Истребитель драконов - Шведов Сергей Владимирович - Страница 42
- Предыдущая
- 42/62
- Следующая
– Но ведь это была совсем другая история, – запротестовал я. – Мы совершенно точно установили, что зверем апокалипсиса в силу рокового стечения обстоятельств стал Рене де Круа, несчастный жених Жанны де Френ.
– Мы также знаем, что этому способствовало, – поднял палец к потолку Крафт. – Я имею в виду магическую силу, сосредоточенную в гробнице древнего атланта. Почему бы не предположить, что в этой гробнице похоронен либо сам царь, или жрец, именуемый Люцифером, либо один из его сподвижников. И тогда претензия, прозвучавшая из уст царя Аталава, приобретает зловещий смысл. Вы, Чарнота, действительно вырвали из рук Люцифера свою прекрасную Маргариту.
– И прошлое может стать будущим, а будущее – прошлым, – вспомнил я фразу, услышанную в храме морского божества из уст атланта.
– Вот именно, – подозрительно глянул на меня Крафт. – Мы на острове Буяне, господа, где время течет весьма причудливо. А события развиваются часто вне рамок привычной для нас житейской логики. Исходя из вышеизложенного, мы можем заключить, что одна из дочерей морского царя, а именно Ворказа, изгнанная своим мужем Цемиром с брачного ложа, это не кто иная, как Вера Григорьевна Смирнова, хорошо известная нам как баронесса де Френ.
– А под именем Цемира скрывается, по всей вероятности, Петр Сергеевич Смирнов? – усмехнулся я.
– Возможно, но это не суть важно, – кивнул головой Крафт. – Нам куда важнее установить другое: каким образом вы, Чарнота, оказались в постели невесты Люцифера Морганы, если, по вашему утверждению, вы собирались провести ночь совсем с другой женщиной?
– Меня пригласила Наташка, – признался я. – Она обещала объяснить суть интриги, закрутившейся вокруг Шарля де Перрона.
– Вот именно, – воскликнул Крафт. – А перед этим милые сестры, дочери морского царя Форкия и титаниды Кето, собрались в замке Грамон с какой-то неясной целью.
– С ними не было Людмилы, – напомнил я.
– А вы уверены, что ее там не было? И что вы вообще знаете об этой женщине?
Вопрос был задан по существу, и после недолгого размышления я стал склоняться к выводу, что Вацлав Карлович прав: о Людмиле я не знал практически ничего. Мне даже не пришло в голову задаться вопросом, почему она решила связать свою судьбу с Варлавом, будучи в тот момент беременной от меня? И почему она не призналась мне в своей беременности? А ведь это ее признание могло стать поворотным и в ее, и в моей судьбе.
– Вы считаете, что сестры составили какой-то заговор? – спросил я Крафта.
– Именно. Им зачем-то понадобилось, чтобы вы, Чарнота, во второй раз перебежали дорогу Люциферу на любовном фронте.
– Но Моргана ждала совсем другого человека и была удивлена, обнаружив на своем ложе не Шарля де Перрона, а сира Вадимира де Ружа. Она была просто потрясена этим обстоятельством – до такой степени, что с ней случилась напугавшая меня метаморфоза.
– Наверное, вы ошиблись дверью, Вадим, – предположил Марк.
– Нет, я пришел именно в ту комнату, на которую мне указала Наташка.
– Следовательно, Моргана не участвовала в заговоре сестер, – сделал вывод Крафт.
– А какую цель этот заговор преследовал?
– Стравить вас с Люцифером. С тем самым Носителем Света, который убил их родителей, царя морской державы Форкия и титаниду Кето. По-моему, мы с вами близки к истокам той трагедии, которая привела к гибели цивилизацию Атлантиды-Гипербореи. Глухие отголоски этой трагедии дошли до нас в виде мифов. Я имею в виду знаменитую битву богов и титанов в греческой мифологии.
– Какой кошмар, – выразил общее мнение Ираклий Морава.
– Должен сказать вам, Чарнота, что ваш генетический предок, этот самый царевич Вадимир, сын Аталава, был редкостным мерзавцем или сексуальным маньяком, – заявил Вацлав Карлович. – Вы можете мне объяснить, зачем он соблазнял чужих жен?
– А почему вы меня об этом спрашиваете, Вацлав Карлович? – возмутился я. – Надо полагать, недостойные предки есть у каждого человека. Возьмите хотя бы дедушку нашего хорошего знакомого Шарля де Перрона, по моим сведениям, это был натуральный колдун.
Возможно, Крафт нашел бы, что мне ответить, но как раз в эту минуту в зале появился невысокого роста человечек с хитрым лицом и подмигнул мне птичьим глазом. Наверное, у этого типа был нервный тик, но не исключено, что он собирался поделиться со мной эксклюзивной информацией. В отличие от ясных соколов, разодетых с павлиньей пышностью, этот представитель славных атлантов был облачен в черную рубаху до колен, украшенную по подолу вышивкой из золотых нитей. Штанов он почему-то не носил, а вместо приличной обуви у него на ногах были шлепанцы.
– Дозволено ли будет простому Ворону сказать глупое слово в присутствии благородного Бера? – спросил он меня вкрадчивым шепотом.
– Валяй, – махнул я рукой, быстро сообразив, что благородным Бером, то есть Медведем, он называет именно меня.
– Да будет тебе известно, царевич Вадимир, что благородный Лев по имени Варлав всего лишь пять минут назад въехал в ворота благословенной Туле.
Видимо, Ворон считал, что эти сведения чрезвычайно важны для меня, уж больно многозначительными ужимками он сопровождал свою речь. Имя Варлава было мне известно; правда, я не знал, имеет ли отношение недостойный ведун храма Йопитера, убийца великого Ширгайо, к человеку, о котором мне сейчас поведал хитрый царедворец. Я рассчитывал, что Варлав понес суровую кару по приговору верховных жрецов, но очень может быть, гуманные служители храма Света сохранили ему жизнь. Во всяком случае, среди убитых Дракулой жрецов и служек Варлава не было.
– Но ведь Варлав предатель? – прищурился я в сторону Ворона.
– Великий Аталав ему доверяет, увы, – ответил со вздохом мой новый знакомый. – А ведь Варлаву осталось всего три ступени до вожделенного венца хранителя камня.
– Какие еще ступени? – не понял я.
– Простите, благородный Бер, – смущенно опустил глаза Ворон, – но я имею в виду вас, вашего батюшку царя Аталава и вашего брата царевича Мрака.
– Ах да, конечно, – спохватился я. – Вот негодяй.
– Что негодяй, то верно. Но он из рода Львов, и этим сказано все. Варлав встревожен вестью, что приговор суда, возможно, будет в вашу пользу. Во всяком случае, великий Ширгайо дал понять, что не поддержит Люцифера. Ибо Носитель Света слишком много на себя берет. К тому же на его руках кровь царя Форкия.
Честно говоря, я плохо понимал, что мне пытается втолковать хитроумный Ворон. Что и неудивительно. Этот царевич Вадимир был, судя по всему, посвящен во все интриги, плетущиеся на земле древних атлантов, я же был всего лишь его подобием, заброшенным сюда то ли случаем, то ли чьей-то злой волей. Тем не менее я сообразил, что царь Аталав является, кроме всего прочего, хранителем Алатырь-камня, к которому тянет свои ручонки Варлав, а возможно, и Люцифер.
– Варлав ведь сговорился с Носителем Света?
– Есть свидетельства, подтверждающие это, – кивнул головой Ворон.
– Так ты считаешь, что сегодня ночью Варлав попробует совершить переворот?
– Я знаю, что среди Львов есть немало и таких, кто встанет на сторону сына Преслава. Найдутся такие и среди Соколов, ибо мать Варлава из их рода. Как вам известно, царевич, ваш батюшка удалил из Туле под благовидным предлогом как Беров, ваших родичей по матери, так и Белых Волков, родичей по матери благородного Мрака. Мы в явном меньшинстве, и если начнется драка, то нам несдобровать. Для Львов и Соколов, находящихся здесь, в Туле, не тайна, кто был вашим дедушкой, царевич Вадимир.
– И кто же им был, Ворон?
– Я умолкаю, царевич Вадимир. Мне, недостойному, негоже мешаться в дела титанов и богов.
– Выходит, наше дело проиграно?
– Но почему же, – удивленно всплеснул руками Ворон. – Ваш родович Артур не бросит нас в беде. Дружина славных Беров уже подошла к стенам Туле. Ночью мы откроем ворота, и тогда Варлаву не поздоровится.
Я уже успел сообразить, что в Атланте каждый род имел свой тотем. И все эти Львы, Соколы, Беры-Медведи и Белые Волки обыкновенные люди, которые решают свои совершенно непонятные мне задачи. Но в любом случае этот человек из рода Ворона был прав, мне следовало подстраховаться, дабы не оказаться в полных дураках. Ибо Варлав представлял для нас с Марком серьезную опасность. Я, правда, не совсем понял, почему смутился Ворон, когда я завел речь о своем дедушке. Причем дедушке, скорее всего, по матери. Насколько я знал, Максим Иванович Чарнота был крупным ученым-историком и погиб при весьма драматических обстоятельствах в граде Катадже. Впрочем, речь-то ведь шла не обо мне, а о царевиче Вадимире, чьим дублером я, на свою беду, оказался.
- Предыдущая
- 42/62
- Следующая
