Рок. Лабиринт Сицилии - Швец Юрий - Страница 10
- Предыдущая
- 10/168
- Следующая
Слова старого друга успокаивают Куриона. Они беседуют уже совершенно спокойно, вспоминая прошлые, курьёзные случаи своей службы…
– Скажи мне, Септемий. А как же Барка прорвался в пролив, когда его прикрывают триста тридцать кораблей Тирренского флота Катулла? – вдруг спрашивает Курион.
– А вот об этом, друг, мы по прибытии своём в Мессину, спросим консула Регула и адмирала Катулла, ибо эти светлые головы ловят сейчас Барку, вместе со всем флотом, в Большом заливе Сиракуз! – И оба громко хохочут…
…Паруса трещат на реях и хлопают от бешеных порывов ветра. Канаты, придерживающие их, натягиваются в струну и визжат под действием ветра на различный музыкальный лад. Человек, создавший греческую лиру и кифару, был, несомненно, моряком, и именно парус и ветер подвигли его на создание этих удивительных струнных инструментов…
На носовой башне, передовой гептеры, стоит человек. На вид ему тридцать пять вёсен. Тёмные пряди его волос перебирает ветер. Его кожа несомненно носит светлый оттенок, но она сильно загорела и огрубела от солнца и ветра. Лицо его, с небольшой бородкой на греческий лад – без усов, имеет приятные черты. Огонёк, горящий в его глазах, говорит, что человек этот авантюрного склада характера, очень решительный, но мягкий и доверчивый. Фигура напоминает застывшую в бронзе скульптуру атлета. По тому, с какой лёгкостью он поднялся наверх башни, становится понятно, что он очень ловок. Рост его выше среднего. Он стоит, широко расставив ноги и скрестив на своей груди руки. Человека зовут Карталон Барка.
– Барка! – кричит ему чёрный нубиец с кольцом в ухе, силясь перекричать ветер. – Нужно убрать хотя бы брамселя! Ветер крепчает. Будет шторм!
– Хорошо! Ловите шквал! Нам до вечера нужно миновать римские берега! – смеясь от удовольствия, отвечает Карталон.
Атакованный римский конвой, остался убеждён, что флот Баркидов ушёл на юго-запад, однако, флот Гамилькара, выполнив ложный манёвр, сделал крутой поворот по ветру и несется, теперь, вдоль южных берегов Италии по направлению залива Тарента.
– Ты посмотри, какие порывы! Карталон! – не унимается нубиец, которого зовут Тоган. – Нам сломает реи или, ещё хуже, мачту!
– Не причитай, Тоган, – отмахнулся Карталон, – если бы я был безрассуден, как ты говоришь, то добавил бы ещё по одному гикселю! Что, на мой взгляд, думаю, очень бы нам не помешало! – При этих словах глаза Тогана округлились то ли от испуга, то ли от негодования. – Но вижу, вижу, – продолжал Карталон, – что после этого ты так взвоешь, что начнёшь взывать ко всем своим богам, бесконечное перечисление которых у меня всегда вызывает головную боль! Хотя я, сколько мы с тобой плаваем, так и не смог заучить ни одного из их имён! Скажи, Тоган, зачем твоему народу такое количество богов? – безмятежно удивляется Карталон.
Нубиец, безнадёжно махнув рукой и качая головой, спускается на палубу. Карталон ненадолго остаётся один. На башню не спеша поднимается статная женщина. Подойдя сзади к Карталону, она прижимается к нему, обняв его за пояс.
– А, это ты, Сибилла?! – поворачивается Карталон.
– Может, Тоган прав? – спокойно замечает Сибилла.– Реи и канаты действительно визжат от напряжения. – Она смотрит ему прямо в глаза. – Мы что, опять куда-то спешим, Барка? – Взгляд её полон любви и очарования, томные глаза ослепительной чистоты и глубины исторгают неиссякаемые волны теплоты и надёжности. Эти глубинные волны, исходящие из глаз Сибиллы, накрывают Карталона, наполняя его сердце необычайной нежностью и благодарностью к ней…
– Почему ты не осталась в Гадесе? Зачем тебе столько лишений и тревог, коими изобилует моя жизнь? Тебе, созданной по подобию Афродиты, не место на этом корабле, среди отчаянного разноплеменного народа, зовущегося мореходами! Тем более в этих римских водах, где нам постоянно грозят: то Нептун своим трезубцем, то Марс своим мечом! – ответил вопросом на вопрос пленённый взглядом Сибиллы Карталон.
– Что же мне оставалось делать? Ждать тебя опять год или два? Из шести лет нашей любви только два мы были вместе. Довольно, решила я! Теперь я буду с ним всегда – и в походах, и в мире, и на земле, и на море, а если придётся, умру вместе с ним! Потому что жизнь, без тебя, бессмысленна! – Сибилла опустила свой взгляд, но тут же подняла его. – Да, теперь тебе придётся обучить меня искусству обращения с оружием, – Сибилла посмотрела с убеждённой твёрдостью на Карталона.
В этот момент необычайный порыв ветра так напряг паруса, что реи затрещали на крепеже, а мачта ощутимо согнулась вперёд. Оснастка корабля, выполненная из выделанного кедра и лиственницы, справилась с порывом, но необычайная сила, возникшая в парусах, как бы, перебросила корабль с одной волны на другую, погрузив нос гептеры в воду! Но, тут же, подняв её с огромным количеством воды, бежавшей по палубе, и брызг, летящих во все стороны…
Сибилла в испуге посмотрела в этот момент на Карталона! Он был необычайно спокоен, ни один мускул не дрогнул на его лице. Это был его мир!!! Мир, в котором он жил уже много лет и без которого жить не мог! Будто почуяв испуг Сибиллы, Карталон обнял её и пояснил:
– Нам нужно сейчас двигаться быстрее волн! Мы слишком далеко от берегов. Нептун посылает нам вслед волны, именующиеся у мореходов убийцами кораблей. Догонит такая вот волна нас и опрокинет корабль! Но не волнуйся, скоро мы минуем мыс Тарента, который своим носом режет волны! Там море намного спокойней, – унял волнение Сибиллы Карталон.
Они какое-то время стояли молча, наблюдая за игрой Нептуна… Сибилла взяла его за руку. Им было хорошо вдвоём, совершенно без слов, просто стоя рядом друг с другом… И только неистовый ветер, разгулявшийся на морских просторах, пытался поломать эту идиллию, играя их волосами, закидывая их на глаза, губы, щекоча лицо… И боги, словно почуяв, что противодействуют, мешают этой великой молчаливой гармонии, стали унимать ветер…
На горизонте замаячил отчётливой, темной полосой мыс, о котором говорил Карталон… Командирская гептера убрала гафеля, замедляя ход, чтобы отставшие и разметавшиеся в море корабли собрались вместе…
Глава 6
…Возвратившись в лагерь, Кассий первым делом отправился в римскую лагерную баню, которую сооружали в строгом соответствии с воинскими предписаниями, касающимися размещения военного контингента в военное время в лагере. Вымывшись и переодевшись в чистый хитон, Кассий пошёл в расположение своей центурии, где провёл смотр прибывшему, в лагерь, манипулу во главе с Массилием. Оставшись довольным и узнав, что путь их прошёл без каких-либо казусов, Кассий распорядился всем очиститься и отдыхать. Кассий зашёл в палатку центурионов с намерением надеть доспехи и идти на доклад к легату, но почувствовал вдруг страшный голод, так как не ел ничего со вчерашнего дня. Отложив намерение идти на доклад, он вышел из палатки.
– Массилий! – позвал он декана. – Я так замотался, что забыл сам посетить столовую и спросить вас, ели ли вы, по прибытию в лагерь?
И узнав, что они, возвратившись в лагерь, первым делом посетили лагерную столовую, Кассий удовлетворённо кивнул и двинулся было в сторону столовой, но остановился, вспомнив:
– Да, тот кувшин, что ты привязал на круп моей лошади, остался совершенно нетронутым. Можешь утолить свою жажду, Массилий! Но только жажду, только жажду! – и, улыбнувшись своей почти юношеской улыбкой, Кассий показал, где стоит лошадь.
Массилий почувствовал необычайный прилив и физических, и душевных сил. Он с удвоенной энергией принялся за чистку доспехов центуриона, наблюдая за уходящим Каром.
– Вот мальчишка, – удивлялся он, – проскакать пять часов, ждать пропуска к консулу почти день и даже не пригубить этот нектар с эвбейских виноградников? Вот уж действительно, бог Бахус обделил Кассия, не дав способности оценить полноту букета вина и безграничности просветлённого разума под действием оного!.. – Так рассуждал он, когда увидел, как Кассия окликнул воин в хламиде с консульскими значками. Он что-то передал Кассию на словах, а потом передал в руки Кассия тубу. После этого воин развернулся и пошёл, только не к выходу из лагеря, а в центр, где стояли палатки легатов.
- Предыдущая
- 10/168
- Следующая
