Одержимый волшебством. Черный Трон - Желязны Роджер Джозеф - Страница 34

• Предыдущая
• 34/100
• Следующая

— Ты уверен, что внизу безопасно? — спросил он размазываясь по стене.

Ответа не последовало.

Продолжая спускаться, он осознал, что температура в кратере поднялась не столь уж сильно, как обычно происходит при извержениях. Может это Лунная Птица развлекается играми с выпусканием пламени, пытаясь напугать врагов?

Нет, решил он, внимательно вглядываясь вниз. Задействована слишком большая площадь, да и огни вспыхивают слишком уж регулярно. Совсем не похоже на драконье пламя.

Он целым и невредимым добрался до днища кратера. Пламя вздымалось вверх огромными искрами. Повсюду поднимались огненные столбы и громадные красные языки. Но он не мог понять, что питает эти костры. Посередине, между кострищами, тянулся ясно различимый проход, и именно в том направлении, в котором намеревался проследовать Маусглов. Он пошел вдоль прохода.

Днище кратера в результате его бомбардировок оказалось еще больше изрытым и разрушительным. Он проходил мимо развороченных глыб, держа курс к месту, где он раньше копал. Через несколько шагов он увидел, что прямо перед ним движется огромная тень.

Он сделал еще шаг.

— Лунная Птица…?

Тень двинулась на него, он увидел прямо над собой огромную голову. Между кривыми острыми зубами торчала узорчатая палка.

— Скипетр! Ты нашел его!

Маусглов протянул руку.

— Залезай мне на спину.

— Я не понял.

— Поговорим позже. Залезай!

Маусглов послушался и влез на Лунную Птицу, расположившись между лопатками. Тотчас же дракон начал двигаться, выбираясь из ямы. Он направился к северной стене, противоположной той, по которой они карабкались раньше.

Дойдя до стены кратера, Маусглов крепче ухватился за Лунную Птицу, разгадав его намерение подпрыгнуть и начать подъем.

— Лунная Птица! Тебе не добраться до вершины по этой стороне. Этот склон почти вертикальный и гладкий.

— Я знаю.

— Тогда зачем лезешь?

— Здесь легче. Пока.

— Но..

— Подожди пока не выберемся.

Маусглов вспомнил о горном выступе, о котором он говорил. Он выглядел достаточно широким и мощным, чтобы выдержать Лунную Птицу — но, в действительности, это была лишь мертвая горная порода.

Лунная Птица быстро взобрался на него, он передвигался намного ловчее и быстрее, чем в предыдущий раз. На этой стене было меньше уступов, она была круче. Когда они влезли еще выше, Маусглов повернулся и посмотрел вниз. Пламя стало разгораться еще ярче, сливаясь в единый костер. Жар дохнул ему в лицо. Один за одним стали подниматься тепловые потоки.

Наконец Лунная Птица достиг желаемого выступа, удобно устроившись на нем, он тоже посмотрел вниз. Лишь только он бросил взгляд, огонь превратился в настоящую огненную бурю. Тепло мощным потоком устремилось в высь.

— Что происходит? — теперь уже в слух спросил Маусглов.

— Последний взрыв сорвал меня со стены, — ответил Лунная Птица.

— Упав в кратер, я ощутил, что жезл находится совсем рядом.

— А пламя появилось уже тогда?

— Я вызвал пламя. Я хотел отогнать преследователей.

— Как тебе это удалось?

— Я использовал могущество нижнего крайнего сегмента жезла. Он для вызова магического огня.

— Ты можешь пользоваться скипетром. Я даже не догадывался…

— Только самым нижним сегментом. Драконы знают секреты огня.

— Хорошо, кажется теперь мы в безопасности, но пламя разгорается все сильнее. Тебе нужно загасить костры — если, конечно, ты сумеешь.

— Нет.

— Почему?

— Мне необходим сильный поток тепла. Чтобы подняться отсюда.

— Я не понимаю.

— Я могу сливаться с тепловыми потоками. В теплом воздухе легче подняться наверх.

Тени от костров заплясали теперь уже почти рядом с ними. Маусглов вновь ощутил жаркую волну.

— До края не так уж далеко…, — сказал он, — ты уверен, что сможешь подняться в тепловом потоке на эту высоту?

— Жизнь непредсказуема, — ответил Лунная Птица. — Крепче держись!

Он расправил мощные крылья и воспарил над кратером.

Чем больше я знакомился с окружающим миром, тем глубже тонул в пучине философских размышлений о вселенной и природе собственного бытия. Настоящие ответы на вопросы блуждали неизвестно где. Я не мог отыскать их ни в практике, ни на общем теоретическом уровне. Теперь меня волновало, является ли сомнение неотъемлемой частью любого мыслящего существа. До сих пор я мирился с мыслью, что всеми существами правят побуждающие причины, в которых я не слишком разбираюсь. Их поведение казалось прямо связано с конкретными обстоятельствами, тогда как я совершенно не усматривал в них объективных целей. Я зациклился и начал повторяться. Я собирал информацию. Но совершенно не понимал, что все это означает. У меня не было настоящей цели — одни лишь призрачные тени — то, что упорно возвращает меня к мысли, что я должен знать и обладать чем-то большим.

Несмотря на полную растерянность и вечные затруднения перед лицом бытия, я продолжал повиноваться тем настойчивым велениям, которые сопровождали меня с момента отбытия из Рондовала. Я видел, как озадачило Маусглова полученное известие и он отправился выполнять поручение; мне очень хотелось верить, что Ибал обладает возможностями переправить его в нужное место сквозь пространство — несмотря на собственное желание. Я проследил, что Маусглов ушел, и вернулся к тому месту у подножия Балкина, где совсем недавно практиковался в управлении человеческим телом. Я попробовал еще раз, теперь с большей осторожностью, результаты оказались выше всяких похвал. Мне даже удалось напугать кучку подгулявших молодых учеников.

Затем я долгое время висел, не зная, чем заняться. Может проследить маршрут, по которому вернулся в город тот странный колдун? Его следы до (их пор отдавали едва заметным сиянием. Может следует узнать, кто он такой? Или мне лучше догнать Поля и Ларика, направившихся на север к Авинконету? Почти тотчас мой незримый маленький повелитель решил проблему.

Я собрался, поднялся в воздух, уплотнился и стремительно понесся к северу. Я нагнал их еще в полете и пристроился сзади, разрядившись и расслабившись. Ничего больше не тревожило меня. Неизвестное понукающее мной начало наконец угомонилось. Все оставшееся время до конца дня я чувствовал себя свободно и спокойно, как когда-то в золотые дни бесцельных блужданий по Рондовалу.

Конечно, подобное блаженство не могло длиться вечно, я понял это, когда солнце склонилось к закату и день стал медленно угасать, а впереди замаячил черный мрачный силуэт Авинконета. В этот момент я почувствовал страх.

Это было странное всепоглощающее чувство — дурное предчувствие, если хотите — переплетенное с беспочвенной уверенностью, что я могу умереть, погибнуть, что мое существование обречено именно в этом месте. Такого раньше со мной никогда не случалось, это стало прозрением, своеобразным открытием, которое не радовало, а внушало ужас — но даже если рассматривать его через призму моих знаний о собственной природе, то оно вполне могло осуществиться. Я сразу ощутил, что жизнь, даже такая бесцельная как моя, совсем не такая плохая штука. В тот же момент я понял, что мои предчувствия не случайны. Я почувствовал, что самое мое страстное желание — это продолжать существовать; пусть глупо и бесцельно, но жить.

Я подобрался поближе к Полю и погрузился в тепло его тела. Я не мог понять, почему у меня не возникает ни единой мысли о самом полете. Я приник к нему словно младенец к матери. Так в обнимку мы подлетели к мрачному замку.

Я остался с ним в момент приземления, затем последовал в келью, где его заперли. Затем еще некоторое время я неотлучно находился с ним — до тех пор пока не принесли еду. После ужина я решил, что теперь его вряд ли кто-нибудь потревожит до самого утра.

Мой страх затих, предчувствия отдалились, их вытеснили рациональные взгляды на случившееся. Теперь, когда все успокоились и затихли, казалось не осталось ни одного полуночника, самое подходящее время обследовать загадочный замок, проверить можно ли отвести угрозу и найти наиболее оптимальный способ нивелировать ее.

• Предыдущая
• 34/100
• Следующая