Черный колдун - Шведов Сергей Владимирович - Страница 56

• Предыдущая
• 56/124
• Следующая

– Привет от Беса, – хрипло проговорил Ульф, и кривая улыбка появилась на его подрагивающих губах.

– Этот юнец хорошей породы, – спокойно сказал Бент Хаслумский. – Берегись, государь.

Кюрджи беспокойно огляделся по сторонам: ночь давно уже вступила в свои права, и здесь, у подножия Чистилища, тьма казалась особенно непроглядной. В сотне метров позади горели факелы его охраны, но сюда им дороги нет. И если враждебная рука вынырнет сейчас из темноты, чтобы поразить сердце достойного жреца, ему останется только одно – принять смиренно выпавший жребий. Сердце Кюрджи билось гулко и часто где-то у самого горла, заглушая стук шагов. Еще не поздно повернуть назад и бежать из Хянджу, забиться в щель и доживать жизнь бездомным псом, отлученным от хозяйской ласки. Он провел рукой по взмокшему от пота лицу и перевел дух. Надо успокоиться. Выбор уже сделан. Его ждут почести, высокое положение, личная благодарность посвященного Геронта. Был и другой вариант развития событий, но о нем лучше не думать. Будь он проклят, этот хитрый северянин Рекин Лаудсвильский, втравивший достойного Кюрджи в столь опасное дело! Жрец тяжело вздохнул и нерешительно шагнул прямо в распахнувшийся перед ним черный провал. Двери бесшумно сомкнулись за его спиной. Теперь уже действительно все – назад Хода нет, а значит, придется пить эту чашу до конца, не зная, что она ему принесет – хмельную радость или мучительную смерть. Два служителя в желтом шагали по бокам, освещая жрецу путь едва тлеющими светильниками. Каменный пол был отполирован тысячами ног, но Кюрджи то и дело спотыкался на ровном месте и испуганно оглядывался на молчаливых спутников. Переходы, переходы, переходы – настоящий лабиринт, в котором новичок рискует заблудиться с первых шагов, если ему придет в голову шальная мысль прогуляться здесь в одиночестве, не говоря уже о сотне ловушек, в которые попадали обреченные посвященными на медленную мучительную смерть послушники. Об этом иногда говорили, но только шепотом, пугливо озираясь по сторонам. Посвященный Халукар, Чуткое ухо Храма, свое дело знал, и слишком несдержанный на язык служитель в любой момент рисковал предстать пред его грозные очи.

Кюрджи неожиданно для себя оказался в огромном зале освещенном пылающим в гигантской чаше огнем. Сердце Чистилища – догадался он, и ему стало не по себе. Человек в черном одеянии обернулся, и Кюрджи сломался в подобострастном поклоне – это был Геронт, Правая рука Великого, светоч и надежда всех непосвященных этого мира. – Что скажешь, достойный Кюрджи? – В голосе Геронта не было теплоты.

Кюрджи впервые видел наместника Великого вблизи. Лицо Геронта было слишком подвижным для горданца. Изрезанное тысячью мелких морщин, оно напоминало скорее печеное яблоко, чем холодный мраморный лик статуи. Маленькие острые глазки посвященного впились в обомлевшего Кюрджи. Быть может, правы были те, кто утверждал, что посвященный Геронт не горданец, а полукровка, хитростью пробравшийся к власти по трупам неосторожных благодетелей. Кюрджи с ужасом отогнал эти непрошеные и неуместные мысли.

– Я отыскал след реликвии Храма. – Кюрджи с трудом передернул пересохшим горлом и продолжал более уверенно: – Я не считал себя вправе скрыть это от посвященного Нумилина.

– Речь идет о двух скорпионах, не так ли, – небрежно обронил Геронт, но глаза его при этом цепко следили за Кюрджи. – Что ты знаешь об этой реликвии?

– Я знаю, что она исчезла из Храма много лет тому назад и что рука непосвященного не вправе касаться ее.

– Ты знаешь достаточно, продолжай.

– От одного варвара из Приграничья я узнал, что есть люди, готовые платить золотом за право владеть ею.

– А что варвар знал об этой реликвии?

– Он считал, что это семейная реликвия, так ему сказали.

– Имена?

– Он назвал имя Чирса.

– Чирс горданец и посвященный, не забывай этого, жрец Кюрджи.

– Поначалу я полагал, что он действует с твоего ведома, посвященный Геронт.

– И все-таки сообщил о действиях Чирса Зоркому оку Храма? – насмешливая улыбка появилась на губах Геронта.

– Это мой долг, посвященный.

– Нумилин умеет подбирать людей, – Геронт благо склонно кивнул головой. – Продолжай.

– Варвар из Приграничья не сумел завладеть реликвией. Два могущественных северных владетеля поплатились головами за эту попытку, а похититель исчез.

– Имя?

– Жрец Ахай, Первый Меч Храма.

Геронт молча прошелся по залу, заложив тяжелые руки за спину. Отблески священного огня падали на его лицо неровными тенями, отчего оно казалось еще более уродливым, чем было на самом деле.

– Ты подозреваешь посвященного Чирса?

Вопрос застал Кюрджи врасплох, он отступил на шаг и вновь склонился в поклоне – момент был ответственным.

– Я не сомневаюсь в его преданности Храму, – тихо произнес Кюрджи, – но я не верю в его преданность по священному Геронту, Правой руке Великого.

– А разве это не одно и то же? – надменно произнес Геронт.

– Увы, не для всех, посвященный. Кое-кто, занимая высокое положение, надеется на большее.

– Мечтать о величии может каждый, – усмехнулся Геронт, – даже такое ничтожество, как ты, суранец.

– Я лишь грязный червь у твоих ног, посвященный. В твоей воле подарить мне свет или отнять жизнь.

– Почему ты молчал так долго, жрец. – Геронт стоял спиной к Кюрджи, и голос его звучал глухо. – Быть может, потому, что посвященный Чирс человек щедрый?

Наместник Великого протянул руки к священному огню, хотя в зале было нестерпимо жарко. Пот градом катился по лицу Кюрджи и падал на каменные плиты пола. Руки Геронта медленно приближались к огню. Кюрджи едва не закричал от ужаса, когда эти руки опустились в пылающую неугасимым огнем священную чашу. Геронт так же медленно вынул руки из огня и провел ими по лицу, его узкие, словно из кости выточенные ладони продолжали сверкать первозданной белизной.

– Чистые помыслы – чистые руки, – наместник Великого обернулся к оцепеневшему от ужаса жрецу. – Твои помыслы так же чисты, суранец?

– Я не был уверен, – залепетал Кюрджи. – Я узнал об этом недавно. У меня не было доказательств.

– А сейчас они у тебя есть?

Кюрджи опустил голову, не в силах больше выдерживать взгляд посвященного Геронта. В эту минуту ему показалось, что его жизнь кончилась и никогда ему больше уже не вырваться на свободу из каменных объятий Чистилища.

– Я не мог больше молчать и поделился сомнениями с посвященным Нумилином.

Геронт вернулся к священному огню и замер, погруженный в невеселые мысли. Кюрджи боялся пошевелиться, дабы не потревожить наместника Великого даже жестом. Возможно сейчас, как раз в это мгновение, решается его судьба. Взмах ресниц Геронта, и тело Кюрджи взорвется болью в лапах страшного жреца Халукара.

Посвященный наконец поднял голову:

– Великий не забывает преданных слуг. Иди и помни – чистые помыслы.

Кюрджи, пятясь задом, выскользнул из зала. Его крепкие узловатые руки подрагивали от страха, а ослабевшие ноги почти не держали тело. Кто знает, что решил Геронт, быть может, эти шаги Кюрджи по темным переходам Чистилища окажутся последними шагами в его жизни.

Чья-то тяжелая рука легла на плечо суранца, жрец вздрогнул всем телом и замер, готовый принять смерть во славу Великого.

– Я ждал тебя, достойный, – услышал он бесцветный голос страшного жреца Халукара.

Кюрджи медленно развернулся на непослушных ногах и с ужасом уставился в холодные глаза посвященного.

– Я слышал твой разговор с Геронтом. – Жрец Халукар, Чуткое ухо Храма, смотрел на Кюрджи почти дружелюбно. – Ты обошел меня в этот раз, но я не держу на тебя зла.

– Лишь важность дела и невозможность отыскать тебя, посвященный, заставили меня обратиться к посвященному Нумилину.

– Твои поиски длились больше года, но я рад, что они столь удачно завершились, – Халукар подхватил Кюрджи под руку и скорее потащил, чем повел вниз, по узкой винтовой лестнице. – Ты познакомишь меня с этим варваром, достойный. Кажется, его зовут Рекин Лаудсвильский?

• Предыдущая
• 56/124
• Следующая