В царствование императора Николая Павловича (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/71
- Следующая
Одоевский вдруг вспомнил восточную пословицу: "Тот, кто спорит с женщиной, тот укорачивает свой век". Он махнул рукой, и сказал, что пусть будет так, как хочет его супруга. Тем более что без ее помощи его новым знакомым будет очень сложно устроиться в их мире.
Радостная Ольга Степановна чмокнула мужа в щеку, и начала снова расспрашивать его о том, как живут люди в Петербурге XXI века…
Глава 3. "Десант из будущего"
Как и предполагал Антон, едва наши друзья попрощались с князем (впрочем, ненадолго), и едва кемарнули на диване часа два, как в дверь раздался звонок, и перед их мутными спросонья глазами нарисовался сам Виктор Иванович Сергеев, собственной персоной. Отставной майор-танкист, бывший зампотех танкового батальона, успевший хлебнуть лиха за четверть века своей службы Родине. Он повоевал и в Афгане, и даже успел поучаствовать в 1-й Чеченской. На память о ночном штурме Грозного у Сергеева остался шрам на лбу и пара осколков в ноге, из-за чего бывалый вояка ходил слегка прихрамывая.
Похоже, что Никола раскололся напрочь, как орешек, на две половинки, и слил папаше всю информацию об изобретении Антона, и о визите в наше сумасшедшее время живого князя Одоевского. И Виктор Иванович с утра пораньше, умирая от любопытства, примчался на квартиру Антона.
Но князя уже не было. А единственными документальными свидетельствами о его визите была стопка литературных журналов издания 1839–1840 годов, да сборник сказок Одоевского, с длинным и малопонятным для человека XXI века названием "Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гамозейкою, магистром философии и членом разных ученых обществ, изданныя В. Безгласным". И, что самое ценное, с автографом князя, написанным, правда, не гусиным пером, а обыкновеннейшей шариковой авторучкой.
Сергеев долго листал журналы, даже почему-то принюхался к запаху, исходившему от их страниц, потом полюбовался на автограф князя, после чего сказал категорическим тоном. — Ребята, как хотите, но я должен побывать ТАМ!
— Мы и так все там будем, — зевая, философски изрек Шумилин, с утра выпивший рюмочку коньяка, и настроившийся было на минорный лад.
— Да ладно тебе, балабол, — буркнул Сергеев, — я о другом. Мне надо побывать в прошлом. Колька сказал, что вы попали в 1840-й год. А там рукой подать и до Крымской войны.
— Угу, — сказал Александр, — недолет в два лаптя по карте. До 3-го Восточного кризиса и начала боевых действий еще лет двенадцать. И, кстати, что тебя в той войне так заинтересовало?
— Знаешь, Шурик, — сказал уже спокойным тоном Виктор, — у нас в роду вот уже в течение полутора веков все мужчины – военные. Могу всех поименно перечислить. А началась наша династия служивых из рода Сергеевых с фельдфебеля Селенгинского пехотного полка Харитона Осиповича Сергеева, который дрался в Крыму с англо-французами при Инкермане, а потом, в Севастополе под знаменами генерала Хрущева.
— Ты, Тоха, морду-то не криви, — сказал Сергеев, заметив брезгливую ухмылку на физиономии Воронина. — Хрущевы-то были разные. Александр Петрович Хрущев за проявленную храбрость на поле боя был награжден золотым оружием с бриллиантами, а это, если бы ты знал, редкая награда.
Так вот, о моем предке. При битве за Селенгинский редут он получил ранение в грудь, и чудом остался жив. Спас его замечательный доктор Николай Иванович Пирогов. Наверное слышал о таком. А фельдфебель тот, награжденный за храбрость двумя солдатскими Георгиями, как "севастополец" получил льготы, и сын его окончил начальную школу и реальное училище. И дослужился потом до "мокрого прапора" – был такой чин в Морском ведомстве. Иван Харитонович Сергеев поучаствовал в войне 1877–1878 годов. Служил на пароходе "Великий князь Константин" под командованием самого Степана Осиповича Макарова. Вот так и началась наша военная династия.
— М-да-с, — занимательно, — сказал Шумилин, — только я не совсем понял, ты, Витя, хочешь в прошлом найти своего предка? А зачем?
— Хочу посмотреть на него, понять, что это были за люди, такие, — задумчиво сказал Сергеев, — ведь все, что у нас, и в нас – это их заслуга. Знаешь, Шурик, я человек военный, и не люблю разглагольствований, которых наслушался от наших замполитов, начиная с военного училища. Только вот запомнились мне, дружище, слова, кровью сердца написанные замечательным писателем и участником войны Валентином Саввичем Пикулем. Запомнились так, что я их выписал, и перечитываю время от времени, чтобы не впасть в наше нынешнее всеобщее обыдление.
Сергеев достал из кармана куртки записную книжку, раскрыл ее, и стал читать, хотя по лицу его было видно, что эти слова он выучил наизусть:
Никогда не думай, читатель, что история – это только история. Давнее нашей земли и нашего народа удивительно сопряжено с нашим сегодняшним днем.
Не верь тому, кто скажет тебе: – Это нам не нужно… Это история!
Иногда люди не понимают, что история – это и есть наша современность. Нельзя изучить современную жизнь и познать ее политические требования к нам – без знания истории! Если человек говорит: "Я знаю историю", — это значит, что он знает и современность. Если человек говорит: "Я знаю только современность", — это значит, что он не знает ни истории, ни современности!
Из ничего ничто и не рождается.
Были люди до нас, теперь есть мы, будут и после нас. Воин русский на поле Куликовом – это воин при Кунерсдорфе. Воин при Кунерсдорфе – это воин на поле Бородинском. Воин на поле Бородинском – это воин на Шипке. Воин на Шипке – это защитник Брестской крепости…
Изменились идеи, другими стали люди. Но родина у них по-прежнему одна – это мать-Россия; и во все времена кровь проливалась во имя одного – во имя русского Отечества. Мы не провожали в поход павших на поле Куликовом. Не нас разбудили рыдания Ярославны. Мы не знаем имен замерзших на Шипке…
И все-таки мы их – знаем! Да, мы их помним, мы их видим, мы их слышим, мы их никогда не забудем. Ибо это наши предки, читатель. В истории есть голос крови.
Этот голос ко многому нас обязывает. Не будем искать славы для себя.
Сергеев захлопнул блокнотик, спрятал его в карман, и тихо сказал, — вот видишь, Тоха, почему мне надо быть ТАМ. Как аввич говорил – "голос крови"? Считай, что это он…
— Да, Иванович, — сказал Шумилин, — ты прав, как всегда. И что бы мы делали без нашей армии? В общем, давай подумаем как следует, что и как мы можем сделать в прошлом. Чем мы сможем быть полезными предкам?
— Шурик, ты меня извини, — сказал Антон, — но сделать что-то полезное можно лишь после того, как мы переберемся туда на ПМЖ. Так набегами, наездами мы ничего путного не сделаем. Межвременной туризм с элементами межвременной фарцовки. Это не по мне. Конечно, связь с нашим временем терять нельзя, но придется нам стать "засланными казачками" в XIX век.
— В общем так, ребята, — сказал Сергеев, подводя черту этой, несколько сумбурной дискуссии, — давайте сядем рядком, поговорим ладком. Антон, достань лист бумаги, завари кофе покрепче, сейчас наведем резкость, покумекаем, и составим план дальнейших действий. Мы, люди военные, планировать любим больше, чем бывшие партийные чиновники. Кстати, Антон, когда у тебя следующая встреча с Одоевским?
— Завтра ждем их сиятельство, — ответил Воронин, — обещал быть, как штык. С нетерпением готовимся к новой встрече с предком.
— Вот и замечательно, — сказал Виктор, — попили кофе? — Тогда почнем помолясь. — Антон, давай пиши: пункт первый – наладить надежную работу машины времени. Проэкспериментировать – какую максимальную массу может пропустить портал в один замес… Ответственный – Антон Воронин.
- Предыдущая
- 18/71
- Следующая
