Выбери любимый жанр

Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами) - Олеарий Адам - Страница 37


Изменить размер шрифта:

37

В этой деревне к нам привели мальчика 12 лет, который несколько недель перед тем женился; в подобней же брак в Твери вступила девочка в 11 лет. Ведь в России так же, как и в Финляндии, допускаются сватовство и браки для детей двенадцатилетних и еще более юных. Большею частью происходит это со вдовами и с мальчиками, которых родители успели помереть; делается это, чтобы они оставались в своих поместьях и не зависели от друзей и опекунов.

К вечеру мы доехали до убогой деревни Выдропуск, в 7 милях от предыдущего места. Здесь мы с трудом поместились, так как тут было не более трех дворов, а комнаты в них — вроде свиных хлевов. Хотя в течение всей поездки курные избы, повсеместно встречавшиеся в деревнях в России, были немногим лучше, но все-таки в них было больше удобств для остановок.

21 марта мы сделали 7 миль до города Торжка, 22 того же месяца мы переправились через реку и прошли 6 миль до Троицкойедной, а затем 6 миль до города Твери. Так как здесь снег успел уже стаять в некоторых местах, где имеются холмы, и мы на санях с трудом передвигались по сухому пути, то в этот и следующий день мы спустились на Волгу, покрытую толстым льдом, и к вечеру прибыли к деревне Городне, проехав

6 миль. 24 того же месяца мы опять перешли на сушу, переправились через 2 реки и достигли деревень Завидово и Спас-Заулки; последняя в 7 милях от места предыдущего ночлега.

В течение этих дней нам пришлось переправиться через несколько рек; так как они не были вполне покрыты льдом, но в то же время не были и свободны ото льда, то оказались весьма неудобными для переправы и доставили нам много хлопот. За большою деревнею Клип, через которую мы проехали 25 того же месяца, течет река Сестра, впадающая в Дубну, которая в свою очередь течет в Волгу. В реке Сестре нам пришлось забивать крепкие сваи впереди льда, чтобы река не снесла его вниз, пока мы переправлялись. 26 того же месяца Сестра, в полумиле от перевоза в предыдущий день, ввиду кривизны своей, вновь нам повстречалась на дороге, и опять пришлось через нее переправляться. В этот вечер доехали мы до Пешек, в 7 милях от Клина, 27 того же месяца мы переправились через две реки, и к вечеру прошли 6 миль до Черкизова. 28 того же месяца мы проехали всего 3 мили до Николы Деребни [104], оттуда остается всего две небольших мили до города Москвы. Здесь мы, подобно другим послам, идущим этим путем, должны были обождать, пока о нашем прибытии возвестили великому князю и сделали распоряжение о приеме. Тем временем мы надели ливрейные платья и приготовились к въезду. Когда пристав узнал, что на следующий день к полудню ему ведено ввести нас в город, мы двинулись в следующем порядке:

1. Спереди ехали 24 стрельца. Это были казаки, которые, вместе с приставом, проводили нас, от границы до сих пор.

2. За ними ехал наш маршал.

3. Затем следовали чиновники и гофъюнкеры, по три в ряд. Более знатные шли впереди.

4. Три трубача с серебряными трубами.

5. Оба господина посла, каждый в особых санях.

Впереди послов шли 6 лейб-стрелков со своими ружьями. Рядом с послами шли 6 драбантов с протазанами. За санями шли мальчики, или пажи, а за ними следовали остальные люди верхами. Багаж везли позади в добром порядке. Пристав ехал верхом, рядом с послами, по правую руку. Когда мы были приблизительно в полумиле от города, мы встретили несколько отрядов русских и татарских всадников. Все они были в драгоценных одеждах, как и бывшие с ними несколько немцев. Они проехали кругом нашего отряда и опять направились к городу. Вслед за ними пришли другие отряды русских, разделились и поехали с обеих сторон рядом с нами.

Приблизительно в двух мушкетных выстрелах от города к нам навстречу выехали два пристава со многими всадниками, совершенно таким же образом, как при первом нашем въезде. Когда приставы [105] были еще в 20 шагах от нас, они велели сказать, чтобы господа послы вышли из своих саней и подошли к ним. Сами же приставы сошли с коней и обнажили головы не раньше, как когда это предварительно сделано было послами. Подобного образа действий, насколько возможно тщательно, должны придерживаться — ради государя своего — знатнейшие сановники великого князя, в особенности приставы его (у которых собезьянничали это некоторые переводчики в Москве), за нарушение этого обычая им грозят немилость или кнут.

Прием послов произошел тем же способом, как в предыдущий раз. Старший пристав начал так: «Великий государь царь и великий князь Михаил Феодорович и проч. (прочитан было по ярлыку весь великокняжеский титул) приказал нам великого государя Фридерика, князя голштинского, великих послов: тебя, Филиппа Крузиуса, и тебя, Отгона Брюггеманна, принять и проводить в его царского величества столичный город». Другой пристав прибавил: «Его царское величество отрядил настоящего дворянина (т. е. гофъюнкера) Павла Иванова сына Салманова (так назывался старший пристав) и меня, Андрея Ивановича Чубарова, приставами для службы при вас, послах». После этого выступил великокняжеский шталмейстер, также произнес свою речь и подвел послам, для въезда, две прекрасных белых высоких лошади, украшенных так же, как и в предыдущий раз. Знатнейшим из свиты доставлены были еще 12 других лошадей. Нас повели в средний город, в так называемый Китай-город, причем по обе стороны стояли несколько тысяч стрельцов, расставленных в два ряда по всем улицам, начиная от крайних наружных ворот и до посольского дома. Нас поместили невдалеке от Кремля в высоком каменном доме, ранее принадлежавшем архиепископу Суздальскому, который немного лет тому назад впал в немилость и был сослан в Сибирь. В обычном посольском дворе в это время находился персидский посол, прибывший незадолго до нас.

Глава XXVIII

(Книга II, глава 13)

О нашем ежедневном продовольствии и о продовольствии, назначенном по особой милости; также о первой публичной и о первых двух секретных аудиенциях

Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами) - i_016.jpg

Тайная аудиенция в посольстве

Едва успели мы в Москве сойти с коней и прибыть на двор наш, как явились русские и доставили из великокняжеской кухни и погреба разных яств и питей, причем каждому послу, а также шести старшим служащим их напитки назначены были особо. В том же роде с этих пор ежедневно стали снабжаться кухня и погреб наши, пока мы находились в Москве. Доставлялось нам:

Ежедневно:

62 хлеба, каждый в 1 копейку или любекский шиллинг.

Четверть быка.

4 овцы. 12 кур. 2 гуся.

Заяц или тетерев.

50 яиц. 10 копеек на свечи.

5 копеек на кухню.

Еженедельно:

1 пуд (т. е. 40 фунтов) масла.

1 пуд соли.

3 ведра уксусу.

2 овцы и 1 гусь.

Напитков ежедневно:

15 кувшинов для господ [послов] и гофъюнкеров, а именно: 3 самых малых — водки, 1 — испанского вина [106], 8 — различных медов [107] и 3 — пива. Кроме того, для людей наших доставлялись: 1 бочка пива, бочонок меду и еще небольшой бочонок водки.

Это продовольствие доставлено было нам вдвойне в день нашего приезда, а также в Вербное воскресенье, день св. Пасхи и день рождения молодого принца. Кушанья мы велели нашему повару готовить по немецкому способу. Нам не только услуживали люди, назначенные для службы при нашем дворе, но и приставы, приходившие ежедневно в гости к послам. У ворот двора, правда, находился десятник или капрал с 9 стрельцами, но как только мы побывали на публичной аудиенции или, как они говорят, «увидели ясные очи его царского величества», нам опять при уходе и приходе, приглашении и посещении гостей стала предоставляться прежняя или даже еще большая свобода, безо всякого со стороны русских противодействия.

вернуться

104

Николы Деребни. Иначе Дербеневского.

вернуться

105

приставы. Салманов и Чубаров

вернуться

106

испанского вина. По русскому рукописному списку «романеи».

вернуться

107

различных медов. В русском рукописном списке названы меды: обарный (выше всех), вишневый или малиновый, ковшечный, паточный, цеженый и «добрый» (последний сорт).

37
Перейти на страницу:
Мир литературы