Убить Ланселота - Басирин Андрей - Страница 11
- Предыдущая
- 11/74
- Следующая
– На каждом дереве – по разбойнику?! – ахала графиня.
– Да какие там разбойники, сударыня. – Дофадо приоткрыл дверцу и помахал шляпой кому-то невидимому. – Смех один. Патетико ленто, как говорится.
Граф дробненько захихикал. По крыше кареты зашуршали ветви лещины.
– Ай-йо-йо-йо! – воодушевленно вопил Том. – Хей, залетные!
– А егеря? Егеря что?
– Оленей вволю бьем, – степенно отвечал Реми. – Егеря прикормлены. Они у нас, если хотите знать, сударыня… Ах, куда ж тебя звери несут! Заворачивай! Заворачивай!
Карету тряхнуло, бросило в сторону. Взвизгнула графиня. Миг невообразимой тряски, стук, скрежет – карета остановилась. Реми молнией вынесся наружу:
– Ах чтоб тебя!
Дорогу перегораживало бревно. В кустах сидели растерянные стрелки. Дофадо схватил за грудки их предводителя – здоровяка в холщовой рубахе:
– Эт-то что за фуга? Что за самоуправство?!
– Простите, господин Дофадо, накладочка вышла. – Щеки здоровяка дрожали, словно студень. – Мессир Малютка распорядился. Живописности пейзажной для, говорит… А бревно мы уберем!… Ей-богу уберем!…
– М-мерзавцы! Убрать немедленно! Стаккато!
Молодцы в зеленых камзолах засуетились: кто волок бревно, кто тянул на тропинку карету. Дофадо же все не мог успокоиться. Тряс здоровяка так, что у того плечи ходили ходуном.
– Каналья! До конца жизни нужники аранжировать будешь! Не при дамах будь сказано. – И к гостям: – Добро пожаловать в Деревуд.
Крышка чайника откинулась в сторону. Маггара закружилась над спящим капитаном.
– Хоакин, вставай, – потянула она разбойника за волосы. – За тобой пришли.
Стрелок открыл глаза:
– За мной? Скажи, что сейчас встану. И спроси, что случилось.
– Хорошо, Хок.
Розовое пятнышко порхнуло к двери:
– Он сейчас! Сию секунду! – прокричала фея посыльному. – А что случилось?
– Гость важный, – донеслось с улицы. – Пир устраиваем, нельзя без капитана.
Фея вернулась к разбойнику и сообщила:
– Кого-то поймали. Графа, не иначе. Оденься пошикарней.
– Пошикарней – это как?
– Сейчас скажу. Мм… Значит, так: колет – изумрудный с серыми вставками. Плащ в зеленую шашечку. Произведи впечатление: тут у тебя шпага, тут – берет, тут – чувство собственного достоинства. Графы это любят.
– Хорошо.
Чтобы не смущать разбойника, фея отвернулась. Одеваясь, Хоакин еще раз перелистал черную книгу.
– Скажи, Маггара, бывало такое, чтобы книга врала?
– Нет, никогда.
– Странно. Очень странно… Ну ничего, разберемся.
В сопровождении посыльного и Маггары он отправился к месту сбора. Возле костровой полянки к ним присоединился брат Такуан Тук.
– Все готово, капитан, – объявил он! – Реми скоро появится… А вот и он!
Сквозь заросли дрока продирался Реми Дофадо. За ним гуськом следовали граф, графиня и форейтор; у всех троих были завязаны глаза. Чтобы не потеряться, пленники держались за шарф графини.
– О боги, о боги, о боги! – причитала та. – Я потеряла каблук.
– Ничего, сударыня, – участливо шепнул Дофадо. – Все позади. Можете снять платок. И вы тоже.
Пленники покорно стянули повязки. Графиня принялась оттирать с платья паутину, смолу и желтую пыльцу дрока.
– Это и есть ваш хваленый Хоакин? – брюзгливо спросил граф.
– К вашим услугам, сударь. Реми, представь гостей.
Музыкант шагнул вперед, расшаркался:
– Хоакин, пред тобою благородная графская чета: шевалье д'Арлатан со своей супругой Антуанеттой. А это их верный слуга Том. Виваче компания.
– Весьма польщен. – Истессо приложился к перемазанной смолой ручке графини. – Надеюсь, – пробормотал он, – у вас останутся приятные воспоминания о часах, проведенных в Деревуде.
«Д'Арлатан? – мелькнуло у него в голове. – Надо бы с ним поосторожнее».
– Такуан, Дофадо, за мной. Графа положено угощать на разбойничьем, пиру. Распорядитесь.
– Уже, капитан.
Разбойничий лагерь кипел.
Среди деревьев зеленели полосатые хвойно-салатные шатры. Стрелки расставляли столы, скамьи, чурбаны для сидения. На помосте, украшенном изумрудными лентами и колокольчиками цвета весеннего шпината, резвились комедианты: шуты, факиры, акробаты. Девушка в коротком зеленом камзольчике жонглировала двумя кинжалами, двумя кубками и горящим факелом. Ветер разносил запахи жарящегося мяса, имбиря и уксуса. Страшно хотелось есть.
Хоакин еще раз перелистал книжку. Формулы гласили, что гостей сегодня быть не должно. На всякий случай он отыскал взглядом графа. Тот стоял возле котлов, о чем-то оживленно толкуя с Дофадо. Разбойники как-то уж очень быстро признали в графе своего.
Бирюзовый комочек выстрелил из зарослей иван-чая, едва не врезавшись в лоб Хоакина.
– Прости, Хок. – Запыхавшаяся Маггара шлепнулась на плечо разбойника и принялась энергично обмахиваться передником. – Ох, я сейчас умру. Жара! Это ужас, ужас! Откуда взялись музыканты? Кто построил помост? За одну ночь!
– Ты видела графа?
– Да. Проходимец каких мало. Да еще под чарами.
– Под чарами? Какими же?
Прояснить этот вопрос Хоакин не успел. Неделикатные лапищи ухватили его под локти:
– Капитан, пора. Все накрыто, тебя одного ждем.
– Хорошо, иду, иду.
Гостей вольные стрелки встречали с размахом. Хвойно зеленели салфетки на белых скатертях, чопорные камердинеры сновали туда-сюда с подносами. Подойдя поближе, Хоакин с удивлением обнаружил, что зубочистки сделаны в виде стрел, а корзиночки для пирожных стилизованы под мишени.
– Сюда, господин капитан. Пожалуйста, господин капитан. Не оступитесь, господин капитан!
Провожатые передавали Хоакина с рук на руки, как величайшую драгоценность. Его усадили, повязали салфетку. По левую руку оказался Такуан Тук, по правую – Дофадо. Д'Арлатана и графиню Антуанетту с почестями разместили во главе стола.
Хоакин осмотрелся. Оловянные кружки, глиняные горшочки, деревянные лопаточки. Все великолепного качества, все тонкое, звонкое, искусное. Все расписано дубовыми листьями, белками и мельницами.
– Этот граф д'Арлатан, – толкнул его в бок Реми, – оказывается, славный малый. Даже жалко будет грабить проходимца. Передай-ка жульен по-нищенски, Хок. Ты приуныл или мне кажется?
– Кажется, – сухо отозвался Хоакин. – На самом деле я весел и доволен жизнью.
– И это правильно, клянусь Эвтерпой!
Графиня Антуанетта склонилась к Дженни:
– Как вы думаете, сударыня, мюнетер и перепелка нири-пири сочетаются? Я бы, пожалуй, съела вон тот кусочек зайца.
– Боюсь огорчить вас, милочка. У барона Монтиньяка в «Раздольном питании» сказано, что дичь земная враждебна небесным блюдам.
– Ах, не трудитесь пересказывать эту ересь. Перпелка не птица, виллан – не человек. Но барон – душка, несомненно. Бокал бюфю?
~ Если вас не затруднит.
Как особы благородного происхождения, графиня и Дженни быстро нашли общий язык. Дофадо ткнул Хоакина локтем в бок.
– Надо приветственную речь саранжировать, – шепнул он.
– Зачем?
– Традиция такая.
О том, что у стрелков появилась традиция приветственных речей, Хоакин слышал впервые. Но возмущаться по этому поводу было как-то не с руки.
– Слушайте все! – прогремел баритон Дофадо, – Капитан говорить будет!
На поляне установилась тишина. Умокла музыка, сотни глаз уставились на капитана с живейшим интересом.
– Соратники мои, – начал Истессо, – Благородная вольница Деревуда.
Он сделал паузу.
Такуан Тук смотрел на капитана по-детски изумленно, приоткрыв рот. Дженни держалась чопорно, с аристократическим презрением. Здоровяк Требушет рядом с ней выглядел последней деревенщиной.
Вот он, разбойный септет, подумал Истессо. Многих он знал лишь по картинкам в черной книге. Например, Инсельма – Пламенного Мстителя. Или Форика – Неудачливого Влюбленного. Истессо отыскал его взглядом. Лица Влюбленного не было видно, над столом возвышалась лишь лысина.
- Предыдущая
- 11/74
- Следующая
