Место под солнцем - Васильев Андрей - Страница 5

И бодрость снизилась, но это, скорее всего, от того, что я шагаю и шагаю себе, а подпитки нет. Ученый хмырь тогда говорил, что тут надо своевременно принимать пищу, причем запивая ее жидкостью. А я всего этого не делаю, как это ни печально. Ну так и нечего кушать-то, вон, если только кору погрызть или шишек поискать с орешками. Но тут не сосны, а какие-то другие деревья, так что…

Показатель жизни мигнул и показал значение «Тридцать три». Ага. Восстанавливается жизнь, восстанавливается! Это хорошо, это успокаивает. Вот и посижу здесь, у дерева, пока обратно пятьдесят пять единиц не наберу, как раз палку-копалку рассмотрю.

Против моих ожиданий, перед моими глазами не появилось никакого сообщения вроде:

Это разрывало шаблон. Я держал в руках просто длинную и крепкую ветку, пахнущую свежим деревом на месте слома, с шершавой корой и даже с парой листочков. Мое первое оружие в этом мире было достаточно увесистым. А еще его, наверное, очень удобно крутить над головой – одна его часть была ощутимо тяжелее и толще другой. Это, пожалуй, даже и не палка, это дубинка какая-то. В любом случае, даже такое оружие лучше, чем ничего.

Покопавшись в настройках, благо время было, я обнаружил две шкалы, отражавшие, если так можно выразиться, уровень сытости и… Не знаю, как это правильно звучит… Водоснабжение? Впрочем, их поименовали просто, без затей, голодом и жаждой. Обе шкалы были заполнены меньше чем на одну треть и светились приятным зеленоватым оттенком, как видно, с данными показателями у меня пока все было в порядке. Впрочем, это не повод для большой радости. Я иду, время идет, и показатели не станут стоять на месте. Так что рассиживаться нечего, здоровье поправилось – и в путь.

С палкой стало идти как-то повеселее, поскольку я то опирался на нее, как на трость, то крутил в руках, изображая из себя очень ловкого мастера боя на дубинах. Совершенно точно, что внутри каждого из нас сидит наш далекий предок-кроманьонец, хоть и очень глубоко. Люди открыли тайны мироздания, расщепили атом, стали носить одежду от итальянских кутюрье со звучными именами, создали искусственный мозг, а тот самый плосколобый человек из пещеры так никуда и не делся. И как только мы совсем немного, лишь чуть-чуть, отойдем в сторону от привычного, цивилизованного мира, как он тут же вернется из небытия, ударом ноги откроет дверь в наш разум и скажет: «Аур-р-р. Теперь снова я главный». Почему? Да посмотрите на меня. Еще несколько часов назад я находился в офисе (ну, до того, как пойти на встречу с ребятами), сидел в кресле и работал на компьютере последнего поколения, способном совершать немыслимое количество операций в минуту, а сейчас шагаю голый по лесу и абсолютно счастлив, осознавая тот факт, что у меня в руках дубинка.

И отдельно заметим – при случае я готов пустить ее в ход, раздробив череп тому, кто попробует покуситься на мою жизнь. И хотя я не слишком уверен, что у меня это получится ловко и быстро, я буду стараться. Я не хочу умирать, даже здесь, в этом не слишком реальном мире, и, если кто-то задумает лишить меня драгоценной жизни, я приложу все силы, чтобы прикончить его. Ну и кто я после этого? Хомо сапиенс?

Прав был один писатель, сказавший когда-то: «Поскреби любого из нас – и ты увидишь рожу дикаря». Нам с детства вбивали в голову прописную истину о том, что человеческая жизнь – самая большая ценность из всех, которые есть у цивилизации, и большинство из нас искренне в это верило, включая и меня. Были, конечно, и маргиналы, но это исключение скорее подтверждало правило, чем опровергало его. Но это было в другом мире: с полицией, судом, телефоном, горячей водой, фастфудом и одеждой. Там так легко и просто было рассуждать о ценности человеческой жизни и недопустимости насилия, особенно сидя в удобном кресле под защитой надежных стен.

А вот здесь, когда идешь нагишом и вокруг шумит лес, в котором пес знает кто водится, в непонятном месте, где даже не представляешь, куда тебя ноги заведут, все это видится по-другому. Нет, основная ценность не поменялась, это по-прежнему человеческая жизнь. Значение понятия сузилось – это моя жизнь. Моя, и больше ничья.

Ладно, что-то меня не туда занесло. Никто пока не стремится меня уничтожить и поработить, поскольку никого я так и не встретил. Да и вряд ли оцифрованные граждане, которые, подобно мне, сейчас бродят по лесам, полям и горам в нагом виде, первым делом захотят проявить агрессию. Скорее наоборот, при встрече мы друг другу на шею будем кидаться, потому как коллективом обживать новый мир веселее и проще. А вот потом, когда приоденемся и силенок наберем, непременно начнется дележка тех благ, которые нам предоставит этот новый мир. И вот там уже хлебалом щелкать будет нельзя, поскольку таких непременно будут жрать-с, без соли и луку.

И, учитывая это, было бы здорово встретить Жеку и Марику, только это невозможно. Они, в отличие от меня, отправились в Нормалити, я об этом узнал постфактум, когда выбор мною был уже сделан. Мне бы позвонить кому-то из них перед походом в офис Ковчега, спросить, но не догадался. Обратного же хода у выбора не было, чип программировали таким образом, что поменять мир было невозможно, если уж захотел бегать за драконами – бегай.

Почему Марика решила оцифроваться, я не знал. Ее папаша без особого труда мог купить ей билет первого класса, да и купил наверняка, но она, как всегда, приняла нестандартное решение и жутко расстроилась, узнав, что я отправлюсь в Мэджик Дрим. Помню, губы надула и еще месяца два на звонки не отвечала, ни на мои, ни на Женькины. Он-то хотел ее порадовать, сказать, что она там будет не одна, с ним, но все без толку. А через два месяца с нее все как рукой сняло – она собрала нас в баре, и мы устроили отличную пьянку. Марика такая – ее не поймешь.

Так что сидят они сейчас у бассейна, дуют «дайкири» и креветок едят. Везуха им. Может, и меня вспоминают незлобивым добрым словом, почему нет. Собственно, только это нам и осталось друг от друга – воспоминания, потому как увидеться нам больше в этой жизни не судьба.

А в той мы, наверное, стали одним целым. Уж не знаю, как там история Земли закончилась, но мне почему-то думается, что большой и яркой вспышкой, поскольку очень все внезапно случилось. Что-то бамкнуло, полыхнуло – и мир стал огромным огненным шаром, а поскольку сидели мы рядом, то и пепел наш наверняка смешался в одну общую кучку. Так что дружили мы большую часть жизни и после смерти вместе остались. Судьба.

И еще забавно, что уцелели мы, люди второго сорта. А пассажирам первого класса та же самая судьба приличных размеров кукиш показала! Насколько я знаю, Ковчег этот не достроен еще был, точнее, там чего-то монтировали, до ума доводили, так что пассажиров на нем не было, это точно. И не будет уже, поскольку они гикнулись вместе с планетой, это не вызывало у меня никаких сомнений. Вывод – деньги не гарантируют того, что ты проживешь жизнь так, как планировал.

Хм, а Марика-то, по сути, права оказалась. Будь она с теми, кто собирался остаться жить в физическом теле, – и все. Нет, ей определенно судьба ворожит. Ну и дай бог им там, в Нормалити, счастья и покоя.

Вот с такими благостными мыслями я и шагал себе, шагал, пока не почувствовал, что в окружающем меня пейзаже что-то изменилось. Что-то совсем неуловимое.

Остановившись, я начал очень внимательно глазеть по сторонам. Если взгляд за что-то зацепился, значит, что-то да не так. И точно.

Я давно заметил, что тут все деревья хоть и отличаются друг от друга какими-то мелкими деталями, но схожи размером. Ну или высотой, уж не знаю, как правильно. Если и есть перепады, то мизерные. Так вот, ландшафт, что расстилался прямо передо мной, справа был тем же самым, что я последние несколько часов созерцал. А вот слева – нет. Там деревья растут пожиже да пониже. С чего бы это?