Фронтовик. Без пощады! - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/15
- Следующая
Не раздумывая, бандит отбросил в сторону пистолет и поднял руки.
– А теперь встань и медленно повернись!
Бандит поднялся с колен, повернулся, и Андрей увидел уже знакомое ему, ненавистное лицо. Насильник, ушедший от него из тамбура пивной! Бандит тоже узнал его – Андрей понял это по его внезапно расширившимся глазам. Но лицо Андрея было последним, что увидел насильник в своей жизни.
Мгновенно вспыхнувшая в нем ярость, ненависть на миг затмила разум, и Андрей дважды выстрелил в лицо насильника.
Бандит рухнул замертво.
Тогда, при их первой встрече он был одет в черный кожушок и черную же суконную шапку. Нынче же на нем была темно-зеленая телогрейка, а шапки не было вовсе, поэтому Андрей и не узнал его со спины. Впрочем, это мало что изменило бы.
Послышались звуки шагов бегущих людей, и из-за угла выскочили два милиционера с оружием в руках.
– Жив?
– Обоих убил. Отстреливались, сволочи!
– Туда им и дорога!
Через несколько минут к месту перестрелки подошел капитан Васильев:
– Что у вас?
– Двое неизвестных стрельбу учинили. Судя по наколкам – бывшие заключенные.
– Воздух чище будет. Оружие аккуратно подобрать и отправить на экспертизу. Может быть, оно использовалось в других преступлениях. Труповозку я сам по телефону вызову.
Неизвестный Андрею милиционер подобрал оружие у обоих бандитов, обернув их в носовой платок.
– Все живы, никто не ранен? Тогда по местам.
Андрей занял свое место в оцеплении. На душе было удовлетворение – все-таки наказал он насильника. Сам наказал, своей рукой! Суд мог назначить лагеря, и через некоторое время этот урод мог снова выйти на свободу и приняться за свое. Никого из блатных заключение еще не исправило, хотя лагеря и назывались исправительно-трудовыми – как в насмешку.
К шести вечера облава закончилась, милиционеров распустили, и Андрей сразу направился в 47-ю больницу. Отсюда, от вокзала она была не так далеко. Шел, правда, с пустыми руками, но зато с радостным известием.
Мама Лены встретила его на пороге палаты:
– Здравствуй, Андрей. Не ожидала тебя так поздно.
– Лена спит?
– Дядя Андрей, я не сплю, – послышался голос девушки.
– Я тебя обрадовать пришел. – Андрей подошел к ее кровати. – Обидчик твой мертв.
– Правда? Все-таки есть справедливость на свете! Теперь я быстрее на поправку пойду.
– Выздоравливай! А я еще зайду, как время позволит.
Андрей попрощался и ушел.
На следующий день после дежурства он пошел сдавать оружие и в коридоре отдела столкнулся с капитаном, начальником паспортной службы:
– Ты чего же не заходишь?
Андрею стало неудобно: человек занимался его просьбой, а он даже не заглянул.
– Простите, служба. Вчера облава, сегодня…
Он не успел договорить, как капитан кивнул:
– Не извиняйся, сам вижу. Пойдем ко мне.
Уже в кабинете он достал паспорт из сейфа и положил его на стол:
– Никакой это не Кропотов Василий Иванович, а Тимофей Прокофьевич Кравцов, осужденный в тысяча девятьсот тридцать девятом году за убийство с особой жестокостью на десять лет лагерей.
– По амнистии вышел?
– Как бы не так! В сорок первом немецкие танки на лагерь вышли. Охрана разбежалась, большей частью погибла. Заключенные тоже разбежались кто куда. Есть данные, что Кравцов этот в полиции у немцев служил.
– Мертв Кравцов со вчерашнего дня. Вчера вечером во время облавы двое стрельбу открыли – убиты оба. Один из них – этот Кравцов.
– Собаке – собачья смерть. У него руки по локоть в крови.
– Спасибо, товарищ капитан.
– Не за что. Значит, разыскное дело можно в архив сдавать, когда опознание подтвердит. Ну – отпечатки пальцев, фото…
– Так точно.
– Ты обращайся, если что надо будет. Одно дело делаем.
Несколько дней Андрей чувствовал себя почти счастливым: насильник понес заслуженную кару, а Лена пошла на поправку.
Через несколько дней после построения на развод один из его сослуживцев спросил:
– Ты на праздник в чем придешь?
– На какой?
– Забыл разве? Через три дня День Советской армии! Отдел в полном составе, кроме дежурной смены, в Клубе милиции будет. Вот я и думаю: пиджак и рубашка у меня есть, а брюк нет.
– Тоже мне – проблема! Иди в форменных.
– Думаешь?
– Не хочешь – так иди к барыгам, купи у них.
А сам задумался. У него самого, кроме летней и зимней формы, никакой цивильной одежды нет. Как говорится, – и в пир, и в мир, и в добрые люди. Везде в одном и том же.
Патрулируя барахолку, он подошел к знакомому барыге:
– Костюм бы мне и рубашку. А еще туфли или ботинки.
Барыга окинул Андрея оценивающим взглядом:
– Одежда сорок восьмой, второй рост, обувь сорок второй. Угадал?
Андрей удивился – ну и глаз у барыги!
– Угадал.
– Все найду, начальник. Костюм шевиотовый, ботинки хромовые.
– Сколько стоить будут?
– Обижаешь, начальник, за свою цену отдам.
– Все-таки хотелось бы знать…
– Плохо государство о своих людях заботится. Три тысячи за все.
Сумма была большой, и Андрей не смог сдержать вздох огорчения.
Барыга понял:
– Две с половиной, и то себе в убыток отдаю.
– Ладно, договорились. Только мне померить надо.
– А как же? Конечно!
– Ну не здесь же, я на службе.
– Тогда вечером ко мне домой. – Барыга назвал адрес, и Андрей повторил его про себя.
В обед он заскочил домой, забрал деньги – за полгода службы сумел накопить три тысячи, и вечером направился к барыге.
Тот открыл дверь сразу – ждал.
– Пожалуйте… Вот ваш костюмчик… Извольте примерить…
Костюм был темно-коричневый. Брюки широкие, с отворотами – по моде, пиджак двубортный.
Андрей снял форму и надел костюм. Посмотрев в зеркало, он не узнал себя – к форме он привык больше. В армии в форме, в милиции – тоже. Как он выглядел в школе, уже забыл.
Из соседней комнаты вышел барыга:
– Ай-яй-яй, молодой человек! Как на вас костюм шили! Просто великолепно! Прямо жених!
– Да?
– Зуб даю, чтоб у меня глаза лопнули!
– Ладно, беру.
Андрей примерил рубашку – она оказалась тесна. А вот ботинки пришлись в самый раз.
– Может, тенниску возьмете вместе рубашки? – предложил барыга.
Тенниска оказалась в самый раз – белая.
– Беру. – Андрей отсчитал деньги.
Барыга завернул вещи в крафт-бумагу, перевязал. В мешках из такой плотной бумаги перевозили почту, а немцы на фронте хоронили своих убитых.
Андрей попрощался с барыгой.
– Желаю носить не сносить, – пожелал продавец.
Дома тетка только всплеснула руками, когда Андрей надел обновки:
– Андрей, да ты прямо красавец писаный! Вот что: тебе надо жениться!
– Не нашлось пока подходящей девушки, – улыбнулся Андрей.
– Сколько мужчин с фронта не вернулось! Девушек и женщин вокруг тебя полно, куда ты только смотришь! – запричитала тетка.
– А жить где? – остудил ее пыл Андрей.
С жильем в столице было плохо. Люди ютились в бараках, в коммуналках. Во время войны не строили ничего, часть домов была разрушена бомбежками. Сотрудникам ценным и не женатым предоставляли койку в общежитской комнате, женатые сами снимали угол. А уж комната в коммуналке была предметом мечтаний и зависти.
В 1947 году начали строительство пяти знаменитых высоток. О жилых домах речи не шло – значительная часть бюджета страны шла на «атомный проект».
Двадцать второго февраля на разводе капитан Васильев поздравил сотрудников с наступающим праздником.
– Завтра, в двадцать часов свободным от службы прибыть в Клуб милиции – генерал Леонтьев опозданий не терпит. Форма одежды свободная. После торжественного собрания будет вечер с танцами.
После построения постовые стали живо обсуждать предстоящий праздник. У всех было радостное настроение – праздники со всеобщим сбором бывают нечасто.
На следующий день Андрей примчался со службы, переоделся в костюм и ботинки. Осмотрел себя в зеркало – вроде все в порядке. Потом шлепнул себя ладонью по лбу: не лето на улице, а пальто нет! Надевать же форменную шинель на штатский костюм – нелепо.
- Предыдущая
- 13/15
- Следующая
