Поэзия первых лет революции - Меньшутин Андрей - Страница 12

• Предыдущая
• 12/145
• Следующая

В кругу таких настроений развертывалась и деятельность Пролеткульта. Творческая инициатива, идущая «снизу», из самой толщи народной жизни, получала здесь всемерное поощрение, помощь. Будучи прежде всего массовыми организациями пролеткульты в первые годы Советской власти явились важным звеном в том потоке преобразований, которые объединяются единым понятием культурной революции. Сеть этих организаций была весьма широка. Они создавались на заводах и фабриках, в районах, при союзах рабочей молодежи и т. д. Помимо Москвы и Петрограда, эти организации получали распространение во многих других городах, доходили до отдаленных «глухих углов».

В августе 1920 года было создано временное бюро Международного Пролеткульта, принявшее обращение, в котором приводились весьма внушительные данные: «Количество рабочих, организованных в Пролеткультах России, группирующихся вокруг Всероссийского Пролеткульта, не менее 400 тысяч, из них 80 тысяч не просто примкнули к движению, а реально участвуют в разных студиях»; Пролеткульт «издал до 10 миллионов экземпляров своей литературы, принадлежащей исключительно перу пролетарских писателей...»⁷³. Если даже считать эти цифры преувеличенными и внести соответствующие коррективы, то и тогда мы получим представление об очень широком размахе деятельности пролеткультов.

Скупые строки хроникальных заметок, печатавшихся на страницах пролеткультовских изданий, подчас живо передают атмосферу, в которой протекала вся эта работа. Одна из таких заметок сообщала: «В ЦК (Пролеткульта. - А. М., А. С.) получены интересные сведения о зарождающемся пролетарском просв[етительном] движении на Урале, и в Сибири. Оказывается, что Пролеткульт неотступно идет за нашей победоносной армией, и в г. Оренбурге уже организована первая ячейка пролетарской культуры»⁷⁴. Каждому новому мероприятию придавали особое значение, встречали его радостным напутствием. В связи с появлением у тамбовского пролеткульта своего печатного органа следовало характерное обобщение: «...По силе переживаний провинция нисколько не уступает столицам. Рабочее чувство какого-нибудь далекого городка бьется в унисон биению сердца всего рабочего класса»⁷⁵ В другом случае говорилось: «Нашего полка прибыло! Еще один рабочий художественно-литературный журнал»⁷⁶.

В те годы в изданиях Пролеткульта выпущены были книги не только наиболее видных пролетарских писателей, но и множества. других, чьи имена, ныне прочно уже забытые, пользовались зачастую достаточной известностью. В большом количестве выходили литературные сборники, альманахи, как, например: «Да здравствует Красный Октябрь!» (Петроград, 1918), «В буре и пламени» (Ярославль, 1918), «Завод огнекрылый» (Москва, 1918), «Сборник пролетарской поэзии» (Самара, 1919), «Паяльник» (Смоленск, 1920), «Осень багряная» (Тула, 1921)⁷⁷. Пролеткультами издавались свои журналы: в Москве - «Пролетарская культура», «Горн», «Гудки», «Твори!», в Петрограде - «Грядущее», в Самаре - «Зарево заводов», в Саратове - «Взмахи», в Колпине - «Мир и человек», в Тамбове - «Грядущая культура», и т. д. Литературная продукция в этих журналах играла видную, а подчас и определяющую роль. Следует добавить, что регулярно созываемые конференции, съезды, совещания также в значительной мере демонстрировали лицо пролетарских писателей, их необычайно возросшую (по сравнению с недавним прошлым) активность, многочисленность и сплоченность.

В автобиографии Н. Полетаев отмечает: «В 1918 году я поступил в студию Моск(овского) Пролеткульта. Особенно хороший молодой состав студии побудил меня работать серьезно»⁷⁸. Пролеткультовские студии и кружки имели в то время большое значение для выявления талантов из рабочей среды, воспитания литературной молодежи. Здесь эти писатели, поэты могли встречаться, обмениваться профессиональным опытом, а заодно и пополнять свое образование. Ведь учиться нередко приходилось урывками. Г. Санников вспоминает, что его пребывание в университете Шанявского вскоре было прервано отъездом на фронт; последующая военная работа (комиссаром командных курсов) также не давала возможности для систематических дневных занятий. «И все же мечты мои в это кипучее необыкновенное время осуществлялись самым неожиданным образом. В московском Пролеткульте открылась литературная студия, созданная для молодых рабочих поэтов. Занятия проводились по вечерам. Вот в этой студии я и получил некоторое литературное образование и первоначальные навыки стихотворного мастерства»⁷⁹.

В разнообразных студиях, секциях, рабочих клубах проводилась большая просветительная, общекультурная работа. «Кто только не приходил тогда на наш огонек: дети, девушки, юноши с баррикад, бородачи в зипунах и лаптях из деревень, неведомые никому поэты, царапавшие до этих дней каракулями стихи в подвалах, или под крышами каменных домов, или просто за рабочим станком, или плугом. Я никогда дотоле не видел таких лиц и одеяний, какие появились в стенах Пролеткульта... Изможденные, почти покалеченные люди, совсем измученные, с куда-то вдаль страстно и упорно устремленными глазами, перемешивались со звонкою, ясною, здоровою, по-пролетарски певучею рабочей и крестьянской молодежью. Были такие, что приходили прямо с котомками, чуть ли не с дорог и перепутий между бесчисленными городами и весями необъятной земли нашей...»⁸⁰ Такую картину рисует известный театральный деятель А. Мгебров, близко стоявший в первые годы революции к петроградскому Пролеткульту. Понятно, что этим «бородачам в зипунах» часто необходимо было просто овладеть грамотой. Да и различные художественные опыты (в том числе особенно популярные инсценировки, хоровые читки и т. п.) в большинстве случаев скорее оставались на уровне самодеятельности, чем представляли явления собственно искусства. Впрочем, по отношению к творческой продукции Пролеткульта не всегда следует доискиваться этой грани. И если, с одной стороны, правомерно выделять ведущих рабочих поэтов, чьи имена действительно вошли в историю литературы, то, с другой стороны, своеобразие этой поэзии в значительной степени и состояло в ее массовости, в ее необычайном «многоголосии».

Разбросанные по заводам

К истокам творчества стеклись, -

И вот - выходим стройным взводом,

Приветствуя победно высь.

Великим сдвигом соучастны

Мы, пролетарские певцы,

Под знаменем кроваво-красным

В рядах товарищей - бойцы.

Что слово - штык, что стих - граната,

Но расцветет словесный сад

И песнями пролетариата

Пути вселенной запестрят.

Сопесенники, поспешите

Заводский ропот в гимн облечь,

Чтоб в вихре взвеянных событий

Сильней звучала наша речь...⁸¹

Едва ли не каждый поэт Пролеткульта выступил со стихами на эту тему. Величественное шествие «пролетарских певцов», изображенное во многих декларациях, становится одновременной демонстрацией неиссякаемых источников рабочего творчества, и воспеванием мощи пролетариата, нового хозяина жизни, класса-победителя. «Нашими устами песнь несметных масс величьем небывалым впервые зазвучала»⁸², - восклицал И. Садофьев; «Мы волны первого гремящего прибоя»⁸³, - вторил ему А. Поморский.

На общем фоне славословий, праздничных ликований можно все же различить отдельные мотивы, известные тематические и другие градации. Так, в одном из сборников, выпущенных в Суздале к первой октябрьской годовщине, некто Климент Полищук в патетических выражениях воспевал «легионы дивно смелых борцов», а на следующей странице того же сборника печаталось стихотворение «Возвращение из плена», построенное как обстоятельный рассказ об увиденных в родной деревне разрушениях.

• Предыдущая
• 12/145
• Следующая