Грааль никому не служит - Басирин Андрей - Страница 7

• Предыдущая
• 7/88
• Следующая

– Эк ты неловко, братец. – Он подал мне руку, помогая подняться. – Я в твои годы по деревьям лазал.

Я хотел возразить, что лазаю не то что по деревьям – по скалам, но не стал. Зачем? И так ясно, что он это не со зла.

– Куда пойдём, господин победитель рыцарей? – насмешливо спросил Сергей Дарович.

– К морю, – ответил я.

– К морю, так к морю. Не стой!

И мы двинулись в путь. Когда мы вышли на ратушную площадь, я не выдержал:

– Господин генерал, можно задать вопрос?

– Конечно, Андрей.

– Господин генерал… а где всё это размещается? Ну, всё это? – Я обвёл рукой город.

– Тебе как отвечать – правду или чтоб понятно было?

– Чтоб понятно. – И добавил, хоть меня никто за язык не тянул: – А правду вы и сами не знаете. Иначе не стали бы меня сюда зазывать.

– Да ты софист, братец, – усмехнулся Визионер. В чёрном похоронном фраке он походил на Тень из сказки Шварца. – Но это так, – посерьёзнел он. – Правды не знает никто.

Несколько шагов он шёл молча, словно задумавшись. Я уже решил, что больше он ничего не скажет.

– Всё зависит от того, научишься ли ты задавать вопросы, – внезапно сообщил он. – Только так. Считай, что твоё обучение. И не забудь спросить, кому служит Грааль.

Волосы Визионера растрепались. Он походил на безумную птицу.

– Если ты на станции, то в любой миг можешь вернуться. Ведь всё это ненастоящее. Иллюзис. Так, да? Дерзай! Разрушь его. Если же это место реально, значит, ты – творец. И ты сам дашь имя этому месту.

Прежде чем я успел ответить, он пустился наутёк. Бежал Визионер смешно, высоко подкидывая колени. Фалды его фрака болтались, словно чёрные драконьи языки. Пуговицы на пояснице смотрели злыми маленькими глазками.

– Эй, постойте! – закричал я. – Ваше превосходительство!

Догнать Визионера мне не удалось. Сановник отлично знал город; он ввинтился в базарную толпу и скрылся среди скоморохов и разносчиков зелени. Улица, с которой мы начали путь, потерялась.

Я бросился в круговорот городской толчеи. Я пытался представить себя экзоразведчиком, заброшенным на чужую планету – рунархскую или чью-нибудь ещё. Получалось не очень. Экзоразведчики – они смелые. А я даже дорогу стеснялся спросить.

Скоро моё беспокойство ушло, вытесненное новыми впечатлениями. В городке бурлил праздник. Пышные гирлянды обвивали стены, флаги на шпилях трепетали, как детские ладошки. На подмостках выплясывали музыканты. Медь инструментов сверкала так нестерпимо, что хотелось зажмуриться.

А что за музыка звучала! Барабаны, трубы, флейты, скрипки! Мне послышалась знакомая мелодия – «Санта-Лючия», и я бросился ей навстречу. Толпа подхватила меня и понесла. Береты, белоснежные рубашки, кафтаны, бордовые и хвойные с золотом юбки. Красная роза в волосах, белозубая улыбка. Хмурый взгляд стражника. Нос бюргера в красных прожилках.

Я метался, не зная, куда себя деть. На минутку остановился возле помоста с бродячими актёрами, делая вид, будто увлечён постановкой. Когда ко мне приблизилась неулыбчивая шестилетняя кроха в грязном розовом трико, я бросился наутёк. Зрители бросали ей в шляпу медные и серебряные монетки, а мне откуда взять? Я не знал, сколько стоит представление и где продают билеты.

От жары пересохло в горле. Солнце зацепилось за шпиль ратуши, повиснув в зените. Герань на подоконниках скукожилась, а листья плюща выглядели яркими и блестящими, словно отлитыми из пластика. Я нырнул под арку, чтобы отдышаться. Жажда становилась совсем нестерпимой, да только воды не было, а постучать в окно и попросить напиться я боялся. Ужасно хотелось есть.

За чугунной оградой я приметил маленький садик, окружавший дом с красной черепичной крышей. Перелезть в сад оказалось несложно. Один из прутьев расшатался, и я отодвинул его в сторону. Окажись на моём месте ребёнок с Земли или Ордуси, он трижды подумал бы, прежде чем лезть в чужой сад. Но Каз – сельскохозяйственная планета, яблони и сливы у нас растут на каждом шагу. Я и подумать не мог, что кто-то считает дерево личной собственностью.

На шпалерах радостно зеленели резные листочки. Меж ними виднелись сизые гроздья винограда, издали похожие на кедровые шишки. Для пробы я сорвал одну гроздь и отщипнул ягодку. Рот наполнился вяжущей кислятиной; за спиной кто-то хихикнул. Не обращая внимания на смех, я схватил зубами ещё несколько ягод, сдавил.

– Эй, сумасшедший! – послышался девчоночий голосок. – Брось сейчас же. Они же неспелые.

Голос был удивительно знаком… Быть не может!

– Иришка?!.. Ты?!

Я ошибся. Девчонка, выглядывающая из окна, была непохожа на Иринку. Смуглая, вертлявая, волосы – смоляные кучеряшки. Она была на год или два младше меня. Одета – в чёрное обтягивающее трико и потрёпанную юбку.

– Ты откуда такой голодный? – В руке девчонка держала зелёное яблоко. Обтерла его о трико и кинула: – Эй, лови!

Яблоко больно ударило меня в грудь. Я поймал его, не давая упасть на землю, и вгрызся в зелёный бок. На вкус оно оказалось ничуть не слаще винограда. Но могу поклясться: ничего вкуснее в жизни не пробовал.

– Я с Каза, – сообщил я, захлёбываясь соком. – Точнее, с Элайны.

– Шутишь?!

Она перемахнула через подоконник и мгновенно оказалась рядом со мной.

– Вот сумасшедший, – повторила она без особой уверенности. – Никому так не говори, слышишь?!

Я едва не подавился.

– Почему?

– Да потому! Ты что, совсем дурак?.. Это же там, за Лачугами! Откуда приходят отщепенцы!

Лицо её посерело.

– Постой… а ты сам часом не того?.. не из Лачуг?..

И уставилась на меня круглыми перепуганными глазами. Я не нашёл ничего умнее, чем ответить:

– Нет. Я Андрей.

Мой ответ её успокоил. Наверное, отщепенцы ведут себя иначе. Она вновь засмеялась. Потом ойкнула и прикрыла рот ладошкой:

– Извини. Я – Иртанетта.

– Ира?

Вот не люблю, когда девчонки хихикают по любому поводу! Никогда не знаешь, как себя вести.

Отсмеявшись, она согласилась:

– Можешь звать меня Ирой, ладно. Но ты потешный!

Вся неловкость между нами пропала. Иртанетта болтала без умолку, и скоро я знал о ней всё. Ну, почти всё. Как только голова не лопнула!

Прежде всего я выяснил, что праздник устраивают в её честь. Ну, это она врёт, конечно. Девчонки любят прихвастнуть.

Потом выяснилось, что она будет танцевать на королевском балу, а сейчас у неё репетиция. С репетиции Ирка просто сбежала. Она рассказала о своём учителе танцев, о том, какой у него тонкий пронзительный голос и жеманные манеры, и я согласился, что от такого учителя только и бегать.

Слово за слово – и мы с ней сдружились. Как-то само собой речь зашла о том, что я хочу стать срединником. Иришка к моей мечте отнеслась серьёзно:

– А знаешь что, Адвей? – Адвей – так она переиначила моё имя. – Когда ты станешь срединником, то я буду твоей дамой сердца. У нас все так делают. Честно!

Что такое «дама сердца», я не знал. Я чувствовал, что это какие-то дурацкие девчачьи штучки. Но говорить ничего не стал: не хотелось обижать Иришку. Так что я молча кивнул.

– А ты видел когда-нибудь Морское Око, Адвей? – заговорщицки зашептала она. – Я знаю место, где на дне лежит зеркало рунархов. Оно огромное-огромное, и в него можно увидеть разные картинки. Правда, обычно оно показывает Лачуги.

– Нет.

– А хочешь?

И мы отправились смотреть на Морское Око.

Сад оказался куда больше, чем я предполагал. Иришка вела меня запутанными тропинками, и я терялся в догадках: в городе мы ещё или уже вышли за его пределы? Постепенно сливы и яблони сменились соснами; трава стала гуще.

Мы выбежали к ручью, где я наконец-то смог напиться. Моста не было. На тот берег мы перебрались, прыгая по камням. Я попробовал нащупать дно, и меня чуть не снесло в воду – такое было течение.

Солнце неподвижно зависло над головой. У них что, день никогда не кончается?.. Тропинка вилась среди колючих зарослей, не давая разглядеть, что происходит. Да и времени не было, если честно. Несмотря на маленький рост, Иришка шла резво, подныривая под ветви и перепрыгивая через упавшие стволы деревьев. Мне пришлось попотеть, чтобы не отстать. После этого марш-броска я её зауважал.

• Предыдущая
• 7/88
• Следующая