобы я видел ее плачущей. Она со свистом втянула воздух сквозь зубы.
– Извини, Гарри, – сказала она. – Я гружу тебя своими проблемами. Я не должна. Не знаю, с чего это меня так развезло.
Я покосился на пойло и таблетки на столе.
– Ничего. У всех случается разгрузочный день.
– Я не могу позволить себе такого, – она потуже запахнула халат. – Извини, Гарри. За пистолет, – язык ее едва заметно заплетался. – Я просто должна была убедиться, что это действительно ты.
– Я все понимаю, – кивнул я.
Она посмотрела на меня, и в глазах ее мелькнуло нечто вроде признательности. Она порывисто поднялась с дивана и шагнула к двери.
– Пойду, одену что-нибудь еще, – бросила она через плечо.
– Конечно, – сказал я ей вслед, хмурясь. Потом повернулся к столу и взял с него пузырек. Среднего калибра дозы валиума. Еще бы у Мёрфи не заплетался язык. Валиум с джином. Блин-тарарам.
Я все еще держал пузырек в руках, когда она вернулась в мешковатых шортах и футболке. Она наскоро причесалась и сполоснула лицо, так что следов недавних слез почти не осталось. Она остановилась передо мной и посмотрела на меня. Я промолчал. Она прикусила губу.
– Мёрф, – пробормотал я наконец. – С тобой все в порядке? Тебе не... Я хочу сказать, тебе не нужно...
– Успокойся, Дрезден, – сказала она, зябко сложив руки. – Я не самоубийца.
– Приятно слышать. Вообще-то мешать спиртное со снотворным довольно верный способ.
Она шагнула ко мне, вырвала пузырек из моих рук и взяла со стола бутылку.
– Это тебя не касается, – заявила она. Она вышла на кухню, сунула свою ношу на полку и вернулась. – Со мной все в порядке. Все в порядке, слышишь?
– Мёрф, я в жизни не видел, чтобы ты пила. И еще валиум? И ты хочешь, чтобы я не беспокоился?
– Дрезден, если ты приперся читать мне нотации, можешь уходить сразу.
Я зарылся пальцами в свои всклокоченные волосы.
– Кэррин, клянусь тебе, меньше всего мне хочется читать нотации. Я просто хочу понять.
С минуту она сидела, отвернувшись от меня, нервно постукивая ногой по ковру. До меня вдруг дошло, какая она маленькая. Какой хрупкой кажется. И глаза – ее глаза были не просто усталые. Они были затравленные. Я встал, подошел к ней и положил руку ей на плечо. Кожа ее сквозь тонкую футболку была теплой.
– Поговори со мной, Мёрф. Пожалуйста.
Она выдернула плечо из-под моей руки.
– А тут и рассказывать нечего. Просто это единственный способ, с помощью которого я могу уснуть.
– Что ты имеешь в виду?
Она сделала глубокий вдох.
– Я имею в виду, я не могу уснуть без этого. Алкоголь не помогает. И таблетки тоже. Мне приходится принимать то и другое, иначе я не отдохну.
– Я все-таки не понимаю. Почему ты не можешь спать? Это из-за Грега?
Мёрфи покачала головой, потом отодвинулась от меня и съежилась в дальнем углу дивана, охватив колени руками.
– Меня мучают кошмары. Настоящие кошмары – так врачи говорят. Они говорят, это не то же самое, что просто страшные сны.
Я почувствовал, что щека моя дергается от напряжения.
– И ты все время просыпаешься?
Она кивнула.
– И кричу при этом, – она стиснула кулаки. – Черт подери, Дрезден. На это нет никаких причин. Несколько страшных снов не должны бы расшатать мне нервы. И мне не полагалось бы расклеиваться, услышав о смерти человека, с которым несколько лет как не разговаривала. Я не знаю, черт подери, что со мной происходит.
Я зажмурился.
– Тебе снится прошлый год, так ведь? То, что сделал с тобой Кравос?
- Предыдущая
- 20/80
- Следующая
