Убить Ланселота - Басирин Андрей - Страница 6

• Предыдущая
• 6/74
• Следующая

Кому это понадобилось, интересно?

– …Фиударин сказал, что у тебя хвост с подпалинкой. И нос длинный.

– Он врет! врет твой Фиударин!

– Ну, положим, Фиударин врет. А Ллиулан?… Тоже врет? Инцери, милочка, пойми: инфернальная бледность, черный лак для ногтей – это не твой стиль. К чему этот эпатаж?

– Да ты!… Ты просто завидуешь! – вспыхнула саламандра. – Ты… ревнуешь!

Слово «вспыхнула» тут как нельзя кстати. Затрещали, занимаясь пламенем, сучья. Теплая волна воздуха пошла над полом, всколыхнув свисающие края скатерти. Огонь горел ярко, ровно – так разжечь очаг может лишь оскорбленная в лучших чувствах саламандра.

– Ты… вот как! – ахнула ящерка. – Обманула! Ну все, – всхлипнула она, – ухожу. Когтя моего в ваших дровах не будет – так и знайте. Прощай, милая.

Оскорбленно вильнув хвостом, ящерка растаяла в огненных бликах.

– Инцери! Постой!… Ну вот, ушла… Ах, дурочка, дурочка! Хок, мне ужасно стыдно за ее выходки. Ты ведь простишь? Хорошо хоть очаг растопила.

Разбойник молчал. Ему ко многому предстояло привыкнуть. Например, к тому, что все мало-мальски важные события придется записывать.

Он открыл книгу на чистой странице. Перо само прыгнуло в руку. Чернила капнули на белый лист и расплылись в строчку: «Инцери обиделась на весь свет и ушла».

– Она вернется, Маггара?

– Обязательно.

Вторая капля чернил расплескалась под первой. Тонкими травяными корешками зазмеились буквы. «Маггара говорит, что она вернется». Разбойник вытер пот со лба. Ну вот. Начало новой жизни положено.

– Кто нынче капитанствует в Деревуде? – спросил он.

– Ты.

– Я так и думал. Хорошо справляюсь?

– О да! У тебя талант, Хок. Быть Деревудским стрелком стало престижно и модно. А все благодаря тебе. Разбойники в один голос превозносят твою удачливость и… и…

– Приверженность традициям?

– Да. Они говорят: «Хорошо, что в мире есть нечто неизменное. Поглядите на Истессо: вот молодец! Все у него как в старые добрые времена…» – Феечка запнулась и вопросительно посмотрела на Хоакина. – Дальше продолжать?

– Продолжай.

– «Хоакин фортеля не выкинет, – говорят они. – С ним всегда знаешь, чего ожидать».

– Понятно. В книге говорилось о какой-то принцессе. Я был в нее влюблен.

– Ты о Дженни? Она живет в лагере. Уже двадцать лет.

– И?

Маггара неопределенно пожала плечами:

– И ничего. Сперва психовала, потом привыкла. Ты в нее несколько раз влюблялся, но сам понимаешь… Годы-то идут. Моложе вы, люди, не становитесь. Ты не в счет, конечно. Сейчас она замужем за Малюткой Требушетом.

– Понимаю.

Хоакин потянулся к чашке. Чай успел остыть, но разбойник не заметил этого. События столетней давности всплывали в памяти легко, так, словно они произошли вчера.

Да в общем-то для Хоакина они и были вчерашними.

Весной в Граде Града началась хлопотливая пора. Шли экзамены. Студенты отмечали в академической таверне свои успехи и поражения. Над студенческим городком не умолкали здравицы и застольные песни, слышался девичий смех.

Хоакином же овладел тоскливый настрой. Ничто не радовало его. Предстоял экзамен по транспортной магии, и Хоакин точно знал, что с поляризационными векторами пути ему не совладать.

К Градскому Колизею – месту проведения экзаменов – он шел как на эшафот. На беговых дорожках уже разминались его однокурсники. Транспортная магия требовала хорошей физической подготовки. Требовалось на бегу открыть ворота измерений и ворваться в них, пока не захлопнулись. А там уж дело в шляпе. За воротами один шаг мог иметь протяженность и пару дюймов, и несколько сотен миль. Все зависело от мага.

Вот только чтобы открыть ворота измерений, предстояло прийти в нужное состояние духа. Или прибежать. Стать на гаревую дорожку, высокий старт и – вперед, пока не осенит вдохновение.

Истессо подошел к столу.

– Зачетку сюда, – монотонно сообщила госпожа Линейка. – Ваша дорожка третья. Тяните билет, сударь.

В глаза Линейку звали Эльзой Долорозо. Она вела курс транспортной магии, была молода и тоща до неприличия. Академию Эльза закончила три года назад, а потому считала, что видит студентов насквозь. Хоакин ее побаивался.

– Вот, госпожа Долорозо. Переход в Циркон, госпожа Долорозо.

– Приступайте, сударь.

Хоакин вздохнул. Побывать в Цирконе он бы не отказался. Столица Тримегистии, резиденция верховного шарлатана… Там нашлось бы на что посмотреть. Но Град Града находился на самом севере Тримегистии, и от столицы его отделяло чудовищное расстояние.

По условиям экзамена Колизей накрывало экранирующее поле. Даже будь Истессо магом из магов, он вряд, ли сумел бы его пробить. Без этого поля самых талантливых учеников раскидало бы по всему Терроксу.

– На старт! Внимание! Марш!

Хоакин побежал. Трибуны Колизея неторопливо уплывали за спину. Цветущие кусты сирени, столы с экзаменаторами, флаги в синем небе. Снова кусты, снова столы. Опять флаги. Под ногами шуршала гаревая дорожка. Если повернуть голову, в поле зрения попадали сочувственные лица однокурсников.

Хоакин старался без нужды головой не вертеть. Да и дыхание не сбивать. По всему получалось, что оно ему еще надолго понадобится.

– Это кто ж такой? – наконец нарушил молчание королевский инспектор, гость из столицы.

– Истессо, ваше превосходительство, – нехотя ответил ректор. – Редкостная дубина.

На студенческих скамьях кто-то хихикнул. Хоакин закусил губу.

«Раз, два, три, – повторял он про себя. – Ничего… хорошо, что Марьяша не пришла. Позора меньше».

Второй круг, третий…

Четвертый, пятый…

– По-моему, это глумление, – наконец бросила госпожа Долорозо. Остановите же его! У меня в глазах рябит.

– Ничего, пусть бегает. Дурная голова – ногам забота.

Меж лопаток побежала струйка пота. «Шам шени туртулак, они бели огайда», – наугад попробовал Хоакин. Шаги зазвучали тише и мягче. Под ногами полилась ковровая дорожка.

– Может, дадим ему еще круг? – предложил ректор – Все-таки старается.

– Гнать в три шеи из академии, – отозвался чей-то брюзгливый баритон. – Из-за таких, как он, нам дотации режут. Охламон.

Дорожка под ногами кончилась. Хоакин осознал простую вещь: сейчас он пойдет на девятый круг. Будет ходить кругами, как годы и годы до того. Понуро, уныло, подчиняясь указаниям людей, которых не уважает и терпеть не может.

В то время как свобода – вот она. Рядом, за воротами.

Стоит лишь наплевать на условности.

– Э, э! Что это он?! Куда?!

– Истессо, оставьте свои фокусы!… Что за выходка?!

Гаревая дорожка уходила направо. Хоакин сворачивать не стал. Он все бежал и бежал вперед: через трибуны Градского Колизея, мимо скамеек, плакатов, мимо онемевших от удивления однокурсников. Град Града уходил в прошлое. Таяли в тумане семь потерянных лет, наполненных зубрежкой, страхом перед преподавателями, бесшабашными пирушками, дуэлями…

«Уйду в разбойники, – думал Хоакин. – Как я раньше не догадался? Буду восстанавливать справедливость. Отнимать у богатых, раздавать бедным».

Вечером того же дня он оказался в Деревуде, в обители вольных стрелков. И это тоже было своего рода чудо. Достаточно глянуть на карту: где Град Града, а где Деревуд?

То-то же.

Лес смыкал над головой студента зеленые кроны. Семь лет кабинетной жизни не прошли даром: от лесных запахов у Истессо закружилась голова. Древесные корни – не кубические, не корни уравнений – лезли под ноги. Птицы весело щебетали всякую ерунду. Они знать ничего не знали об изочарах и магопотенциалах.

– Ля, маэстро Кроха, – пропела над головой студента дубовая ветвь. – Человек.

– Че?…

– Путник, друг мой. Могу прозакладывать смычок, онне граф и не аббат. Хе-хе! Прослушаем его тремоло, маэстро Кроха?

– Че?…

Хоакин завертел головой. Звуки доносились откуда-то сверху.

• Предыдущая
• 6/74
• Следующая