Мэр Кестербриджа - Гарди Томас - Страница 1

• 1/87
• Следующая

Кто знает Томаса Гарди, тот бывал в краю Уэссекса. И не забудет его — ни деревни Мелсток, ни города Кестербриджа. Останутся в памяти поэтичные образы, начнут представляться чудаковатые фигуры, странные, трогающие сердце человеческие судьбы. И будет казаться: жил этот край — долгие годы, многие столетия — и вот исчез, стерт с лица земли. Но стоит обратиться к книгам Гарди, и вновь оживет целый мир, раскроется вся его история, объяснится его трагедия. Творческая мысль Гарди сочетала силу и смелость, какие свойственны только большому таланту. Ей были доступны обширные планы, она могла сосредоточиться на отдельном факте и охватить сложный процесс, соединить в систему развернутые картины. Опору она искала в сердце, в самых трепетных его движениях, запечатлевших интимнейшие переживания писателя, связанные с родным краем.

В средние века, «во времена Гептархии» (V–IX вв.), Уэссексом называлось одно из «семи королевств» древних саксов. У Гарди это звучное слово, напоминающее о седой старине родных ему мест, слилось с многогранным поэтическим образом, стало его наименованием.

Уэссекс Гарди, где расселились его персонажи, сравнительно небольшая, четко отграниченная и почти замкнутая территория. Она охватывает несколько юго-западных графств, и центром ее служит Дорсетшир с городом Дорчестером (Кестербриджем этой книги). Неподалеку от него, в Хайер Бокэмптон, и родился 2 июня 1840 года — в семье мелкого подрядчика по постройке домов, потомка старинного, но оскудевшего дворянского рода — Томас Гарди, английский романист и поэт. В этом краю он рос, учился, начал писать о нем, работал под руководством местного архитектора. Сюда вернулся из Лондона, где продолжал заниматься архитектурой. Здесь прожил почти всю свою долгую жизнь. Здесь умер (11 января 1928 года), и в родной земле схоронено его сердце (прах его покоится в национальной усыпальнице Англии — Вестминстерском аббатстве).

Уэссекс не только место действия. Это особый мир, литературно воссозданный с точным учетом психологии английских поселян, которым Англия казалась континентом. Прежде всего — это многовековой уклад жизни. Его крушение, окончательный распад полупатриархального народного коллектива — под воздействием лукавого и жестокого духа капитализма — служит основой широкого эпико-драматического замысла, осуществленного писателем в цикле произведений.

В английской литературе последней трети минувшего и первой четверти нынешнего века Томас Гарди — прозаик и поэт — занял видное место. Преемник «блестящей плеяды романистов» во главе с Диккенсом и Теккереем, он в новых условиях, определивших кризис буржуазной культуры, смело отстаивал гуманизм и правдивое искусство. Среди писателей — своих современников — Гарди выделялся страстностью и глубиной социальных обличений, убежденным демократизмом.

В его романах, рассказах, лирике, в эпической драме «Династы» — всюду видна живая, творческая связь с классической традицией и фольклором; сказывается, особенно в лучших романах, близость писателя к народу, прежде всего — к трудовому крестьянству.

Творчество Гарди-прозаика, автора четырнадцати романов, более сорока повестей и рассказов, приходится на 60—90-е годы. Первый его роман (неопубликованный) был закончен в 1868 году, последний опубликован в 1895 году. Лучшие свои прозаические произведения писатель собрал в серию «Романы характеров и быта». К ним он отнес также «Уэссекские повести», тематически связанные с этим циклом. Составившие его семь романов охватывают жизнь английской провинции на протяжении почти всего XIX века. Они позволяют говорить о непосредственной зависимости Гарди как мыслителя и художника от социально-экономических потрясений сельской Англии в кризисную эпоху.

Мечта о патриархальной идиллии, отчетливо выраженная в первых произведениях уэссекского цикла («Под деревом зеленым», «Вдали от безумствующей толпы»), слепое неприятие капиталистического города («безумствующей толпы») сталкиваются в его книгах с трезвым, проницательным взглядом. От романа к роману ширится горизонт, громче, решительнее звучит протест, и в нем слышатся голоса, необычные для английской литературы XIX века, — его выражают простые труженики, несущие в себе прекрасные свойства народного характера: любовь и поэтическое отношение к труду, обаятельную чистоту нравственного и эстетического чувства. Двадцать лет пролегает между романами «Под деревом зеленым» (1872) и «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» (1891) — лучшей книгой Гарди. Путь был нелегкий, требовалось творческое мужество. Надо было выдержать натиск издателей, травлю тупой и бесчестной критики, противостоять волне упадочного искусства. На переломном этапе возник роман «Мэр Кестербриджа. Жизнь и смерть человека с характером».

Гарди работал над ним около года и опубликовал его в 1886 году. Выпустить роман отдельным изданием оказалось не так просто: консультант издательства Смит, Эдлер и К^о считал, что отсутствие в книге образов помещиков делает ее неинтересной.

В тот день, когда «Мэр Кестербриджа» начал печататься, Гарди отметил для себя в записной книжке, что правдоподобие характеров— особенно важно, и тем самым косвенно выразил свое отношение к центральному персонажу.

Это — роман о человеке сильных порывов и крепкой воли, о «человеке с характером», как гласит подзаголовок. Печальна его история, но убедительна.

Майкл Хенчард — явление заметное и в творчестве Гарди и в английской литературе. Может быть, он выписан недостаточно тонко, но этой внушительной фигуре не откажешь в глубине, многогранности, жизненной достоверности. К ней надо приглядеться, — тогда, вероятнее всего, впечатление будет сильным и станет понятнее, чем значительна эта книга и почему она привлекает современного читателя.

Надо следить не только за внешними перипетиями жизни, но и за внутренним развитием героя. Его характер динамичен, в духовном состоянии происходят резкие перемены.

Образ Хенчарда начинает вырисовываться с первых строк и обращает на себя внимание своей незаурядностью. Цельная, энергичная натура героя, его колоритность, контрасты и трагизм его судьбы возбуждают интерес невольно. В его личности отразился глубокий пласт жизни, далекой от нас, все же поучительной.

Первые главы — как бы пролог романа. Вязальщик сена, бездомный и обремененный семьей батрак — будущий мэр Кестербриджа, — идет по пыльной дороге. День на исходе. Краски природы тусклые, сумеречные. Все вокруг — и настроение героя — не предвещает ничего хорошего. И в самом деле, вскоре разыграется дикая сцена: Майкл Хенчард продаст свою жену. Противоестественность, жестокую нелепость его поступка, очевидную самое по себе, автор подчеркнет контрастными сопоставлениями и, в частности, такой выразительной деталью: в тот момент, когда Хенчард, разгоряченный ромом, предложит купить у него жену, в палатку, где происходит этот странный «аукцион», впорхнет ласточка, одна из последних, еще не успевших улететь в теплые края, и закружит над головами людей, которые не ведают, что творят…

Гарди описывает исключительный, хотя и не выдуманный случай. Но в этом уродливом факте открывается многое.

В том, что совершил Хенчард в палатке на ярмарочном поле, сказалось его положение обездоленного, состояние человека, доведенного до крайности: опытный и полный сил работник, он не может найти ни подходящего занятия, ни прочного пристанища. Так и объясняют его поведение невольные свидетели происшествия: «Оставшись… без работы, он озлобился на весь мир, на общество, на своих близких».

Все говорит о ненормальных условиях существования Хенчарда, нарушивших в нем равновесие. Он переживает внутренний кризис. В душе его нет и тени смирения, напротив — он презирает покорность. В нем кипит возмущение, правда слепое, все же соприкоснувшееся с накаленной атмосферой деревни, охваченной недовольством. Однако поступок Хенчарда — это и дикая вспышка ущемленного индивидуализма, усмотревшего помеху себе в семейных узах. Жажда «независимости» подогревается в нем расчетом: «…освободись я от обузы, цена бы мне была тысяча фунтов!» Нелишне прислушаться к хмельным речениям этого героя: «Ей-богу, не пойму, почему женатый человек, если ему опостылела жена, не может сбыть ее с рук, как цыгане сбывают старых лошадей… Почему бы не выставить ее и не продать с аукциона тому, кто нуждается в таком товаре?» Чего здесь больше? Варварской жестокости, наивного цинизма, злой иронии, переполнившей издерганную душу? Как бы то ни было, это рассуждение вполне отвечает логике торгашеского мира, который деревенского парня Майкла Хенчарда сделал «бродячим» батраком. В крайнем раздражении нервов, одурманенный спиртными парами, к самым близким ему людям он подходит, как истый торгаш. И тут же готов бичевать себя за совершенное им зло; в духе нравственных понятий патриархальной среды он накладывает на себя суровый обет и двадцать лет соблюдает его, пока новый удар судьбы не обрушивается на его голову.

• 1/87
• Следующая