Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 28
- Предыдущая
- 28/88
- Следующая
Кузнецов с фон Дорном спрятались за деревьями, росшими на краю полянки, шагах в тридцати от входа в избушку. Видимость отсюда была неплохой, а вот слышали они далеко не все, и это обстоятельство весьма Ярослава огорчило. Дело в том, что на пороге избушки стояли граф Глинский и Ефросинья и о чем-то горячо спорили. Из их разговора Ярослав уловил только одно слово «диадема». Судя по всему, именно за диадемой охотился этой ночью граф Глинский, но у схваченного в лесу незнакомца ее обнаружить не удалось, по одной очень простой причине: диадема лежала сейчас в кармане куртки Ярослава Кузнецова, и он осторожно ощупывал ее пальцами. Детективу в голову пришла одна идея, к реализации которой он немедленно приступил.
– Вы куда? – Фон Дорн схватил его за руку.
– Женщина, что стоит рядом с молодым Глинским, – это Ефросинья, экономка старого графа. Я вам о ней говорил, фон Дорн. Стойте здесь и ничего не бойтесь. В крайнем случае, если мне не удастся договориться с этими людьми, возвращайтесь к машине.
Уверенный тон Ярослава успокоил старшего оперуполномоченного, во всяком случае, тот не стал чинить детективу препятствий. Кузнецов не таясь приблизился к избушке. Его появление вызвало ропот среди собравшейся почтенной публики. Но, к счастью, Ярослав был тут же опознан и ни кем-нибудь, а самим графом Глинским, правда, встретившим старого знакомца не слишком любезно:
– Какого черта, Друбич, где вы пропадали?!
Вопрос был, конечно, резонный, но, между прочим, и Ярославу было что предъявить по этому случаю своему визави. Однако он оказался скромнее Коляна Ходулина и оставил пока что свои вопросы до лучших времен.
– Вы, кажется, что-то потеряли, граф?
– Да, Друбич, потерял. А этого сукина сына я наизнанку выверну, но утраченное верну. Вздерните его над огнем!
Пытать, разумеется, собирались не гвардии поручика Друбича, а несчастного мужика, пойманного в десяти верстах отсюда, у землянки, вырытой в недобрый час Ванькой Митрофановым. Вид у пленника был не то чтобы испуганным, а буквально ошалелым. Понять его, конечно, можно было. Каково несчастному крестьянину века двадцать первого оказаться в лапах у монстра века восемнадцатого. Мужик, видимо, считает, что имеет дело с призраками. Скорее всего, у него язык отнялся от переживаний.
– Твоя фамилия Кривцов? – спросил Ярослав у пленника, которого крепко держали за руки два ражих холопа, пока их расторопные товарищи, выполняя приказ графа, разводили костер.
– Ага, – шмыгнул носом мужик и вскинул на детектива круглые от страха глаза. – Константин я. Червей решил накопать для рыбалки, а тут, вишь, какая оказия.
– А утром не мог накопать, что ли? Чего ты среди ночи подхватился?
– Так ведь на зорьке решил порыбачить, – зачастил Кривцов. – Как на духу говорю. А там землянка Ванькой Митрофановым выкопанная. От нее до речки рукой подать. Пережду, думаю, на топчане пару часиков, до рассвета-то всего ничего.
Черт его знает, Ярослав не стал бы вот так с бухты-барахты отвергать выдвинутую незадачливым рыболовом версию. В конце концов, могут же быть у нормального человека заботы, никак не связанные с тем бедламом, который завертелся в округе? Но у графа Глинского на этот счет имелось свое мнение, и он непременно бы подпалил Кривцову шкуру, если бы не вмешательство детектива.
– Вы, случайно, не эту вещицу ищете, ваше сиятельство?
Граф Глинский вцепился в диадему обеими руками, глаза его сверкнули сумасшедшим огнем:
– Ну, наконец-то. Где вы ее нашли, Друбич?
– Отобрал у того самого разбойника, что угнал карету императрицы. Возможно, ее величество обронила вещицу во время бешеной скачки по лесу.
– А где разбойник? – сверкнул безумными глазами граф.
– Пришлось его отправить в мир иной, – соврал на всякий случай Кузнецов, дабы у Глинского не возникло желания попортить шкуру еще и Ваньки Митрофанова.
Кузнецов ждал вопросов по поводу одежды, не совсем соответствующей эпохе, но графу было не до того, как выглядит в эту ночь лейб-гвардии поручик Друбич. Детектив уже собрался вздохнуть с облегчением, но тут прозвучал сначала один выстрел, потом второй. Стреляли из револьвера. То ли у фон Дорна сдали нервы, то ли его обнаружили по несчастливой случайности, но так или иначе, а влип он как кур в ощип. Не помогло ему даже явное превосходство в вооружении. Старшего оперуполномоченного скрутили расторопные холопы графа Глинского и приволокли пред светлы очи барина, который при виде своего злейшего врага буквально побурел от гнева.
– Я так и знал, что он нас выследит. Вздернуть его на осине!
Ярослав еще и рта не успел раскрыть для протеста, а расторопные холопы уже накинули на шею фон Дорна пеньковую веревку. Детективу не оставалось ничего иного, как посетовать на лютость своего старого приятеля. Вот ведь как эпоха отражается на человеке: кто бы мог подумать, что рубаха-парень Колян Ходулин способен на такие противоправные действия. Натуральный Дракула.
– Друбич, мы же с вами договорились! – воззвал к Ярославу фон Дорн, не понимающий, за какое преступление его собираются вздернуть. Откуда же бывшему штабс-капитану, а ныне старшему оперуполномоченному было знать, что казнят его за грехи предка. Разумеется, Ярослав не мог остаться безучастным к творящейся на его глазах несправедливости. Кем бы там ни был этот невесть откуда взявшийся в начале двадцать первого века старший оперуполномоченный ОГПУ, но его реакция на предстоящую казнь была самая что ни на есть человеческая.
– Послушайте, граф, мы действительно договорились с фон Дорном, – вмешался в творимое на его глазах безобразие Кузнецов. – Человек искренне раскаялся и готов верой и правдой служить матушке-императрице. Он не следил за нами, это я его сюда привел.
– Этот человек мне не нравится, Друбич. Я оставлю его в живых, но с этой минуты вы отвечаете за его лояльность нашему делу головой. Пусть убирается.
Глинский отвернулся к Ефросинье, спокойно стоявшей все это время в проеме дверей лесной избушки и наблюдавшей за происходящим. Граф передал ей полученную от Ярослава диадему, колдунья поднесла ее к ближайшему факелу и, видимо, осталась довольна осмотром.
- Предыдущая
- 28/88
- Следующая
