Большая книга ужасов – 16 - Усачева Елена Александровна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/64
• Следующая

– Войдет в комнату, сядет напротив тебя и молчит – как будто бы перед тобой зеркало поставили. Или того хуже – безобразничать начнет, вещи раскидывать, кровать переворачивать. Это уж как повезет, в каком он будет настроении.

Вовка понимающе закивал, вспоминая разгром на хозяйской половине. Значит, к нему кто-то приходил, они боролись, и старик, испугавшись, сбежал на моторке…

– Сюда уж и люди не ездят, а они все бродят. Простыни какие-то, глаза… – Он посмотрел в светлые лица ребят. – Ищут кого? Не знаю… А может, ждут…

– Нас, что ли? – нахмурился Спиря.

Старик мелко захихикал, но ничего не сказал.

– Почему же вы отсюда не уезжаете? – тихо спросила Майка.

Лицо Малахова стало злым.

– Это уже мое дело! – холодно произнес он. – Вас оно не касается! И вообще никто не имеет права меня об этом спрашивать! – выкрикнул он, пальцами впиваясь в сиденье стула. Его крик повис в кают-компании, затравленное эхо метнулось между влажных стен.

Повисла пауза.

– А кукла? – напомнил Серега, прервав слишком затянувшееся молчание.

– Кукла? – напрягся старик. – Какая кукла?

Серега с удивлением посмотрел на ребят, ища у них поддержки.

– Небольшая такая, в голубом платье, – неуверенно начал он. – Глазищи у нее еще такие… черные! Кусается.

Хозяин неожиданно сорвался с места, засеменил к двери. У выхода он остановился, осторожно глянул за угол и только после этого вышел.

– Может, он того? – Спиря покрутил пальцем у виска.

– А дед и сам чего-то боится, – присвистнул Макс. – Уж не своей ли игрушки?

Продолжить Галкин не успел. В дверном проеме сначала показалась голова Малахова, потом он вошел сам, мелко переставляя ноги.

– А что кукла? – спросил он, как ни в чем не бывало усаживаясь на стул.

– Кусается, – буркнул Спиря. – Алька, покажи свою руку.

Бабкина не сдвинулась с места.

– Кусается? – захихикал старик. – Ну, это я не знаю, кто там у вас кусается. Может, какой крокодил завелся. А вообще все от страхов идет. Вы боитесь, они и появляются…

Антон посмотрел на свою скисшую команду и встал.

– При чем здесь это? – решительно спросил он. – Боитесь, не боитесь… Сегодня-то что произошло? Все мирно спали, никто ничего не боялся. С чего они все взбесились? Цунами какое-то пронеслось…

Малахов снова залился мелким противным смехом.

– А это значит, – вытирая выступившие слезы, произнес он, – что среди вас есть кто-то, кто очень сильно чего-то боится. Воды, например. Или с перепугу убежать отсюда хочет. Со страхом здесь жить нельзя.

– Успокоишься тут, когда вокруг такое творится! – попытался оправдаться Колька.

– Кто не боится, тому ничего не угрожает. А дрожащие так и сгинут от собственных страхов.

– Подождите, подождите, – поднял руку Антон. Последние слова старика ему совсем не понравились. – Что значит – сгинут? Вы хотите сказать, что ребята обречены на смерть?

– Они сами себя убьют, – довольно произнес старик. – Я предупреждал, что на чердак лазить нельзя? Предупреждал. Они сами выбрали свою судьбу, когда пошли по темным коридорам.

– Почему вы нам этого раньше не сказали? – Против сухонького хозяина крупная Ирка выглядела просто великаном.

– Знаете ли, об этом не предупреждают. – Андрей Геннадиевич тоже встал. – Это просто случается. Считайте, что вам немного не повезло. Ваши страхи теперь тоже поселились в этом доме. – Он пошел к выходу тяжелой, шаркающей походкой, но в дверях обернулся. – А со страхами, вы сами знаете, бороться бесполезно. Они все равно победят.

Малахов выглянул в коридор, с опаской ступил за порог. Его шаги затихли в отдалении.

– Вот это номер! – присвистнул Макс. – С кого же это все началось?

– Глупость какая! – вскочила Алька. – Скелеты, привидения… Детский сад! Разве этого можно бояться? Хотите, я вам докажу, что все это ерунда? И если уж верить, то во что-нибудь серьезное! В домовых и леших, например. Но не в эти же сказки!

Она подошла к окну, распахнула его, впуская внутрь мокрой затхлой комнаты свежий утренний воздух.

– Смотрите!

Она легко перемахнула через подоконник и, едва касаясь земли, побежала к мосткам. На мгновение замерла на берегу, повернулась к застывшим в окне ребятам.

– Смотрите! – звонко повторила Алька, скидывая с себя шорты и футболку.

В следующую секунду она рыбкой нырнула в воду. Взметнувшиеся брызги радугой блеснули на солнце.

Мальчишки, затаив дыхание, высматривали, где же Бабкина всплывет. Виноградов рывком перепрыгнул через подоконник и помчался к заливу – ничего хорошего от этого места он уже не ждал, поэтому был готов к худшему.

С легким всплеском над водной поверхностью появилась светлая голова. Широкими махами Алька плыла прочь от берега.

– Вернись! – позвал Антон. Но в его голосе не было ни уверенности, ни настойчивости.

– Вода – класс! – звонко крикнула Алька, бултыхаясь на одном месте. – Майка!

Голованова перелезла через подоконник и, на ходу расстегивая рубашку, пошла на зов.

– Майка! Не надо, – громко прошептала Ленка, занося ногу на окно.

Майя аккуратно сложила свои вещи на уже подсохшей травке, рукой тронула воду.

– Теплая, – радостно кивнула она. – Теплая! – повернулась она к остальным.

Это стало своеобразным сигналом. Оставшиеся в кают-компании мальчишки попрыгали из окна и с гиканьем кинулись к берегу. Водохранилище взорвалось криками, визгами и хохотом. Макс пытался догнать прилично отплывшую Майку. Напуганный вчерашними судорогами, Серега плескался на мелководье, Пашка далеко от него не отходил. Ирка, обогнав Галкина, плыла наравне с Алиной. Антон с тревогой поглядывал на разошедшихся ребят. Он на всякий случай стянул с себя одежду, готовый в любую минуту очутиться в воде.

На берегу остались только Спиря с Вовкой. Они понимающе покосились друг на друга, усаживаясь на мост-ках.

– Значит, все началось с монеты? – хрипло спросил Колька.

– Нет, – покачал головой Наковальников. – Все началось с моего сна и с того, как я вчера утром свалился в воду.

– Чего это ты туда свалился? – недоверчиво покосился на него Колька.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Вовка. – Потянуло что-то…

– Эх ты, Наковальня! Говорили тебе – учись плавать! Тогда ничего бояться не будешь.

– А я и не боюсь, – буркнул Вовка, ногой взбивая воду.

Он не хотел, чтобы поверхность залива становилась спокойной. Чтобы в ней появилось его отражение.

Спиря поглядел на взлетевшие брызги и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

– Дурак я! – со стоном произнес он. – Ой, дурак! Я все понял! Ты же плавать не умеешь, а значит, боишься воды! А я еще тебя все подначивал – плыви, плыви… Дурак… – Последние слова Колька прошептал, уткнувшись в колени. Уши у него стали пунцовыми. – Ты прости меня, – глухо пробормотал он, не разгибаясь. – Хотя за это я уже поплатился.

Вовка с унынием посмотрел на радостно бултыхающихся в воде товарищей. Его мучило тяжелое сомнение. Слишком уж все просто объясняется. Значит, стоит ему утонуть, и все спокойненько могут отправляться по домам? Ведь именно про него говорил старик – «кто-то, кто сильно чего-то боится».

Или ребят задержат собственные страхи? Но почему именно здесь? Что же, они дома ничего не боятся? Наверняка ведь боятся. Только не мрут от этого. Иначе все человечество давно бы уже исчезло. В жизни каждый чего-то да боится. Не собак, так грома, не темноты, так шагов за спиной.

Наковальников обернулся. Если там, над водохранилищем, светило яркое солнце, то над стареньким двухэтажным зданием все еще висела пасмурная туча. От этого домик выглядел мрачным и неуютным. Распахнутое окно кают-компании звало вернуться обратно, отсвечивающие стекла нехорошо поглядывали на развеселившихся жильцов. За ними стояла темнота, хранившая свою тайну. В окне комнаты хозяина сидела кукла.

Вовка несколько раз сморгнул.

Дом вздохнул и покосился еще больше. Скрипнули ставни. Отшатнулась светлая береза. Изо всех щелей полез черный туман. От его дыхания вяла трава, темнела земля, еще больше наклонялся дом.

• Предыдущая
• 44/64
• Следующая