Навсегда с ним - Такер Шелли - Страница 14
- Предыдущая
- 14/81
- Следующая
— Я не… Я не уверена, что должна…
— Ну же, красавица! — уговаривал он. — Пусть ваша верность Турелю не останавливает вас. Он ее недостоин. Неужели вы так быстро забыли, чему вас учили в монастыре? Искушение мешает различить истинное добро, но вы знаете верный выбор: вы должны сказать правду королю.
Сердце Селины билось неровно. Ее разозлило, когда он употребил слово «искушение», — в устах человека, который выглядел более опасным, чем сам дьявол, оно звучало насмешкой.
— Я… я не могу…
Он придвинулся еще ближе, его голос звучал завораживающе, как прошлой ночью в его спальне.
— Турель угрожал вам? Если вы боитесь его, я защищу вас, Кристиана. Я сам провожу вас в монастырь и прослежу, чтобы вы находились под надежной защитой. Когда наш брак будет расторгнут, вы можете вернуться к своим монашеским обетам и принять сан. Разве вы не этого желаете?
Селина отвела глаза, не в силах выносить его настойчивый взгляд.
— Вы не понимаете.
— Да, cherie, не понимаю. Не понимаю, почему вы упорствуете, когда нескольких ваших слов достаточно, чтобы всему положить конец. — Он протянул руку и, нежно взяв ее за подбородок, повернул к себе. — Предстаньте вместе со мной перед королем и признайтесь ему, что задумал Турель. Это поможет нам обоим. Ваш король простит вас за участие в заговоре. И я прощу. Вы будете в полной безопасности.
Безопасность! Селина едва могла дышать, чувствуя тепло его прикосновения и поражаясь ощущению, которое вызывал его грубый палец на ее нежной коже, избалованной годами воздействием самых дорогих косметических средств. Его неподвижные зрачки приковывали к себе, и Селина чувствовала, как проваливается все глубже и глубже в горячую темную бездну. Там ждут опасность и гибель, но нет сил противиться соблазну.
— Гастон, — прошептала она, — пожалуйста, не просите меня…
— Он обещал вам награду за участие? — спросил он, наклоняясь над ней так, что она ощутила на губах тепло его дыхания. — Драгоценности? Богатство? Вас это привлекает больше, чем жизнь в монастыре? Я дам вам вдвое против обещанного им. Сделайте то, что является правильным, и вы ни в чем не будете нуждаться.
Гастон говорил страстно, убедительно. Как бы она хотела выполнить его просьбу! Селина в отчаянии стиснула кулаки и прижала к вытертому бархату платья. Невозможно! Она не знает, что на уме у Туреля. Ей нечего рассказать королю. Она в глаза не видела этого своего «господина». Даже если она что-нибудь придумает, это вряд ли покажется правдоподобным.
Есть и еще причина для отказа. Если их брак с Гастоном будет расторгнут, ее тут же выгонят из замка. Она не сможет быть у окна в его спальне, которое, похоже, остается ее последним шансом вернуться в свое время.
Я не могу! — заплакала она, вырываясь из его рук. — Я не в силах сказать почему, но мне не в чем признаваться королю. И я не согласна на развод!
Черты лица Гастона мгновенно отвердели, и он резко выпрямился в кресле.
— Ваша преданность Турелю, миледи, будет означать вашу гибель.
Селина не знала, от чего сильнее расстроилась — то ли от несущего явную угрозу слова «гибель», то ли от быстроты, с которой тепло в его голосе, взгляде, словах сменилось холодным ожесточением.
— Вы же совсем не думаете обо мне! — горячо посетовала она, поняв, что напрасно поддалась его обаянию. — Моя судьба вам совершенно безразлична.
— Вы оскорбляете меня, cherie, — скептически улыбнулся он. — Я хочу сделать то, что принесет пользу нам обоим.
— Это только на словах, а на деле вы думаете только о своей пользе. Какой же вы после этого рыцарь? Как быть с вашей честью? С вашим благородством?
— Как быть? — переспросил он. — Да никак. Я обещал вам, миледи, что, отказавшись помочь мне, вы узнаете, почему я получил прозвище Черное Сердце. Ну так слушайте. — Он помрачнел. — Я был добрым христианином, одним из тех, кто убил более двухсот сарацин в Яффе в тысяча двести девяностом году. Я вернулся домой и стал наемником, только чтобы не бросать жизни воина, состоящей из грабежей и насилия. С помощью коварства я выиграл на турнире замок, в котором вы сейчас находитесь. Я часто приходил к выводу, что честь и благородство только мешают человеку, запомните это. Прошу: проявите мудрость, передумайте. Чем скорее, тем лучше. Скажите королю. И можете убираться на все четыре стороны!
Селина от изумления потеряла дар речи. Она была потрясена его жестоким прошлым, но не меньше — горьким тоном. Это не был добрый, благородный и храбрый рыцарь ее детских грез. Встреча с сэром Гастоном разочаровала ее.
Он продолжал смотреть на нее, в свою очередь, удивляясь, почему она сопротивляется. Ей недостаточно его угроз, чтобы безропотно подчиниться и выполнить все, чего он от нее требует?
— Вам не удастся преуспеть в ваших хитроумных планах! — раздраженно произнес Гастон. — Вы всю жизнь будете жалеть о зле, которое причините мне и моим людям.
— У меня нет никаких планов, и я не собираюсь никому причинять зло, — в отчаянии заявила Селина. — Я мечтаю лишь вернуться домой!
— Неужели? Давайте же выпьем за это. — Он внезапно встал, резким движением оттолкнув массивное кресло. Негромкий разговор в зале моментально стих. — Мои друзья и верные вассалы! — начал он, поднимая серебряный кубок. — Предлагаю выпить за мою супругу. — Гастон повернулся к Селине и буквально прожег ее взглядом. — За ее краткое пребывание здесь и за скорейший отъезд!
Он осушил кубок и с такой силой опустил его на стол, что стол задрожал и на его поверхности остался след от металлического донышка.
Над залом повисла неловкая тишина.
— Этой женщине нельзя доверять, — продолжал он, не снимая ладони с кубка. — Ни на мгновение не спускать с нее глаз! Этьен!
Из-за соседнего стола вышел белокурый высокий юноша, которого Селина запомнила еще с ночи.
— Да, милорд?
— Поручаю тебе присматривать за моей женой. Что бы она ни замышляла, мы не должны позволить ей добиться успеха.
— Слушаюсь, милорд!
— И пока она здесь — насколько бы благословенно кратким ни было ее пребывание, — от нее должна быть польза. Пусть поработает служанкой.
В зале поднялся ропот. Мысль о том, что жена рыцаря — даже если она из вражеского стана — должна заниматься грязной работой, всех потрясла.
Краска залила лицо Селины. Она прикусила язык, чтобы не дать волю чувствам. Пусть он унижает ее, пусть заставляет работать. Она не позволит себе выказать ни малейших проявлений слабости.
Гастон посмотрел на нее, ожидая признаков несогласия. Она ответила самым независимым взглядом, который только позволяли ее силы. Она не покажет, как ее ранили его слова. Ведь у Гастона есть все основания относиться к ней с подозрением.
— Вы будете выполнять все, что вам велит Иоланда. — Он указал на темноволосую служанку лет сорока.
Селина не проронила ни слова. Даже не кивнула.
Гастон вплотную приблизил к ней свое лицо:
— Я заставлю вас много работать, моя драгоценная супруга. Чтобы от усталости у вас и мысли не появилось искать удачи где-нибудь у моей постели. Думаю, скоро вы запросите пощады. Еще раз спрашиваю: не надоело ли вам хранить бессмысленную верность Турелю и не надумали ли вы предстать со мной перед королем и рассказать ему правду?
— Я не могу ничего сказать королю, потому что я ничего не знаю, — устало сказала Селина. — И это правда.
— Что ж, посмотрим, чья возьмет, — пожал он плечами. Наполнив кубок, он обратился к своим людям: — Обещаю вам всем, что этот брак будет признан недействительным и скоро хозяйкой этого замка станет леди Розалинда.
Присутствующие, казалось, просветлели, и некоторые с трудом удержались, чтобы не захлопать в ладоши. Что же касается взглядов, направленных на Селину, то если раньше в них читалась неприязнь, теперь появилось еще и злорадство.
Гастон залпом выпил и спустился с помоста, оставив ее одну за громадным столом.
— Прощайте, миледи. Спите спокойно, если ваша совесть позволит. — Его шаги по покрытому соломой каменному полу глухо зазвучали в направлении выхода из зала.
- Предыдущая
- 14/81
- Следующая
