Истребитель драконов - Шведов Сергей Владимирович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/62
• Следующая

– Какие будут дополнения?

Дополнений у Бори был целый ворох, и он не замедлил вывалить их на слегка растерявшегося Станислава Андреевича.

– Так она что же, превратила вас в свиней?

– В кабанов, товарищ генерал, – поправил его Боря. – С точки зрения физиологии это большая разница.

– Мы считаем, что нас загипнотизировали, – поспешил с пояснениями Василий. – Я думаю, это абсолютно несущественные детали, и вряд ли товарищу генералу интересно, что мы с вами делали во сне.

– Нет уж, – не согласился Сокольский, – докладывайте все, и поподробнее.

Получив добро от генерала, Боря залился соловьем и потерял чувство меры. В частности, я бы не стал так уж безоговорочно утверждать, что мы имеем дело с инопланетной агрессией, а уж тем более с летающими тарелками.

– Так вы говорите – Люцифер?

– Он самый, Станислав Андреевич, – подтвердил Боря. – По агентурным данным, которые мы получили с риском для жизни, это редкостная сволочь. Дьявол и дракон в одном флаконе. А как его извести, знает только Вадим Чарнота.

– Ничего я не знаю, – опроверг я излишне экспрессивные утверждения Мащенко.

– А пророчество! – возмутился Боря. – Стыдно, господин Чарнота, уклоняться от возложенных на вас роком обязанностей.

– Ладно, – согласился я если не с роком, то с Мащенко, – если ты, Боря, доставишь ко мне Люцифера связанным по рукам и ногам, то так и быть, я готов исполнить свой долг перед человечеством.

Бизнесмен, видимо, посчитал, что сей подвиг ему не по плечу, а потому и воздержался от дальнейших претензий в мой адрес. И все же речь свою он закончил патетически:

– Неоходимо спасать человечество, Станислав Андреевич! И перво-наперво надо допросить Верку, которая спуталась с нечистой силой.

– Мы следим за Смирновой постоянно, но ничего подозрительного или предосудительного в ее поведении не заметили. Если не считать того, что она проиграла в казино кучу денег.

Меня в данную минуту волновало не столько поведение Верки, сколько судьба Макара Ефремовича Сусанина.

– А какая у покойника может быть судьба? – удивился Боря.

– Есть много, друг Горацио, такого, что недоступно нашим мудрецам, – процитировал Шекспира Марк Ключевский.

Однако, по словам Станислава Андреевича, с покойным Сусаниным все было в порядке. В том смысле что умер он в силу естественных причин и был похоронен с соблюдением всех обрядовых правил на местном кладбище за счет городской казны, поскольку родственников у Макара Ефремовича не нашлось – ни ближних, ни дальних.

– А как же следы укусов на шее? – напомнил я Сокольскому.

– Я привык доверять своим экспертам, – сухо ответил Станислав Андреевич.

На этом деловая часть встречи была завершена, и мы перешли к. застолью. Блуждание по подземному лабиринту без воды и пищи отразилось на нашем аппетите, и потому мы махом смели со стола все запасы, хранившиеся в Борином холодильнике.

– А теперь всем отдыхать, – распорядился Сокольский. – План действий обсудим позже.

Решение было разумным, поскольку бурно прожитая ночь негативно отразилась на умственных способностях всех участников экспедиции, и ждать от нас дельного совета было по меньшей мере наивно. Тепло распрощавшись с товарищами по несчастью, я отправился отсыпаться в родную квартиру. Наверное, с моей стороны было опрометчиво садиться за руль не выспавшись, да еще и после пары фужеров сухого вина, выпитого в гостях у бизнесмена. Но, на мое счастье, сотрудники ГИБДД проморгали нарушителя, и я, благополучно миновав их посты, без проблем добрался до родных пенатов. Оставив машину на стоянке, я последние сто метров проделал пешком. Почти у самых дверей подъезда мое внимание привлекли скромные «жигули» вишневого цвета. Я уже почти прошел мимо, но почему-то решил обернуться и встретился взглядом с сидящим за рулем водителем. Он тут же дал задний ход, и «жигули» выкатились на проезжую часть, едва не столкнувшись при этом с автобусом. Это было похоже на бегство, хотя никаких агрессивных действий против водителя я не предпринимал. Но в конце концов это могло быть просто совпадением. Лихачей на наших дорогах хватает, а этот человек, возможно, просто спешил по своим неотложным делам. Правда, мне показалось, что я где-то видел это немолодое лицо, но, наверное, видел мельком, поскольку никаких подробностей о встрече с этим гражданином моя память не сохранила.

Спал я без сновидений, а проснулся от звонка в дверь. Причем звонили довольно настойчиво, не оставляя мне выбора. Бросив взгляд на часы, подумал, что действительно пришла пора подниматься, ибо провел я в постели никак не менее восьми часов. Настойчивым гостем оказался Марк Ключевский, который пришел ко мне не один, а в сопровождении гражданина невысокого роста, худого, в мятой шляпе и с похмельного вида лицом.

– Ираклий Морава, – представил мне своего спутника Ключевский, – прошу если не любить, то хотя бы жаловать.

– Пиво у тебя есть, товарищ? – спросил хриплым голосом незнакомец.

Пиво у меня было, я прихватил его в киоске, когда шел от стоянки домой. Я достал из холодильника пяток банок и выставил их на кухонный стол. Не успели мы с Марком глазом моргнуть, как даровитый драматург опустошил их все. После этого совершенного на наших глазах подвига лицо Ираклия разгладилось, а глаза приняли осмысленное выражение.

– Ну ты даешь, Ванька, – покачал головой Ключевский.

Я был в курсе, что в лице Ираклия Моравы имею дело с Иваном Сидоровым, известным в нашем городе драматургом-постмодернистом, чей талант эксплуатировали не только продвинутые столичные режиссеры, но и деятели куда более сомнительных моральных качеств вроде несостоявшегося Асмодея монсеньора Доминго.

– Опять с чертом договор заключил? – спросил я у драматурга.

– Нет, – покачал головой Ираклий. – Тут, товарищ, все сложнее.

– Зря ты французского феодала называешь товарищем, – упрекнул Сидорова Марк Ключевский.

– Так я же не в идеологическом смысле, – обиделся Ираклий. – А он что, действительно феодал? Как же это тебя угораздило, браток? Впрочем, бывает и хуже.

Ираклий Морава облизал пересохшие губы и бросил красноречивый взгляд на мой холодильник. К сожалению, пивные запасы у меня иссякли, правда, имелся коньяк, но я не был уверен, что новая доза спиртного пойдет гостю на пользу.

– Наливай, – махнул рукой Ключевский. – Человек пережил страшный стресс, и ему сейчас рюмка коньяку, как слону дробина.

– Вот именно, – подхватил Ираклий. – Подай, товарищ, стакан и оцени степень моего горя.

– А что случилось-то, – не понял я мук драматурга, – умер кто-нибудь?

– Так если бы умер, – воскликнул Морава, одним махом осушив стакан, – а то воскрес прямо на моих глазах и спокойненько так почесал с кладбища.

– Кто почесал? – не понял я.

– Покойник, – вздохнул Ираклий. – Самый натуральный. Отряхнул, значит, землицу с пиджачка, зыркнул в мою сторону красными глазами и пошел. А у меня, веришь, сердце оборвалось. Лежу под кустом и думаю: все, Ваня, привет, докукарекался. А вокруг мертвые с косами стоят, и тишина.

– С какими еще косами?

– Это поэтический образ, – пояснил драматург, – правда, не мой, но зато как совпал!

– Подожди, – попридержал я драматурга, – это когда было?

– Вчера. Мы с Аркашей Закревским сильно приняли. Ну Аркашу и понесло. Начал он мне про свои приключения рассказывать. С нечистой силой он-де на дружеской ноге. Сам зверь апокалипсиса ему-де руку жал. А меня заело. Гордыня обуяла. Я ведь с Асмодеем договор подписывал, Марк не даст соврать. Водку пил вот как сейчас с тобой.

– Не было водки, – поправил драматурга Ключевский.

– Ладно, водку я потом выпил, но ведь договор-то подписал! А Аркаша только зубы скалит. Он, видите ли, в Вавилонской башне был. Ну упился человек и несет непотребное. Мне бы плюнуть, товарищ, да уйти, а я в спор ввязался. Аж на ящик водки. А у меня в карманах хоть шаром покати. Вот и пришлось мне топать на кладбище прямо ночью. А Закревский, гад, с Петькой Шиповым ворота стерегут, так что не отвертишься.

• Предыдущая
• 26/62
• Следующая