Сын племени навахов - Шульц Джеймс Виллард - Страница 10
- Предыдущая
- 10/23
- Следующая
Он ничего не ответил, переглянулся с советчиком из своего клана, и оба злобно на меня посмотрели.
Мы поднялись по склону горы к просеке Узкий Перешеек и осмотрели брошенные нами остатки добычи. Здесь все еще пировали медведи, волки и койоты; они растащили кости и обглодали оставшееся на них мясо. Несколько дней сторожили мы у края просеки, видели черных медведей, волков и койотов, возвращающихся к недоеденным тушам, но бурого медведя с длинными когтями мы не видели ни разу, хотя он тоже приходил сюда по ночам. У ручья в начале каньона мы нашли отпечатки его лап, и я измерил: моя рука четыре раза укладывалась на отпечатке лапы от пятки до конца когтей. Увидев это, Огота зажмурился.
К вечеру пятого дня мы заметили двух маленьких бурых медведей, объедавших оленью тушу. Хонани посоветовал Оготе убить одного из них. Я же сказал, что убить он должен большого медведя, а маленькие в счет не идут. Огота сразу со мной согласился.
Наша стоянка находилась у ручья, на склоне горы. Ночью и днем мы спали, а утром и вечером ходили выслеживать медведя. Так прошло несколько дней, а мы все еще его не видели. Вчера утром у подножья горы мне удалось подстрелить оленя. Огота и Хонани предложили отнести мясо в лагерь и устроить пиршество, но я им сказал, что добыча принадлежит мне и я распоряжусь ею иначе. Я настоял на том, чтобы они помогли мне перетащить убитого оленя на просеку, где мы нашли накануне обглоданные медведем кости.
— Дело сделано, — сказал я. — Бурый найдет тропу, по которой мы тащили мясо, и по следу придет сюда. Теперь остается только сделать прикрытие. Огота, принимайся за работу. Плетень мы поставим здесь, — и я остановился в нескольких шагах от оленьей туши.
— Нет, нет! Это слишком близко, слишком близко! — закричал Огота.
— Вот хорошее место для прикрытия!
И он отбежал шагов на пятьдесят от оленя.
— Слишком далеко, — ответил я. — Тебе трудно будет попасть в цель, и стрела вонзится неглубоко. Но делай как знаешь, ты охотник. Мы поможем поставить плетень там, где ты хочешь.
Втроем мы поставили плетень в пятидесяти шагах от оленя и, захватив с собой несколько кусков мяса, вернулись в лагерь.
Я думал, что медведь найдет тушу только ночью, но на всякий случай предложил подняться вечером на утес, откуда видна была просека. Солнце склонилось к западу, когда мы добрались до утеса. Мы ясно видели оленью тушу, лежавшую посреди просеки. Над ней кружились сороки, но зверей поблизости не было. Все ниже опускалось солнце и наконец скрылось за горой. Когда стемнело и мы стали собираться в обратный путь, из леса вышел старый бурый медведь, почуявший запах мяса. Приблизившись к туше, он обошел вокруг нее, потянул носом воздух и вдруг, рванувшись вперед, громко заревел и начал есть. Медведь был большой, очень большой, и ревел он оглушительно громко.
— Вот, Огота, тот медведь, которого мы ждали! — сказал я. — Сейчас слишком темно, и ты не можешь спустится к плетню. Ты убьешь его утром, потому что утром он непременно вернется доедать тушу. Огота ничего мне не ответил, и Хонани тоже промолчал. Я стал спускаться с утеса, а они последовали за мной, но потом отстали, и дальше я пошел один. Когда они вернулись в лагерь, Хонани подошел ко мне и сказал:
— Потоша, это очень большой медведь, и Огота подвергает себя страшной опасности. Мне кажется, мы оба должны сопровождать его завтра утром и вместе с ним спрятаться за прикрытием и ждать медведя.
— Хонани, — ответил я, — условия охоты ты знаешь не хуже меня. Огота один пойдет на медведя. Мы с тобой проводим его только до утеса и оттуда будем следить за ним.
— Хорошо, — сказал Огота, — но так как медведь очень большой, то я имею право взять не только лук и стрелы, но и ружье Хонани. С ружьем спрячусь за прикрытием и буду ждать медведя.
— Сам летний кацик утвердил правила этой охоты, — возразил я. — Он запретил брать ружье. Ты возьмешь лук и стрелы или не пойдешь на медведя.
— Ха! Понимаю! — закричал Хонани. — Ты идешь против нас. Ты хочешь, чтобы победа досталась этому наваху!
— Ты ошибаешься, я хочу только, чтобы Огота соблюдал все правила,
— ответил я.
Больше они не сказали ни слова.
На рассвете я разбудил обоих, и мы стали спускаться с горы. На востоке забрезжил свет, когда мы подошли к утесу. Я посоветовал Оготе поскорее спрятаться за плетнем, но он все мешкал. Наконец взошло солнце, и мы увидели, что медведя нет около убитого мной оленя. Тогда только Огота спустился с утеса и медленно пошел к плетню.
Сороки и вороны уже слетелись к туше, сарычи кружились над ней. Два койота выбежали из леса и начали обгладывать кости. Вдруг они потянули носом воздух и убежали на восток.
— Бурый медведь идет, — сказал я, обращаясь к Хонани.
В эту минуту на просеку медленно вышел медведь. Подойдя к туше, он обнюхал ее со всех сторон и лениво стал отрывать кусочки мяса. Вечером он сытно поел и еще не успел проголодаться. Мы следили за ним и недоумевали, что делает Огота, почему он не стреляет, когда бурый поворачивается к нему широкой спиной. И вдруг мы увидели Оготу: на четвереньках он быстро полз на восток и через несколько минут скрылся в лесу.
— Вот и конец охоте! — воскликнул я.
Хонани ответил не сразу.
— Это очень большой медведь, — сказал он наконец. — Я уверен, что будь ты на месте Оготы, ты бы тоже не посмел в него стрелять.
Я промолчал и задумался, ибо не знал, как бы я поступил, если бы сидел там, за плетнем. Молча смотрели мы на бурого медведя с длинными когтями. Он поел и ушел на запад, в лес. Тогда подошел к нам Огота. Он ничего не сказал и даже не взглянул на нас.
— Почему ты не убил его? — спросил Хонани.
Он ничего не ответил.
— Испытания ты не выдержал. Конец охоте, — сказал я, а он кивнул головой. — Но если с тобой случилось что-нибудь неладное, ты имеешь право попытаться еще раз.
Он отрицательно покачал головой.
— Значит, мы можем идти домой, — сказал я.
Мы начали спускаться с горы. На просеке мы увидели оленей и индюков. Хонани и я выпустили несколько стрел, но ни одна не попала в цель. Вот почему мы вернулись так поздно.
Так закончил Потоша свой рассказ. Все молчали. Наконец Начитима обратился ко мне:
— Сын мой, через четыре дня ты пойдешь в горы и убьешь бурого медведя.
Я посмотрел на Потошу и видел, как он покачал головой. Он не одобрял этого решения. Он сам не отважился бы идти на бурого. Мог ли надеяться на успех я, неопытный стрелок! Я бранил себя за то, что бросил вызов Оготе. Мысль о предстоящей охоте приводила меня в ужас, и в ту ночь я почти не спал.
Утром, когда мы завтракали, пришел Кутова и сказал Начитиме:
— Самайо Оджки, я очень встревожен. Нашего охотника будет сопровождать Тэтиа из клана Огонь. Его избрали советчиком.
— Ха! Это лукавый человек! Ты должен следить за ним. Я знаю, он постарается сделать все, чтобы опозорить моего сына.
— Тяжело было у меня на сердце. Я знал, что Тэтиа всегда меня ненавидел.
— Мы притворимся, будто видим в нем друга, но будем внимательно следить за ним, — отозвался Кутова.
Начитима пристально посмотрел на меня и сказал:
— Сын мой, ты не хочешь идти на охоту?
— Не хочу, — ответил я. — Я боюсь бурого медведя. Но как бы я его ни боялся, я знаю, что должен его убить.
— Ты хорошо сказал. Мы сделаем все, чтобы тебе помочь. Ты можешь взять мой лук и стрелы. А теперь идем! Каждое утро ты будешь упражняться в стрельбе, а вечером наш летний кацик расскажет тебе историю народа тэва и древние наши предания. Я просил его об этом, и он обещал исполнить мою просьбу.
Мы спустились к реке — Начитима, мой брат и я. Чтобы не притуплялись наконечники стрел, мы взяли вместо мишени пук соломы. У Начитимы лук был очень тугой, и я с трудом мог его сгибать. В то утро я стрелял очень плохо. На следующий день дело пошло лучше, а утром третьего дня почти все мои стрелы попадали в цель, и Начитима остался мною доволен.
— Ты стреляешь не хуже меня, — сказал он.
- Предыдущая
- 10/23
- Следующая
