Вне закона - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 47
- Предыдущая
- 47/76
- Следующая
По следам грабителей пошли Шарап с Костей. Сколько было грабителей на самом деле — никто не знал. Вот шли они, шли, шли — и нашли трупы. И следы лодки. И никакого золота. Тогда они что сделали? Вернулись к Мамону и сказали, что всех грохнули. Так? Именно так они мне данное событие и описали. Мамон со своей стороны мог логично предположить, что тот, кто забрал золото, заодно и предателя оприходовал, зачем он нужен?
А вот мне кажется, что предатель был умней и лишь избавился от лишних партнеров. Как? А вот черт его знает, я тут могу лишь спекулировать, но способов много на самом деле. Например, можно было привезти небольшую часть золота, сказать что облажались, отдать его «висельникам» в уплату за помощь, а за остальным вернуться когда-то позже, когда шум утихнет.
Тогда откуда карта и Пэт Браун? Зачем карта? И вообще, это карта чего? Самого ли золота или чего-то другого?
Откуда берется этот самый Пэт в схеме?
Пэт мог быть, условно говоря, другом того самого предателя. Если он был эмиссаром Цигеля у «висельников», то с кем-то он же должен был общаться больше чем с другими, верно?
Например, они некое «партнерство» организовали. А карта… ну как элемент доверия, что ли? За уши притянуто, но возьмем а рабочую версию. Нужна хоть какая-то версия, в конце-концов.
И что получилось дальше? Почему Пэт был один, без «партнера»? Кто вычислил и убил Пэта? Куда делся «партнер» и почему золото им не откопано или как там он его спрятал?
А если так: человек Цигеля взял Пэта в партнеры, нарисовал карту. Но не будучи полным идиотом, что-то не сообщил. Например, город, где это все. Пэт, решив что журавль уже не в небе, а в руке, завалил перебежчика. Приехал в Батлер-Крик, но ничего там не нашел.
Что ему на самом деле нужно было от Кощея? Это тоже как-то странно выглядит. Если не нашел, так чего бояться? Или… ну опять же например: перебежчик все же что-то значил для «висельников»? А Пэт его грохнул.
Нет, это я уже в фантазии погружаюсь. Другое дело, что фантазии логичные. «Не верь, не бойся, не проси». И по-другому никак не складывается картина. Пэт просится к Кощею под крышу чтобы свои же не грохнули, предлагая взамен золото, которое сам не нашел. Кощею в это вообще лезть неохота, потому что он всю историю считает пустой тратой времени, потом к Брауну кто-то подкатывается, выманивает из города и убивает. Но никакой карты не находит.
А нахожу ее я.
И что из всего этого выходит? А то, что мне нужен Сом. Сначала. И какая-то информация про Цигеля. И очень мне интересен ответ на такой вопрос: а что Цигель обычно делал со своим золотом? Куда оно шло дальше? Не копил же он его там где-то в стиле «там царь Кощей над златом чахнет»? Тем более что Кощей здесь другой и с виду никак не чахнет.
Что Цигель делал с золотом?
И вот с мыслью о том, что как раз это и надо бы выяснить в первую очередь, я и уснул. Правда, о том как это выяснить, никаких идей у меня не было.
Как бы то ни было, на следующий день проблема решилась если не сама собой, то очень легко. С утра встретились с Толстым на завтрак, как с вечера договорились, вот он мне и сказал:
— Это все знают. На лавэ менял в «Первом банке Доусона». Часть где-то держал, может в том же банке, а часть в рост давал.
— В рост давал в Желтухино? — уточнил я.
— Больше в Желтухино, но и в других местах. Здесь давал, — он показал за окно, подразумевая Нарым, — в Нерчинске давал.
— Если давал, то и получать надо было, так? — осторожно спросил я. — Сами-то долги редко отдаются, если не напоминать.
— Бойца помнишь? Ну, Дима, вчера познакомились…
— Помню, конечно. Человек со своей дамой который?
— Он самый, — Толстый разломил булочку, взяв ее из корзинки, и взялся намазывать ее вареньем. — Вот он и получает, если надо.
— Он… он на Цигеля работал, или как бы на подряде был?
— За долю, — Толстый отложил нож, которым вылавливал варенье из горшочка. — Так он сам по себе в авторитете здесь. Вот эта гостинца его, например, — постучал он по столу. — Ну и еще всякое.
— Но Цигеля он хорошо знал?
— Да нормально, — чуть наклонившись вперед, над столом, Толстый откусил кусок булки, старясь не уронить на стол варенье. — А что знать хочешь? — спросил он, прожевав.
— Да человека одного ищу, он вроде как на Цигеля раньше работал, — не стал я пускаться в подробности.
— У Бойца поинтересуйся, — уверенно кивнул Толстый. — Скажи что я попросил помочь. Если он не знает, что никто не знает. Ну разве что Мамон, но не думаю что тебе с руки в Желтухино переть, — усмехнулся он.
В результате катер до Батлер-Крик я пропустил, зато встретился с Бойцом. Искал его полдня, натыкаясь везде на «только что был, но ушел» и встретил уже днем, на набережной. Вопрос его не удивил. Мы сели на скамейку над пристанью, наслаждаясь все более и более теплым с каждым днем солнцем. С реки тянуло легким ветерком, дальше, ближе к фарватеру, виделось несколько лодок с рыбаками. Не тему кто ловит для продажи, а для души, с удочками. Берег напротив сплошь зарос лесом, а у единственного более или менее пологого спуска была деревянная пристань для парома. Сам же паром — небольшой и абы как сооруженный, стоял пока на этой стороне, а паромщик с него тоже рыбу удил, свесив босые ноги. Некого возить пока, выходит.
Боец закурил длинную сигару, потом сказал:
— Людей у Цигеля много было. Тебя кто конкретно интересует?
— Кто от него все время в Доусон плавал?
— Матвей Шнобель, — сразу и уверенно ответил он. — Наш, но из Штатов сюда попал, как и ты. В Нью-Йорке жил, на Брайтоне.
— Он сейчас где?
— Так завалили его, он же с тем золотом ушел, — удивился Боец вопросу. — На берегу нашли.
— А как он выглядел?
— Невысокий, шустрый такой, говорил очень быстро…, - взялся припоминать Боец. — С Днепропетровска он сам вообще, насколько помню. — Нос конкретный, как раз таким шнобелем, чего так и погнали… лысел чутка. Одевался по-американски, не как мы.
Да, разница в манере одеваться все же есть у русских и американцев. В Батлер-Крик она чуть сгладилась, тут заметней. Не то чтобы прямо большая, но все же покупателей, когда они в магазин заходят, я различаю сразу. А вообще приметный такой персонаж получается, надо с охотниками поговорить.
— А как сумели там всех зарезать, как думаешь?
— Честно? — Боец выпустил стручку дыма и закинул ногу на ногу. — Подмешали им чего-то в хавку, иначе и представить себе не могу. Пацаны у него вообще боевые были, сторожить умели. Он без них даже за ворота не выходил никогда.
Вечером встретился опять с Шарапом и Костей Охотником. Беседа снова обошлась мне в ужин и две бутылки водки, не считая того пива, что я выпил сам, чтобы водку не пить, но главное вызнать получилось. Не помнят они никого носатого и лысеющего среди убитых. Довольно подробно описали каждого покойника, вспоминая и дополняя друг друга, и выходило так, что Шнобеля среди них не было.
— А Мамон у вас как выспрашивал?
— Да как? — чуток озадачился Шарап. — Спросил мол догнали? Нет, говорим, повалили их всех на берегу, у костра нашли. А кто, грит, повалил? Да хрен его знает, грю, лодка туда подходила. Ну он нас сразу и отправил.
— Боялся что бабки запросим, Мамон вообще на деньгу тугой, — хохотнул Костя.
То есть просто ушел Шнобель, как я и думал. А ограбленный полагал что он со всеми помер.
— А до Желтухино вообще как добраться?
— От них иногда катера с шаландами приходят, но это как придут, заранее не знаешь, — ответил Шарап. — А так своим ходом. На ту сторону и вдоль реки тропа. Два дня ходу, если не торопиться, заночевать на хуторе можно. Лошадь можем дать. Недорого.
На этом и сговорились.
В общем, на следующий день я с утра пораньше я пришел к хуторку на окраине Нарыма, который делили охотники, и там получил от Кости крепкую рыжую лошадку с добротной сбруей. Хотя, надо сказать, слово «недорого» было явным преувеличением. Попытался торговаться, но отторговал столько, что только разве что для самолюбия и полезно, на кошельке никак не сказалось.
- Предыдущая
- 47/76
- Следующая
