Пурпурная лилия - Басби Ширли - Страница 2

• Предыдущая
• 2/77
• Следующая

Если честно, а София всегда старалась быть честной с собой, то, вероятно, мальчику нелегко было привыкать жить с отцом и братом после многих лет разлуки. И, если честно, то он наверняка, не уставала себе повторять София, горюет о внезапной смерти своей матери в Нью-Йорке, где она жила в последнее время. Гибель Джиллиан в перевернувшемся экипаже вынудила его возвратиться в Натчез к отцу и брату, которых он не видел шесть лет. Наверно, ему тоже трудно, но разве он не получает удовольствия от своих выходок? Хью он не слушает, а над Бреттом просто издевается.

Появившаяся в дверях Елена прервала грустные размышления Софии. Сестры были очень похожи, только Елена была чуточку полнее и в ее черных волосах уже появилось несколько серебряных нитей. Но все равно в свои сорок лет живостью лица и движений она напоминала двадцатилетнюю девушку. Одетая в элегантное платье из мягкого зеленого шелка с легкомысленной оборкой до самого пола, она глядела на Софию смеющимися глазами:

— Ты готова? Я знаю, горничную ты отпустила уже вечность назад, а Сабрина мне все уши прожужжала, какая ты красивая, так что больше я не в силах терпеть.

София радостно улыбнулась ей в ответ и закрутилась перед ней так, что бледно-желтые, почти кремовые юбки облепили ее длинные стройные ноги.

— Ну, как тебе?

Елена зажмурилась от восхищения.

— Ах, София, какая ты красивая! — Она поправила кружевную мантилью на голове сестры. — Я так рада, что ты надела мантилью, которая была на мне, когда я выходила замуж.

— Хорошо бы нам с Хью получить вместе с ней и такое же счастье, как у вас с Алехандро! Елена подмигнула ей.

— Все будет, дорогая, все будет, — прошептала она — Потом посмотрела на золоченые часы на туалетном столике. — Кажется, пора идти в церковь… Ты волнуешься или радуешься?

София покаянно улыбнулась.

— И то, и другое понемножку , и еще немножко тревожусь.

— О нет, не надо, чика! — весело воскликнула Елена. — Твой Хью такой красивый! А Бретт! Да о таком сыне любая мать может только мечтать. Воспитанный, вежливый.

— Почему ты не говоришь о Мартине? Елена наморщила носик.

— Не слишком ли много тебе меда? София рассмеялась. Больше времени на раздумья у нее не было. Пора было отправляться в церковь.

Как красиво, думала Сабрина, стоя между родителями и неотрывно глядя на Софию, стоявшую рядом с Хью Данджермондом. Все было лучше некуда. И папа был очень красивый, когда он вел невесту по убранному цветами проходу и его волосы горели на солнце, как пламя. И мама тоже очень красивая в своем новом платье, такая же красивая, как тетя София. А алтарь такой, что дух захватывает. Весь в цветах — нарциссах, сирени и розах. Сеньор Данджермонд тоже красивый, великодушно решила Сабрина. Со своей палкой с серебряной ручкой, с которой он никогда не расстается, он выглядел очень аристократично, и его худое темное лицо осветилось ласковой улыбкой, когда тетя София вложила свою руку в его и священник пробормотал над ними слова, после которых они стали мужем и женой. Конечно, сеньор Данджермонд не такой красивый, как его сын сеньор Бретт, подумала Сабрина. Сеньор Бретт красивее всех… даже красивее своего друга Моргана Слейда, хотя сеньор Слейд тоже очень красивый.

Она исподтишка скользнула взглядом туда, где сидели сеньор Бретт с сеньором Мартином. Он очень красив, вздохнула Сабрина, в зеленом камзоле и темно-желтых бриджах. Заметив, как неподвижно его лицо, которое всегда было солнечным и веселым, когда он разговаривал с ней, Сабрина нахмурилась. Неужели он не рад, что тетя София станет его мамой? Выражение его лица испугало ее.

Она растерялась. Неужели сеньор Бретт не любит тетю Софию?

Бретт действительно не любил тетю Софию. Не то чтобы он имел что-нибудь против нее лично. Как женщина, и он бы первый это подтвердил, она была очень даже ничего. Но один раз женщина тяжело оскорбила его отца и даже чуть не стала причиной его смерти, и Бретт предпочел бы, чтобы Данджермонды жили сами по себе без проблем л неприятностей, которые приносят с собой женщины. Впрочем, женщины иногда бывают нужны. Это он со своим приятелем Морганом Слейдом уже выяснил несколько месяцев назад, встретившись «под горой» с покладистой шлюшкой.

Однако даже выяснив, что женщины способны, по крайней мере, дарить физическое удовольствие, Бретт помешал бы своему отцу совершить то, что он считал его ошибкой, потому что любил его и хотел уберечь от предательства, если бы не убедился, что Хью, как ни странно, действительно желает жениться на Софии Аквилар. И ему пришлось прикусить язык. Однако сам он не обязан радоваться предстоящей женитьбе и любит ее, сказал он себе.

Бретт не то чтобы очень уж не любил Софию. Он просто не позволял ей застигнуть его врасплох. Когда он сидел у постели отца и смотрел, как он борется за жизнь после дуэли, в которой была виновата Джиллиан, он решил, что не должен доверять ни одной женщине. Со временем, наверно, его чувства перестанут быть такими острыми, но сейчас… Каждый раз, когда он видел трость отца с серебряным набалдашником, видел, как он медленно, осторожно ступает по земле, он все вспоминал заново. Трость стала символом того горя, которое может причинить женщина.

Конечно, сам он никогда не выкинет такую глупую штуку и не женится. Он не позволит ни одной женщине стать для него чем-то большим, чем средством получить удовольствие. И он принял циничное решение использовать женщин и не принимать их всерьез! Однако, словно для того, чтобы показать ему, что действия далеко не всегда подчиняются рассудку, его взгляд скользнул в сторону и встретился с растерянным взглядом Сабрины.

Его лицо смягчилось. Но разве Сабрина женщина? Она еще ребенок. Прелестная шалунья, мысленно улыбнулся он. И, желая избавиться от неприятных мыслей и развеселить грустные янтарные глаза. Бретт ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул девочке.

Сабрина расцвела на глазах и лучезарно улыбнулась, довольная, что Бретт больше не грустит. Она не хочет, чтобы сеньор Бретт грустил.

Сразу после венчания все отправились в поместье Данджермондов Ривервью, названное так за свое расположение на отвесном берегу бурной Миссисипи. Красивый дом был построен остепенившимся английским пиратом за шестьдесят лет до этого, то есть в 1730 году.

В то время Ривервью был всего лишь очаровательным коттеджем, а весь Натчез состоял из кучки деревянных домов посреди бескрайней пустыни. Пустошь как была, так и осталась, в основном, пустошью, а Ривервью, подобно всему Натчезу, рос, пока в 1789 году не превратился в элегантный особняк, который София Данджермонд отныне должна была считать своим домом.

Так как и она, и все семейство дель Торрезов жили здесь несколько дней до свадьбы, то у нее ощущение «дома» уже начало появляться. Ее собственные вещи были разбросаны и расставлены во всех комнатах дома, словно она провела в нем многие годы. Елена с Алехандро должны были остаться в Ривервью еще ненадолго, чтобы приглядеть за мальчиками, пока София с Хью уедут в Новый Орлеан на медовый месяц. С сияющим лицом, не скрывая своей любви, София ходила между гостями, пришедшими пожелать ей и Хью счастья.

Пир был устроен на славу. Чего только не было! Пунши, вина, лимонад. Слоеные пироги с ветчиной, креветками и цыплятами громоздились на резных серебряных подносах. Однако мысли Сабрины занимали пирожные с кремом и сливки с вином и сахаром. Проследив за ее взглядом, Бретт рассмеялся столь откровенной жадности до сладкого.

Сабрина была единственным ребенком на торжестве, да и то только потому, что оставалась в Ривервью с родителями. Однако она была привычна к обществу взрослых и только радовалась, сидя рядом с матерью, тому, что может разглядывать великолепные наряды дам и их кавалеров. Бретт, движимый до сих пор ему неизвестным чувством, считал своим долгом развлекать ее. Он улыбался, однако не выпускал ее крошечной ручки и совершенно не обращал внимания на вопросительно изогнутую бровь Моргана и недоброе фырканье Мартина, когда водил ее от стола к столу и следил, чтобы ее тарелка была полна деликатесами, предпочитаемыми семилетними девочками.

• Предыдущая
• 2/77
• Следующая