Альпийская рапсодия - Эштон Элизабет - Страница 21

Ивлин никак не могла придумать предлога, чтобы не ехать с визитом к Хартманнам, а Эми и Софи тем временем уже обо всем договорились. Ивлин же свыкалась с мыслью о том, что всего через несколько дней она уже больше не увидит Макса.

Макс подвез их до пансиона. Попрощавшись с Софи и сдержанно поблагодарив Макса, Ивлин вслед за своей тетей направилась к дверям. К ее изумлению, почти на пороге Макс их догнал.

Он обратился к Эми.

— Софи хочет вам что-то сказать, миссис Бенкс.

Эми удивилась, но тут же вернулась к машине. Ивлин сделала шаг к лестнице — она не хотела оставаться с Максом наедине, — но скрыться ей не удалось. Весьма бесцеремонно Макс подтолкнул девушку к дверям гостиной, в которой в это время никого не было.

— А я хочу кое-что сказать тебе, Иви. — Его лицо выглядело мрачным.

Девушка удивленно подняла брови.

— В самом деле?

Он недовольно посмотрел на ее черную рубашку.

— Почему ты носишь такую ужасную одежду? — спросил он.

— Право же, Макс, если дело только в этом… — начала Ивлин.

— Нет, не только. Будет лучше, если ты сядешь.

— Звучит угрожающе, — как можно беспечнее сказала она и села в глубокое кресло, скрестив ноги. Макс начал ходить взад и вперед по комнате.

— Этот молодой человек, с которым ты была сегодня утром, ты давно его знаешь? — неожиданно спросил он не поворачивая головы.

— Дорогой Макс, какое отношение это имеет к тебе?

— Не увиливай от ответа, — сердито бросил он.

Неожиданно Ивлин пришла в голову бредовая идея, что Макс просто ревнует ее к Джейку. Эта мысль сначала окрылила Ивлин, но потом она быстро поняла ее абсурдность. Почему Макс должен ревновать, если у него есть Софи, которая в данный момент ждет его в машине?

— Мы познакомились недавно, — ответила Ивлин. — Джейк Армстронг — вполне приличный молодой человек, который живет в нашем пансионе. Он пригласил меня купаться. Еще есть вопросы?

— И это все?

— Все. Ах, да… еще он сказал, что моя кожа напоминает лепестки магнолии, которую его отец выращивает в своем саду.

— Но это же неслыханная дерзость!

— Вовсе нет. Я нахожу его слова забавными, тем более, что ему, кажется, не часто случалось подниматься до таких высот фантазии. Наверное, на него подействовала романтическая обстановка.

Макс заметно успокоился.

— Будем надеяться, что у него не возникнут более смелые фантазии, — заметил он. — Однако я не думал, что ты поощряешь мужчин, старающихся подцепить хорошенькую девушку.

Столь просторечное выражение в устах Макса, чей английский до сих пор был безупречно правильным, прозвучало несколько странно. Ивлин насмешливо посмотрела на него.

— Если я правильно помню, я тоже тебя подцепила, — хмыкнув сказала она, — или это ты меня подцепил, как тебе больше нравится.

— Тогда были особые обстоятельства, — заметил он, пристально глядя на девушку. — Ты нуждалась во мне, не так ли?

— Ты так думаешь? — Если бы Макс в тот день не спускался по горной тропинке, она по-прежнему пребывала бы в печали или со временем ей все же удалось бы вернуться к жизни и без его помощи? Решилась ли бы Эми рассказать Гарри, если бы ее не подтолкнуло к этому присутствие Макса?

— Может быть, я, конечно, заблуждаюсь, — согласился Макс. — А где ты подцепила этого молодого пловца?

— Нигде. Я же сказала, что он живет в пансионе. Разве ты не этого хотел? Чтобы я вернулась к нормальной жизни? А нормальная жизнь означает нормальные отношения с молодыми людьми. Я очень давно не плавала, а я всегда любила это делать.

На лице Макса появилось вполне удовлетворенное выражение, что убило в Ивлин всякую надежду на то, что он действительно мог ревновать ее.

— Возможно, у тебя найдутся еще какие-нибудь любимые занятия, которые ты была бы не прочь возобновить, — предположил Макс.

— Я пока не думала об этом. Мое… возвращение к жизни было таким внезапным.

Макс отвернулся к окну и замолчал. Через некоторое время он осторожно произнес:

— Твоя тетя упомянула как-то, что ты любила музыку… — Ивлин вздрогнула. Когда Эми успела сказать ему об этом? — Завтра я еду в Мюнхен на концерт Ганса Шрайберга. О нем говорят как о талантливом пианисте, и я хочу его послушать. Как я понял, в его программе есть несколько произведений Листа. Не хочешь ли ты поехать со мной?

Если он таким образом хотел вернуть ее к действительности, то его методы оказались чересчур радикальны.

Ивлин смотрела на стоявшего у окна Макса и не видела его; она как будто окаменела. Концерт… пианист… Лист — все эти слова были для нее табу. Именно Листа она играла на своем последнем концерте — три из его «Венгерских рапсодий» и «Пляску смерти». Перед ней вдруг возник концертный рояль, глаза ослепил свет рампы, а в ушах зазвучал гром аплодисментов, который превратился в шум водопада… и она упала в обморок.

— Иви!

Откуда-то издалека до нее донесся голос Макса, и она почувствовала, как его рука приподнимает ее голову, и ощутила край стакана у своих губ.

— Выпей это.

Девушка послушно сделала глоток, и постепенно туман перед ее глазами рассеялся, шум в ушах исчез и головокружение прошло.

— Теперь лучше?

Она заметила, что Макс стоит перед ней на коленях и растирает ей руки. У него был очень расстроенный вид.

— О да, — смущенно улыбнувшись, сказала она. — Я, кажется, упала в обморок, но по крайней мере я выбрала для этого подходящее место.

Макс встал и, взяв стакан, вернул его на стойку бара.

— Я опять совершил ошибку, — пробормотал он и громче добавил: — Прости меня.

— Это ты должен простить меня за мое глупое поведение. Не понимаю, как это произошло, — быстро сказала Ивлин. Она неуверенно посмотрела на Макса, стоявшего у бара в пол-оборота к ней. — Ты… ты, кажется, пригласил меня на концерт?

— Забудь об этом.

— О, прошу тебя, мне так хочется пойти!

Макс резко повернулся к ней, и она увидела, как просияло его лицо.

— Макс! — воскликнула Ивлин. — Я так соскучилась по музыке! Я слишком долго была лишена ее.

Музыка была самой первой и самой сильной ее любовью, но не имея возможности исполнять ее, Ивлин полностью от нее отказалась, но сейчас поняла, как это было глупо. Музыка могла принести ей утешение, если бы она ее не отвергла.

Макс как-то странна смотрел на Ивлин.

— Почему ты была лишена музыки?

Боясь выдать себя, Ивлин поспешно ответила:

— Так сложились обстоятельства. Но Мюнхен, кажется, довольно далеко отсюда?

— Поездка на машине займет всего два часа, ну, может быть, два с половиной, если учесть остановку на границе.

Макс по-прежнему с недоумением смотрел на нее, и Ивлин чувствовала, что ее объяснение не было убедительным, однако ничего другого ответить ему она не могла.

— Мне очень хочется поехать на концерт, — вежливо произнесла она, — но может быть, тебе лучше пригласить мисс Хартманн?

— Нет, — ответил Макс так резко, что Ивлин даже вздрогнула. Потом он улыбнулся. — Я хочу сказать, что она не любит серьезную музыку. Ей будет скучно.

— А сам ты любишь хорошую музыку? — поинтересовалась Ивлин.

— Люблю и хочу разделить это удовольствие с тем, кто тоже ее понимает.

Лестное заявление, и все же Ивлин не могла избавиться от ощущения, что у Макса были какие-то скрытые мотивы, которые она никак не могла разгадать, Она с некоторой долей сомнения посмотрела на Макса. Случайно ли он приглашает ее послушать пианиста, который играет Листа? Но он не мог знать, что именно этот инструмент и именно этот композитор имеют для нее особое значение.

— Мне очень хочется послушать этого молодого исполнителя, — объяснил Макс, — чтобы самому убедиться, так ли он хорош, как все об этом говорят.

Ивлин вздохнула, без всякого тщеславия подумав о том, что ему надо быть очень хорошим исполнителем, чтобы оказаться лучше Изабеллы Равелли, но ведь Макс никогда ее не слышал.

— Мюнхен находится слишком далеко от сюда, чтобы проделать этот путь одному, — продолжал Макс. — Поэтому я надеюсь, что ты окажешь мне честь своим присутствием.