Женщина в озере (Сборник) - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 5

— На поиски Миера?

— Естественно.

— За сколько?

Дан пожал плечами.

— За половину.

— Шесть кусков?— Грофилд подумал, потом покачал головой.— Это очень похоже на работу,— сказал он.— Я не знаю, сколько это займет времени, и ты не знаешь, удастся ли тебе когда-нибудь найти их.

— Тем не менее мне нужно попытаться.

— Желаю удачи.

— Спасибо.

— А если ты услышишь о каком-нибудь подходящем деле, дай мне знать.

— Рассчитывай на меня.

Они разъехались. Когда Грофилд поднялся к себе в номер, он увидел, что его чемоданы исчезли. Дверь не отремонтировали, и в комнату мог войти кто угодно.

«Лимоны никогда не лгут»,— с горечью подумал Грофилд.

Он отправился в контору отеля, чтобы заявить о краже, хотя и не рассчитывал, что флики найдут его багаж в таком городе. Но зато он был освобожден от платы за номер.

Грофилд оперся плечом о дверь и нажал: дверь стала медленно скользить, апрельское солнце хлынуло в образовавшуюся щель и осветило пыльный пол сцены. Дверь была новой, с каждой стороны ее укрепляли поперечные перекладины. Высота ее достигала футов семи, а ширина — футов пяти. Она висела на девяти хорошо смазанных колесиках, что не мешало им скрежетать, пока Грофилд толкал дверь плечом и шаг за шагом открывал ее, несмотря на ее сопротивление.

Вот уже три недели, как он вернулся из Лас-Вегаса, и ни разу никто ему не позвонил, чтобы сделать предложение. Он очень жалел, что план, разработанный Ми-ером, был неосуществим. Мэри в настоящее время была в городе, она работала в магазине самообслуживания, чтобы были хоть какие-то деньги. Они должны были открыть этот проклятый театр на летний сезон через два с половиной месяца, но Грофилд еще не знал, на какие деньги он сможет это сделать.

Дверь открывалась с большим трудом, Грофилду приходилось с силой одолевать каждый дюйм. Наконец дверь распахнулась на добрых пятнадцать футов. Грофилд ударом ноги просунул под дверь кусок дерева, не давая ей закрыться. Он повернулся, чтобы посмотреть на свой театр при свете дня.

В нем не было ничего примечательного. Раньше это был обычный сарай, но потом его переделали под летний театр. Всего здесь насчитывалось .двести сорок кресел, разделенных несколькими проходами. Три или четыре раза Грофилд видел все кресла занятыми.

Беда заключалась в том, что в этой местности не увлекались театром, а по соседству не было ни больших городов, ни университетов. Единственными зрителями были жители Мил-Грова и полдюжины других небольших городков этой местности. Да еще фермеры. Большинство их не представляло себе, для чего может служить театр, и не жаждало это узнать. По счастью, существовали учителя и жены врачей:, без них совсем не было бы зрителей.

Дело в том, что сумасшедший, который перестроил сарай под театр двадцать лет назад, быстро все потерял. В течение двух десятилетий сарай поменял много владельцев: на короткий срок он снова стал сараем, потом на еще более короткий период был кинематографом, потом превратился в склад запасных деталей для мотоциклов, владелец которого, какой-то фабрикант, любил есть лягушек, что не имело никакого отношения к его профессии. Несколько раз сарай был летним театром, который неизменно прогорал. Наконец, три года назад Аллан Грофилд купил сарай и пять гектаров окружающей его земли, на которой стояли две фермы. На это ушла большая часть денег, полученных им в результате ограбления одного казино, расположенного на острове и .обчищенного им в компании с неким Паркером. Грофилд не задумываясь купил сарай, говоря себе, что отныне он сможет здесь жить и у него наконец-то будет дом, куда он всегда может вернуться. Ему сразу же стало известно, что летние театры чаще всего прогорают, особенно если ими руководят сами актеры и если они не расположены в густонаселенной местности. Но летний театр никогда не был способом добывания денег, это был способ жизни, совсем другая вещь. Чтобы заработать себе на жизнь,

Грофилд имел дело с такими людьми, как Паркер и Дан Линч. Но не с такими людьми, как Миер.

Фактически же он ни с кем уже долгое время не работал. Когда-то он наметил одно дело с Паркером — дело было связано с бронированной машиной,— но все повернулось неудачно, и Грофилду пришлось отправиться в тюрьму. После этого ничего особенного не произошло. За два сезона он просадил большую часть своих сбережений, и вот теперь осталось около трех месяцев до открытия нового сезона, а у него не было ни гроша, чтобы начать подготовку. Даже если он ударится в классику, что означает играть пьесы, пользующиеся успехом, и не платить их авторам, все равно предстояли расходы, которых не избежать: содержание и питание труппы в течение сезона, небольшое жалованье актерам за игру, афиши и объявления в газетах, костюмы, декорации, плата за газ, электричество и телефон. Выручка от продажи билетов, безусловно, не покроет этих расходов. Если дело будет обстоять так плохо, он вынужден будет отправиться на неделю или две в Кентукки или в Северную Каролину «марать бумагу», но такую деятельность он ненавидел и по возможности избегал. Практика поддельных чеков была менее опасной, чем нападение на бронированную машину, но существовала разница, которая для него имела большое значение: человек, изготавливающий фальшивые чеки, должен прибегать к актерскому мастерству, а это уже совсем другое дело, чем нападение с оружием в руках. Грофилд не любил использовать свои актерские способности таким образом, ему казалось, что тем самым он предает искусство.

Рассматривая свой театр в ярких солнечных лучах первого ясного и теплого дня, Грофилд состроил гримасу и решил, что если он не получит предложения до первого мая, то займется чеками, потратив на это несколько дней, может быть, неделю, чтобы финансировать наступавший летний сезон.

В сущности, он вел очень экономную жизнь. Обе фермы были сданы, а они с Мэри жили в театре, в комнате на сцене. Мэри готовила на плите, поставленной в комнате для девушек. На лето придется выселить жильцов из ближайшей к театру фермы, чтобы устроить там труппу.

Ладно, он займется подделыванием чеков и немного заработает, чтобы хватило на сезон.

Грофилд с отвращением покачал головой, глядя на пустые кресла, потом отвернулся и подошел к противоположной стене, к которой были прислонены полотна декораций. В прошлый сезон изготовили много декораций, и теперь их было вполне достаточно.

Он перетащил их на улицу, взял водопроводный шланг, уже прикрепленный к крану, и направил струю, чтобы смыть старые краски. Грофилд, как и большинство театральных деятелей, был вынужден экономить: он промывал декорации прошлого сезона, чтобы иметь возможность использовать их еще раз. Кроме шланга у него была еще щетка.

Так он продолжал работать и вскоре забыл про свои горести и стал даже что-то  насвистывать.

Автомобиль съехал с асфальтовой дороги и по грунтовой направился к театру. Это был «плимут» бронзового цвета с техасскими номерными знаками. Стоя на лестнице с щеткой и шлангом, Грофилд наблюдал за его приближением.

Грофилд работал уже час. Семь полотен, прислоненные к стенам сарая, уже сушились, и он работал над восьмым. Продолжая стоять на лестнице, он смотрел на подъехавшую машину. Он ждал, что сейчас выйдет водитель и спросит у него дорогу. Но из машины вышел Дан Линч.

— Салют, Грофилд. Чем это ты занимаешься?

— Мою ткани декораций,— ответил Грофилд.— Надеюсь, ты принес мне хорошие новости?

— Возможно. Спустись, я покажу тебе кое-что.

Грофилд повиновался.

— Любопытно, что ты сможешь предложить мне. Тебе удалось найти что-нибудь более реальное, чем трюк Миера?

— Я все тебе расскажу.— Дан огляделся вокруг.— Тут спокойно?

— Никто нас не сможет услышать.

— А увидеть?

Кивком головы Грофилд указал на дом по другую сторону дороги.