Объятия незнакомца - Такер Шелли - Страница 36
- Предыдущая
- 36/126
- Следующая
Он хорошо все продумал. Прежде чем вино вынесли с кухни во двор, он, наполнив свой бокал, разбавил в нем вино наполовину водой и соком, для того чтобы не захмелеть. После этого прямо в бутылку, в оставшееся вино, капнул несколько капель наркотика и добавил немного сахара, чтобы вино пришлось ей по вкусу. Два дня, завтракая, обедая и ужиная с ней, он изучал ее пристрастия и заметил, что она сладкоежка.
И только подготовившись такими образом, он вынес бутылку, вручил ее Перелю, а сам расположился под деревом. И стал ждать. Как паук, тщательно сплетавший свою паутину, выжидает по окончании трудов прилета какой-нибудь бестолковой бабочки.
Он живо представил себе Вульфа и Флеминга, они похвалили бы его, они сказали бы ему: Неплохо, старина.
А вот он почему-то не испытывает должного самодовольства от своей ловкости. Он старался вызвать его, он представлял, какими словами рассказал бы об этом, но перед глазами вновь и вновь возникала улыбка, которой улыбалась Мари в тот момент, когда дворецкий подавал ей бокал.
Блеск ее глаз, когда она принимала от него цветы, кольцо, увеличительное стекло. Ведь она думала, что это знаки любви и внимания. Он смог добиться своего: она поверила, что все эти хлопоты вызваны заботой о ней.
Господи, она даже принялась благодарить его!
От ее благодарности на душе у него стало скверно, как никогда. И он никак не мог избавиться от этого чувства гадливости по отношению к себе.
Она и сейчас улыбается, сонно и благостно, и нежный, трогательный изгиб губ делает ее невыразимо привлекательной.
Он запрокинул голову, оперся затылком о ствол дерева и заглянул в звездное небо. Ну отчего? Отчего он чувствует себя виноватым?
Впрочем, он знает причину. Причина заключается в том, что он был застигнут врасплох, все в ней явилось для него неожиданностью. И дело не только в ее обаянии, но между ними оказалось так много общего1 Взять хотя бы любовь к шоколаду.
Перейдя к десерту, они быстро опустошили графин, весело поспорив по поводу последней чашки – оба настойчиво уступали ее один другому. В конце концов она сдалась, и ее вид, это нескрываемое наслаждение, с которым она пила последнюю порцию, вдруг переполнило его сердце неизъяснимым восторгом.
А ведь это не все, что привлекает его в ней. Есть еще очень многое. Вот хотя бы ее забота о голодных. И ведь она беспокоится за него! Ее слова запали ему в душу. Я не хочу чтобы с тобой что-то случилось. Как прикажете это понимать?
А ведь была еще и ее странная реакция на подарки. Она пришла в восторг от золотистой ленточки и оберточной бумаги стоимостью в несколько су и явно осталась равнодушной к кольцу с бриллиантами, за которое он заплатил сто восемьдесят ливров. Точно так же она отреагировала на шкаф, увешанный роскошными платьями, и на изображенный на картине замок, внушительные размеры которого впечатлили бы любого, но только не ее. Все эти традиционные составляющие благополучия, похоже, ничего не значили для нее.
Сегодня, в этом незатейливом платье из хлопка, она выглядела гораздо более счастливой, нежели в шелках. И он заметил, что ей доставляет истинное наслаждение ходить босиком.
Выходило так, что ни одна черточка той Мари Николь ле Бон, с которой ему довелось познакомиться так близко – ни одна, – не хотела вписываться в образ бессердечной, расчетливой, жадной торговки, сложившийся у него в голове задолго до встречи с ней.
Если бы не портрет, полученный от Вульфа с Флемингом, и не исписанный обрывками химических уравнений лист бумаги, который он запер в своем столе, то он, пожалуй, заподозрил бы, что ошибся и похитил из лечебницы не ту женщину.
Он снова посмотрел на нее и стиснул бокал так, что его хрустальные грани больно врезались в ладонь. Почему ты оказалась другой? Где тот лед и бессердечие, которым питалась моя ненависть?
Почему так трудно тебя ненавидеть?
Остается понимать так, что то, что он видел в ней только результат мозговой травмы и амнезии. Что эта добрая, нежная, умная женщина, так не похожая на других, не настоящая Мари.
Она не может быть настоящей.
Потому что эта Мари просто очаровательна.
Он отвел от нее взгляд, поставил бокал, ощущая напряжение во всем теле. Нет, он не должен думать об этом. Ни каких чувств по отношению к ней он испытывать не может. Ни влечения. Ни жалости. Не говоря уж о... о нежных чувствах.
Он понимал это. Рассудком, логикой – понимал.
И может быть, именно поэтому одна странная деталь, одна мелочь не давала ему покоя. А именно: увидев в ювелирной лавке увеличительное стекло, он мгновенно, не раздумывая ни секунды, купил его. И тут же удивился этому легкомысленному, бессмысленному, незапланированному поступку. Это было совсем не похоже на него.
Он попытался сказать себе, что эта вещица поможет ей вспомнить что-нибудь, но понимал, что это довольно слабое объяснение. На самом деле, увидев его, он подумал, что она должна обрадоваться, и – купил. И в этом не было никакой логики.
И незачем искать здесь какие-то резоны.
Он обернулся к ней. Нужно действовать, а не предаваться умственной жвачке. Все эти рассуждения ничем не помогают его миссии шпиона, пусть даже это интеллектуальный шпионаж. Все просто и складывается очень удачно – он сплел искусную, тонкую паутину лжи, и она попалась в нее.
И пришла пора браться за дело.
Он придвинулся к ней и вытянулся рядом, оперевшись головой о ладонь. Он постарался придать своему лицу такое же выражение благостной расслабленности, какое было на ее лице. Он сделал вид, что вместе с ней наслаждается пикником.
Хотя весь этот романтический вечер начинал походить на пытку.
– Мари, – тихо окликнул он ее. – Как ты себя чувствуешь?
– М-м... кажется, я слишком много выпила сегодня, – она с трудом приоткрыла глаза, речь ее была затруднена. – Наверное, я не... не часто пила вино. Да?
Видимо, не часто, сказал он про себя. Скорее всего, она отказывалась от вина – как это обычно делал он, – помня, что алкоголь – враг рассудка.
Они и в этом похожи друг на друга.
– Нет, ты всегда любила вино, – сказал он как ни в чем не бывало. – Но это старое туреньское оказалось довольно крепким.
- Предыдущая
- 36/126
- Следующая
