11/22/63 - Кинг Стивен - Страница 6

– Ты никому не позвонишь, это точно, поскольку я хочу, чтобы ты отдал мне мобильник, бумажник и все деньги, что у тебя в карманах, включая монеты. Это не ограбление. Я тебе все верну. Ты отдашь мне эти вещи?

– Сколько у меня уйдет на это времени, Эл? Мне нужно прочитать несколько сочинений, чтобы выставить итоговые оценки за этот учебный год.

– Оставайся там сколько хочешь, – ответил Эл, – потому что это займет две минуты. Это всегда занимает две минуты. Останься на час и как следует осмотрись, если возникнет желание, но я бы этого делать не стал, во всяком случае, в первый раз, потому что потрясение будет слишком велико. Ты сам увидишь. Доверишься мне? – Что-то в моем лице заставило его напрячься. – Пожалуйста. Пожалуйста, Джейк. Желание умирающего.

Я уже точно знал, что Эл безумен, но знал и другое: он не ошибается по части своего состояния. За время нашего недолгого разговора его глаза, казалось, еще глубже погрузились в глазницы. И он совершенно выдохся. Двух десятков шагов от кабинки в одном конце закусочной до кладовки в другом хватило для того, чтобы он покачивался, едва держась на ногах. «И еще окровавленный носовой платок, – напомнил я себе. – Не забывай про окровавленный носовой платок».

И… я понял, что проще пойти ему навстречу. Вы со мной не согласны?

«Не противься, и пусть будет по-Божьему» – так им нравится говорить на собраниях, которые посещает моя бывшая, но я решил, что тут все иначе: не противься, и пусть все будет, как хочет Эл. Во всяком случае, до какого-то предела. И почему нет? – сказал я себе. Когда садишься в самолет приходится пройти через большую хренотень. А Эл даже не попросил меня снять обувь и поставить на транспортер.

Я вытащил мобильник из чехла на ремне, положил на картонную коробку с банками консервированного тунца. Добавил бумажник, тонкую пачку купюр, доллар пятьдесят или чуть больше мелочью и кольцо с ключами.

– Ключи оставь, они значения не имеют.

Для меня имели, но я промолчал.

Эл сунул руку в карман и достал пачку денег, куда более толстую, чем та, что лежала на коробке. Протянул мне:

– Заначка. Вдруг ты захочешь купить сувенир или что-то еще. На, бери.

– Почему я не могу воспользоваться своими деньгами? – Я подумал, что задаю вполне логичный вопрос. При условии, что этот безумный разговор укладывался в логические рамки.

– Сейчас не будем об этом, – сказал он. – Личный опыт ответит на большинство твоих вопросов лучше, чем это сделал бы я даже в отличной форме, а сейчас с формой у меня просто беда. Возьми деньги.

Я взял и просмотрел их. Сверху лежали долларовые купюры, и выглядели они так же, как те, которыми я привык пользоваться. Потом я добрался до пятерки, и тут обнаружились отличия. Над изображением Авраама Линкольна появилась надпись: SILVER CERTIFICATE[9], а слева от нее – большая синяя цифра «5». Я поднял купюру, чтобы посмотреть на просвет.

– Это не подделка, если у тебя возникла такая мысль. – По интонациям хрипатого голоса чувствовалось, что Эла моя реакция забавляет.

Может, и нет – на ощупь вроде бы настоящая, как и на вид, – но где водяные знаки?

– Если купюра и настоящая, то очень старая.

– Джейк, просто сунь деньги в карман.

Я сунул.

– У тебя есть карманный калькулятор? Какие-то электронные штучки?

– Нет.

– Тогда, думаю, ты готов. Повернись лицом к дальней стене кладовки. – Прежде чем я успел это сделать, он хлопнул себя по лбу. – Господи, что у меня с головой? Я забыл про Человека с желтой карточкой.

– Кого? Что?

– Человек с желтой карточкой. Так я его зову, а настоящего имени не знаю. Вот, возьми. – Он порылся в кармане и протянул мне пятидесятицентовую монету. Такой я не видел уже много лет. Возможно, с детства.

Я подкинул ее на ладони.

– Не думаю, что ты хочешь расстаться с ней. Она же ценная.

– Естественно, ценная, стоит полбакса.

Он закашлялся, и на этот раз кашель сотрясал его, как сильный ветер, но отмахнулся, когда я шагнул к нему. Оперся о картонные коробки – на верхней лежали вещи и деньги, которые я достал из карманов, – сплюнул в бумажные салфетки, посмотрел, поморщился, потом сжал салфетки в кулаке. Его осунувшееся лицо теперь блестело от пота.

– Прилив или что-то в этом роде. Чертов рак нарушает терморегуляцию, как и все остальное. Теперь о Человеке с желтой карточкой. Он безвредный алкаш, но не похож на остальных. Словно что-то знает. Я думаю, это всего лишь совпадение – он обязательно будет слоняться неподалеку от того места, где ты выйдешь, – но я хотел бы подготовить тебя к встрече с ним.

– Пока у тебя получается не очень, – заметил я. – Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.

– Он скажет: «У меня желтая карточка из зеленого дома, так что дай мне бакс, потому что сегодня – день двойной выплаты». Ты понял?

– Понял. – Безумие крепчало.

– И у него есть желтая карточка, она заткнута за ленту шляпы. Может, это визитная карточка таксомоторной компании или купон «Ред энд уайт», найденный в сточной канаве, но мозги у него высушены дешевым вином, и, возможно, он думает, что карточка эта – что золотой билет Вилли Вонки[10]. В любом случае ты ответишь: «Бакс дать не могу, но держи половину», – и отдашь ему монету. Тогда он может сказать… – Эл поднял костлявый палец. – Он может сказать что-то вроде: «Почему ты здесь?» или «Откуда ты пришел?» Он может сказать: «Ты не тот парень». Вряд ли скажет, но это возможно. Я много чего не знаю. Что бы он ни сказал, оставь его у сушильного сарая – там он обычно сидит – и иди к воротам. Он скорее всего скажет тебе вслед: «Я знаю, ты можешь дать мне бакс, жадюга», – но не обращай на это внимания. Не оглядывайся. Перейди железнодорожные пути – и окажешься на пересечении Главной улицы и Лисбон-стрит. – Тут он насмешливо улыбнулся. – А потом, дружище, мир – твой.

– Сушильный сарай?

Я смутно помнил, что рядом с тем местом, где теперь находилась закусочная, вроде бы что-то стояло, может, и сушильный сарай старой фабрики Ворамбо, но здание это, для чего бы оно ни использовалось, давно снесли. И будь в дальней стене чисто прибранной кладовки, то есть в торце «Алюминейра», окошко, оно бы смотрело на вымощенный камнем двор и магазин верхней одежды, который назывался «Уютный уголок Мэна». Перед Рождеством я купил там теплую куртку «Норс фейс», и по очень хорошей цене.

– Забудь про сушильный сарай, просто запомни все, что я тебе сказал. А теперь снова повернись… правильно… и сделай два-три шага вперед. Маленьких шажка. Детских. Будто в темноте пытаешься найти верхнюю ступеньку лестницы… Осторожно…

Я в точности выполнил его указания, чувствуя себя полным идиотом. Один шаг… Мне пришлось наклонить голову, чтобы не зацепиться за алюминиевый потолок… Два шага… Теперь я ссутулился. Еще пара шагов, и я буду вынужден опуститься на колени. Этого я делать не собирался, даже по просьбе умирающего.

– Слушай, это глупо. Если только ты не хочешь, чтобы я принес тебе коробку с фруктовым коктейлем или пару пакетиков желе, мне здесь нече…

Тут моя нога ушла вниз, как происходит, когда спускаешься по ступенькам. Да только она по-прежнему твердо стояла на темно-сером линолеуме. Я отлично ее видел.

– Поехали. – Хриплость ушла из голоса Эла, во всяком случае, временно: удовлетворенность добавила ему мягкости. – Ты ее нашел, дружище.

Но что я нашел? Что именно я испытывал? Похоже, воображение сыграло со мной злую шутку, поскольку, что бы я ни чувствовал, я видел, что нога по-прежнему стоит на полу. Только…

Вы знаете, как в яркий, солнечный день, закрыв глаза, можно увидеть то, на что вы перед этим смотрели? Что-то похожее произошло и со мной. Когда я посмотрел на свою ногу, я увидел, что она на полу. А когда моргнул – за миллисекунду до или через миллисекунду после того, как мои глаза закрылись, – заметил, что моя нога на ступеньке. И уже не под тусклым светом лампочки в шестьдесят ватт, а под яркими лучами солнца.