Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности - Щеголев Альфред Александрович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/40
• Следующая

Одновременная приобщенность невротика к полярным ценностным ориентациям как мужского, так и женского пола делает для него достаточно острой, болезненной, трудно преодолеваемой проблему внутренней половой разобщенности и ее разрешения в творчестве. Но и внешнее разрешение пола – сексуальность – также своеобразно для невротика, поскольку присущая ему активность его биологического пола натыкается у него на субъективное переживание, уводящее его от сексуальной активности. Вся сложность и противоречивость половой жизни невротика заключена в этой противоположной разнонаправленности половых разрешений.

Склонность невротика к внутреннему разрешению пола через творчество делает достаточно своеобразной, изломанной его сексуальную жизнь, творчество и сексуальность прихотливо комбинируются в его жизни. Творчество не выходит у невротика за рамки внутреннего театра, оно, замыкаясь на создании невротической симптоматики, не несет ему глубоко творческого удовлетворения от превозможения страдания жизни, но создает душевное напряжение, особый психический дискомфорт, требующий сильного возмещения, компенсации. Именно здесь возникает потребность чувственной гармонии секса-наркотика и зарождается обнадеживающая иллюзия выхода из невротического самочувствия, так угнетающего и терзающего невротика.

Невротик, имея все возможности творческой личности, проявляет их недолжным образом, его «творчество» ограничивается созданием особого «творческого продукта» – невротической симптоматики. В этой «патологии» много символического, клинически условного, ее нельзя понять, исходя исключительно из объективной картины клинического состояния, она требует почти художественных интерпретаций. В силу этого, для объективного сознания эта «патология» представляется недостаточно основательной, оно склонно обвинять невротика в фантазиях, выдумках, измышлениях, притворстве и т. д., в то время как для него самого переживаемое им «болезненное состояние» совершенно несомненно и достоверно, он верит ему, как художник своей картине, как конструктор своему изобретению.

Невротик верит своему «объективному состоянию», своей «болезни», своему «творческому» детищу, но не доверяет себе, своей глубине, он не уверен в себе как состоявшейся личности, он боится показать миру свое лицо, а потому нуждается в маске как способе самоутверждения в социальном мире.

Наличие маски на лице неминуемо создает театр, и невротик пребывает в своем внутреннем театре, не всегда до конца осознавая, что его жизнь, его общение с другими людьми – это только театр.

Инстинкт духовного самосохранения побуждает невротика к творчеству, но внутренний театр удерживает его в итоге от подлинного творчества, он не может выйти за рамки театрально-сценического самочувствия, отделаться от эстетики внутреннего театра, до тех пор, пока в смене своих социальных масок, используемых им в жизни, в их изживании и кризисе, не обретет свободу от них и не почувствует, наконец, свое истинное человеческое лицо.

Прохождение человека через внутренний театр личности есть стадия творческого процесса, и нельзя, как это делает невротик, безнаказанно останавливаться на этой стадии, нельзя подгонять свое человеческое лицо под какую бы то ни было «социальную личность», то есть личину по преимуществу. Социальная адаптация – еще не высшая ценность существования, моральная ориентация в социуме – еще не самое высокое нравственное откровение, но невротик, изменяя себе, пытается утвердиться, и утвердиться надежно, в своем социальном окружении, желает отбросить, не принимать во внимание субъективный момент своего душевного содержания, как досадное и мешающее обстоятельство, с которым трудно «хорошо жить». Но то, что он наивно отбрасывает, возвращается к нему в виде невроза, который, в конечном итоге, есть не что иное, как сформированный им самим, «сотворенный», сплав неверия и эгоизма.

Творческий акт во внутреннем театре личности дает невротику возможность обретения своего лица для последующего проявления творческой свободы. Но это лицо не может быть для него только воображаемым, оно должно быть им видимо, "Я" должно стать его вторым "Я", alter ego, очищенным от эгоизма и его притязаний. Это второе "Я" дается творческой личности, как лицо идеальной половой противоположности, к которому она устремлена в своем творчестве как к благу и которое несет в себе полноту существования для личности. Это лицо становится символическим ликом творчества, творческим катализатором личности, без него нет созидания, ведь лучшее всегда достойно любимого существа.

Только через катарсис, через очищение может человек найти искомое, любимое лицо в лице другого человека. Только становясь личностью, он способен к открытию и познанию личности в другом, он находит и в другом свое страдающее "Я", он любит и желает спасти его неповторимое проявление, как самого себя, но без тени эгоизма и самоутвержденчества. В творчестве открывается для человека путь к истинно свободному соборному единению с другими людьми, является новое понимание и чувство социума как духовного братства людей, которого не заменит никакой социально организованный механизм.

Однако невротик делает только первые шаги в своем творческом становлении, трудные шаги, спотыкается, останавливается... и остается в своем внутреннем театре, принимая социальные маски других людей за их реальные лица, среди которых нет нужного ему лица, его второго "Я".

Драма пола у невротика – в невозможности пожертвовать своей социальной приспособленностью (маской) во имя обретения собственной личности и отражения этой личности в его идеальной половой противоположности. Эгоистическое самоутверждение в социальной действительности, идущее от неверия во внутренне данную реальность мира субъективных переживаний, – вот что делает сценическим действием всю жизнь невротика. Он предпочитает имитацию жизни ее подлинности и потому не находит в ней смысла; он, даже будучи «значительным лицом», только тогда чувствует себя относительно стабильным, когда пребывает «в гуще событий», «в работе», «в заботах» и т. д. Способность оставаться наедине с собою, не испытывая при этом внутреннего дискомфорта, – не есть ли это своеобразный показатель душевного здоровья?

Описание различных клинических форм невротизма требует своего переосмысления для того, чтобы увидеть их причастность к внутреннему театру личности.

Проявления невротизма, при всем многообразии, сводятся, в конце концов, к четырем клиническим формам: психастении, истерии, неврозу навязчивых состояний и неврастении. Между ними нет четко очерченных границ, они, по существу, в большей или меньше степени всегда присутствуют в общей картине невротизма.

Фундамент всякого невроза – неверие и эгоцентризм – наиболее обнажен в психастении. Это прослеживается настолько явно, что невольно задаешься вопросом: не есть ли психастения – чистое проявление чистого невротизма, не является ли психастеник наиболее законченным, так сказать, классическим типом невротика? "Суть психастенического склада – болезненный, нередко малоосознанный пациентом конфликт собственного чувства неполноценности (сказывающегося в застенчивости, робости, нерешительности и других человеческих пассивно-оборонительных реакциях) с ранимым самолюбием-честолюбием...

Обостренная нравственность, совестливость психастеника выражается не столько в том, что он... органически не способен с детства к дурным поступкам, сколько в том, что даже совершая эти поступки... он длительно «по-нехлюдовски» мучается потом совестью... Центральный психопатологический феномен психастенической психопатии – болезненное сомнение... корни бесчисленных болезненных сомнений психастеника лежат в конституционально-изначальной психастенической тревоге за собственное благополучие, благополучие близких и, может быть, за свое дело, если психастеник ему предан. Психастеник с ипохондрической направленностью, затмевающей прочие сложности его бытия (трудности межличностных отношений, мучительные раздумья о смысле жизни и т. д.), постоянно, каждодневно боится смерти" (М. Бруно). Разве не прослеживаются в этой характеристике принципиальные черты невротизма? Не зная и не понимая психастеника, нельзя понять природу невротизма вообще. Уберите мысленно психастенический компонент из любого невроза, и вы получите достаточно нелепый набор разрозненных симптомов.

• Предыдущая
• 33/40
• Следующая