Крещенский апельсин - Басманова Елена - Страница 15
- Предыдущая
- 15/55
- Следующая
– Я Леньяни до сих пор помню. – Ольга Леонардовна властно прервала бормотанье балетомана. – Изумительная женщина! Кстати, где наш фотограф? Я же просила его по понедельникам приходить непременно!
– Может, простудился, – нерешительно предположила Ася. – Он кашлял прошлый раз.
– Знаю я его простуду. – Ольга Леонардовна была недовольна. – Работает для пяти журналов, вот и манкирует обязательствами. Антон Викторович, запишите: пусть посмотрит в своих залежах, нет ли у него фотографии синьорины Леньяни? Женщина загадочной судьбы. Говорят, ее видели в Париже…
– Враки, – пробасил Сыромясов, раздувая пухлые щеки, – кому она там нужна? Она ведь сошла со сцены, ногу повредила и – след ее простыл…
– Я готов посетить «Спящую красавицу» и написать статью, – вызвался Синеоков.
– В Мариинку пойду я сама, – объявила Ольга, – вместе с Эдмундом. А вы, голубчик, отправитесь на «Некоего мужа».
– Фи, – Синеоков присвистнул, – да от этого «Бесовского действа над неким мужем» у меня голова заболела. Адский шум, визг, в глазах рябит от разношерстных и разноголовых чертей. Сплошная бессмыслица из свиста, воя, гримас и кривляния. Больше одного акта я не выдержал.
– В этом разноликом бесовском хоре автор сумел представить все современные художественные и литературные интересы, – холодно парировала Ольга Леонардовна. – Ремизов нынче в моде. Мы не можем отставать. Лучше ошибиться, чем запоздать и печатать завтра то, что другие напечатают сегодня. Сходите, досмотрите до конца. Отрецензируете.
Под грозным взором Ольги Май театральный обозреватель осекся и залепетал:
– Конечно, и из этой бесовщины можно извлечь что-то дельное: идеализация сыщиков иностранного и домашнего производства в лице демона Аратыря, меняющего свою внешность и выслеживающего Некоего мужа; проблема пола в лукавых действах чертей над Грешной Девой, попытки с ее помощью предать Некоего мужа греху; а необутые лапы демонов в бесовской пляске шаржируют танцы увлекательной «босоножки». И, главное, – воодушевился критик, – их трепещущие хвосты как бы указывают своими движениями путь назад, в лучезарные поля прекрасного средневековья; тогда как три других демона, пришпилив те же хвосты английскими булавками и прикрыв их белоснежными одеждами ангелов, манят Некоего мужа в утопические, загадочные дали. Современная философская дилемма, по какому пути идти российскому обществу?
– Вот видите, статья у вас почти готова, – одобрила обозревателя Ольга Леонардовна.
– Хотите анекдот? – Фалалей подмигнул Самсону. – Некий муж спрашивает у жены на склоне лет: признайся честно, ты мне изменяла? Жена говорит: нет, не изменяла. А муж ей: а помнишь, я пришел, и ты долго не открывала мне дверь? Жена: ах! – вскакивает, бросается к шкафу, открывает его, а оттуда вываливается мужской скелет… Ха-ха-ха-ха!
– Господин Лиркин, а что вы предлагаете в номер? – Ольга откинулась на спинку стула.
Рыжий музыкальный обозреватель передернулся.
– Даже не знаю, что делать. Вся музыкальная общественность обсуждает новые произведения Скрябина. Но ведь он морально ущербен: бросил жену, четырех детей, отдался на волю страсти…
– Я человек широких взглядов, – прервала его Ольга, – грешить никому не возбраняется. Господь Бог для каждого найдет свое возмездие. А о музыке Скрябина напишите, только без гнусной декадентщины… Дон Мигель, а вы?
– У меня, Ольга Леонардовна, есть блестящее эссе о магии ткани, по учению английских розенкрейцеров.
– А откуда вы узнали, что думали английские розенкрейцеры о тканях? – непроизвольно вырвалось у ошарашенного Самсона.
– Милый дружок, интуиция и прозрение! Вот рецепт настоящего журналиста. А если еще не забывать и посещать модные магазины тканей… – Широкое лицо дона Мигеля Элегантеса светилось самодовольством.
– Теософия и эзотерические учения, милый Самсон, способны навеки погубить наш журнал. Такая скукотища, – Ольга дернула головой, – не воспринимайте их всерьез. Равняйтесь на ваших коллег: они обходятся без этой интеллигентской инфекции, ибо обладают отменным мужским здоровьем. А оно и является залогом успеха у женщин.
Фалалей расплылся в улыбке, его карие круглые глаза превратились в щелочки.
– Такому красавчику негоже засорять голову теософскими словесами. Интересничанье годиться лишь для ущербных персон обоего полу. Кстати, хотите анекдот о спиритах? Возвращается однажды муж, а у жены любовник…
– Господин Черепанов, угомонитесь, – остановила словоохотливого фельетониста госпожа Май, – Самсон прочитает ваши анекдоты в журнале. И где вы только их берете?
– В народе, дорогая моя благодетельница, в самой народной гуще, – паясничал Фалалей, – народное творчество – кладезь мудрости.
– А что будет с моим эссе об Элоизе и Абеляре? – подал голос Платонов. – Вы его сняли из последнего номера, и что теперь? В долгий ящик?
Ольга Леонардовна задумалась.
– Элоиза никуда не денется, – решила она, – ей место найдем. Пока что я думаю вот о чем, господин Платонов… В следующий номер нам не хватает материала о женщине, активной участнице общественной жизни. И при этом не отказывающей себе в женских радостях. О хорошей работнице, прекрасной матери и супруге. Нет ли такого образца из французской жизни? Поищите, голубчик.
– А Жанна Д'Арк не подойдет?
– На худой конец можно и о ней. Хотя я не слышала, чтоб она ходила под венец. – Ольга всем своим видом демонстрировала, что ей хочется рассказа о женщине современной. – Однако подумайте, не торопитесь.
– Если он умеет думать, – пробурчал Лиркин.
– А вас не спрашивают, – Платонов фыркнул и полез в карман за носовым платком.
Госпожа Май изучающе посмотрела на Самсона.
– А вы, голубчик, не предложите нам что-нибудь?
Самсон смутился.
– Боюсь, мне еще рано, – он покосился на хитро улыбающегося Фалалея, – требуется тщательная отделка. «Флирт» ведь не провинциальная пресса…
– Да, это опасно! – выкрикнул Синеоков. – Сразу попадется на зубок господину Крайнему. Строгий критик.
Журналистская братия сдержанно захихикала.
– Прекратите цирк. – Ольга сдвинула брови. – Лучше бы ввели юношу в курс дела, помогли бы ему окунуться в столичную жизнь…
Самсон чувствовал себя беззащитным ребенком, заблудившимся в лесу. Причем не в дневном лесу, а в ночном. Он не видел никакой возможности покинуть пеструю компанию, куда попал благодаря участию дорожного попутчика, и не имел времени толком раскинуть мозгами и объять свалившиеся на него события, которых в его казанской жизни хватило бы ему на год-другой. Мелькнула сегодня утром бледная мысль об Эльзе, когда на Невском навстречу ехала закрытая карета и за ее стеклом ему почудились знакомые черты. Да разве скажешь об этом Даниле, погоняющему извозчика! Ведь с утра пораньше барыня Ольга Леонардовна снарядила преданного старичка сначала в полицию, зарегистрировать Самсона, а затем в университет, чтобы конторщик помог новому сотруднику уладить все формальности. Данила по пути объяснял измученному ночными кошмарами провинциалу, что где находится и что кому принадлежит. Самсон не пытался что-либо запомнить, ибо вчерашняя история с апельсином не выходила у него из головы. И собственно не сама история, а какой-то тревожный, переливающийся нехорошими смыслами, вопросительный намек дознавателя. Неужели господин Тернов и вправду считает, что оба несчастья с извозчиками и иголка во фрукте как-то связаны со скромной персоной стажера журнала «Флирт»? А если за этими подозрениями кроется что-то реальное, существенное, то не грозит ли ему, Самсону, опасность и сегодня?
Данила разливался соловьем, перемежая экскурсию восторгами по поводу особенной красоты столицы в солнечный зимний день, цитировал пушкинские строки, но Самсон красот столицы не видел, он подозрительно косился на проносящиеся мимо экипажи, ожидая покушения или очередной извозчичьей неприятности…
Шустрый Данила умудрился доставить юношу в редакцию «Флирта» как раз к началу общего совещания. Правда, поесть после прогулки не удалось, и новый сотрудник журнала только получил глоток из заветной фляжечки Данилы да пастилку на закуску.
- Предыдущая
- 15/55
- Следующая
