Возвращение оракула - Шведов Сергей Владимирович - Страница 42
- Предыдущая
- 42/68
- Следующая
Лев Игнатьевич Гусляров пребывал в расстроенных чувствах. Хотя, казалось бы, обретенная свобода должна была настроить его на мажорный лад. Мэр, по правде говоря, уже и не чаял вырваться из сталинских застенков. И, видимо, поэтому наговорил много лишнего. Черт его знает, затмение на него, что ли, нашло? Выложил всю подноготную еще до того, как к нему применили методы физического воздействия. Смутил мэра прокурор Лютиков. Гуслярову показалось, что в стране произошел переворот и пришла пора отвечать за совершенные грехи. А теперь выясняется, что никакого переворота не было, а был чистый обман, форменное издевательство над уважаемым человеком. Ну ничего, Лев Гусляров найдет управу на этих аферистов. Развели тут, понимаешь, маски-шоу.
В родной квартире Льва Игнатьевича ожидал сюрприз в виде записки, небрежно брошенной на стол. Гусляров сразу же узнал и почерк супруги, и ее стиль. Пожелание «чтоб ты провалился!» Лев Игнатьевич выполнять не спешил, но в легкую оторопь впал. В квартире, между прочим, было хоть шаром покати, в смысле продуктов питания и ценностей. Все, что можно было унести, дражайшая супруга прихватила с собой. Гусляров, можно сказать, остался гол как сокол и без гроша в кармане. Сломленный семейными неприятностями, Гусляров упал в кресло и тупо уставился в телевизор. Включил он его машинально, по застарелой привычке. Однако увиденное и услышанное в этом чертовом ящике потрясло его больше, чем уход жены.
В городе творилось нечто невероятное, неслыханное. Какие в наше время могут быть призраки?! Это же абсурд!
Совсем они там, на телевидении, распоясались и утратили всякое чувство меры. А прокурор Лютиков хорош, ничего не скажешь! Пока он обтяпывает свои грязные делишки, шантажируя мэра, уголовники обнаглели уже сверх всякой меры. Ну, один банк ограбить – это еще куда ни шло, но чтобы все, и подчистую, это уже никуда не годится. Вот ведь свалились на голову Гуслярова напасти. И хотя Лев Игнатьевич прямой ответственности за деятельность правоохранительных органов не несет, но спрос с него все равно будет. Понаедут комиссии из столицы. Начнут выяснять, кто да что. И обязательно заинтересуются, где был мэр все эти дни. А Гуслярову в свое оправдание сказать практически нечего. Ибо если он начнет рассказывать правду, ему никто не поверит. Чего доброго, еще объявят психом и отправят на лечение.
Лев Игнатьевич уже собрался застонать от отчаяния, но передумал, поскольку как раз в эту минуту к нему пришло озарение – а ведь это заговор! И не исключено, что заговор с целью свержения существующего строя. Не в городском, естественно, масштабе, а в общероссийском. Гусляров схватился было за трубку, чтобы немедленно известить прокуратуру, но вовремя опомнился. Какая гут может быть прокуратура, когда в деле замешан сам Лютиков. В ФСБ надо звонить! А еще лучше в Кремль, по горячей линии. Однако, посидев и пораскинув мозгами, Лев Игнатьевич пришел к выводу, что со звонками торопиться не надо ни в ФСБ, ни тем более в Кремль. Как говорили наши мудрые предки, не буди лихо, пока оно тихо. Прежде всего следует во всем разобраться самому, а уже потом бить во все колокола…
Звонок в дверь заставил Гуслярова вздрогнуть – кого еще принесла нелегкая? Невероятные события последних дней сильно подорвали здоровье Льва Игнатьевича и расшатали его нервную систему. Вот и сейчас он крался к двери, как агент иностранной державы, застигнутый врасплох компетентными органами. Устыдившись собственного страха, Гусляров дверь все-таки открыл, но никого на лестничной площадке не обнаружил. Не исключено, конечно что кто-то просто глупо пошутил, но у Льва Игнатьевича окончательно испортилось настроение.
Вернувшись в комнату, Гусляров собрался уже выключить телевизор и завалиться спать, как его внимание привлек тип на экране. Самым удивительным в этом человеке было то, что он молчал. Просто молчал, глядя при этом на мэра наглыми насмешливыми глазами. Льву Игнатьевичу странный субъект показался знакомым, но это, разумеется, еще не повод, чтобы весь вечер пялиться на его физиономию. Гусляров в раздражении ткнул в первую попавшуюся кнопку, пытаясь перейти на другой канал. Однако не тут-то было. Создавалось впечатление, что этот наглец откупил время на всех каналах, чтобы заставить страну любоваться своей персоной. Лев Игнатьевич попытался выключить телевизор, но неудачно. Навязчивый гражданин не исчез с экрана даже тогда, когда мэр выдернул шнур телевизора из розетки. Это уже было нечто, выходящее за пределы разумного. Гуслярову вдруг пришло на ум, что дело не в телевизоре, замкнуло у него в мозгах, и замкнуло самым надежным образом. Не иначе как от переживаний, связанных с незаконным арестом, у него начались галлюцинации.
– Здравствуйте, Лев Игнатьевич, – спокойно произнес настырный тип с экрана.
– Здравствуйте, – машинально отозвался мэр.
– Вы что, не узнали меня?
– Да как вам сказать… – начал было Лев Игнатьевич.
– Иванов, – подсказал ему тип.
– Аркадий Семенович, – обрадовался Гусляров Л тут же испугался этой своей радости, ибо для ликования пока что не было причин. В пору было хвататься за голову и бежать советоваться с компетентными в области психиатрии специалистами.
– Я вас не очень напугал? – участливо спросил Иванов. – Вы уж извините, что я ворвался в дом без предупреждения. Просто ваш телевизор был включен, вот я и воспользовался оказией.
Ничего себе оказия! Лев Игнатьевич едва не выругался вслух. Напугал до поросячьего визга! В конце концов, воспитанные люди в таких случаях используют телефон.
– Я все-таки не понимаю, Аркадий Семенович, каким образом вы оказались в телевизоре? Это что, видеозапись?
Гуслярову вдруг пришло в голову, что его разыгрывают. Возможно, даже хотят свести с ума. Сначала этот абсурдный арест, потом не менее нелепые допросы в НКВД и, наконец, проникший в дом самым невероятным образом шапочный знакомый Аркадий Семенович Иванов.
– Это что, видеотелефон?
В конце концов, почему бы нет. В последнее время в наш обиход вошли многие вещи, о которых мы прежде и понятия не имели. Лев Игнатьевич техническими новинками не очень интересовался, зато его супруга питала к ним известную слабость. Возможно, что она купила аппарат, не поставив в известность мужа.
– Я вижу, вы никак не можете адаптироваться к ситуации, – усмехнулся Иванов. – Ну что ж, извольте, я готов пойти вам навстречу.
И не успел Гусляров, что называется, глазом моргнуть, как Аркадий Семенович переместился из телевизора прямо на стоящий в противоположном углу диван. Если таким образом он пытался успокоить Льва Игнатьевича, то результат получился обратный. Гусляров перепугался настолько, что едва не выпрыгнул в закрытое, к счастью, окно.
– Да сядьте вы, – урезонил его Иванов. – И успокойтесь. Я, честно говоря, полагал, что после посещения зоны отчуждения вы более адаптированы ко всякого рода чудесам.
– Какая еще зона отчуждения?
– Я имею в виду ваш арест.
– Позвольте, – Гусляров от растерянности действительно упал в кресло, – вы что, имеете к этому какое-то отношение?
– Самое непосредственное, – охотно признался Иванов. – Вас арестовали по моему указанию.
Вот оно как! Гусляров с некоторым облегчением перевел дух. По крайней мере, хоть что-то для него в этом запутанном деле прояснилось. Всплыл заказчик. Нельзя сказать, что Лев Игнатьевич хорошо знал Аркадия Семеновича лично, но слухами земля полнится. А слухи об Иванове ходили нелицеприятные. Темная лошадка, имеющая отношение к крупным финансовым махинациям. Так вот кому пришло в голову столь оригинальными методами шантажировать мэра. Но, между прочим, похищение человека – это уголовно наказуемое деяние, так что и Льву Игнатьевичу будет что предъявить суду, в случае если кому-то придет в голову устраивать показательный процесс с его участием.
– Методы у вас, однако, Аркадий Семенович-
– Цель оправдывает средства, – цинично усмехнулся Иванов. – Сказано не мною, но я готов подписаться.
- Предыдущая
- 42/68
- Следующая
