Пленники судьбы - Монтефиоре Санта - Страница 27

— Мы снова пришли отведать вашей великолепной рыбы, — произнес Люк с улыбкой.

Роза заулыбалась в ответ.

— А я-то подумала, что вы вернулись ради меня, — ответила она.

— Я пришел ради тебя, красавица Роза, — вмешался профессор.

— Ну что ж, один из двух — уже неплохо. Вы хотели бы немного вина?

— Греко ди Туфо, охлажденное, пожалуйста, — сказал Люк. — Похоже, будет гроза.

— К тому же очень сильная, — произнесла Роза. — Вам, возможно, придется просидеть здесь как в западне всю вторую половину дня.

— О, если уж попадаться в ловушку, то более удачного места, чем это, трудно найти, — сказал профессор.

— А кто изображен на всех этих фотографиях? — спросил Люк.

— Моя семья. — Роза кивнула на изображение обнаженной женщины, висевшее высоко на стене. — Это портрет моей бабушки Валентины, нарисованный моим дедушкой. Ну разве она не красавица? — Глаза Розы заблестели. — Мне говорят, что я очень похожа на нее. Печально, но мое существование по сравнению с ее жизнью весьма прозаично.

— Надеюсь, ты проживешь дольше, — сказал Карадок. — И не хуже, чем она.

Посреди ленча небеса разверзлись, гром сотряс холмы, и дождь застучал по причалу. Козима так и не появилась. Люк злился на нее все больше и больше за то, что она не дала ему шанса проигнорировать ее. Он посмотрел на грозное небо, на разволновавшееся море и подумал, что было бы хорошо, если бы маленький мальчик находился сейчас в безопасности, в своем доме.

Люк решил воздержаться от похода в тратторию Фиорелли. Вместо этого он отправился в кафе, расположенное на площади, где тоже готовили хороший крепкий кофе и подавали пышную бриошь, и старался больше не думать о Козиме. Профессор и Ма занимались тем, что плели интриги против Диззи и Максвелла. Им даже удалось убедить Ромину придумать какой-нибудь подходящий предлог, чтобы эти двое остались в замке, а они, избежав их нежелательного общества, смогли бы беспрепятственно отправиться на знаменитый праздник в честь святого Бенедикта.

— Я распоряжусь, чтобы им подали хороший ужин, — сказала Ромина. — Мне и самой порядком надоела эта парочка. От них нет никакого толка. Надеюсь, им есть куда возвращаться. Неужели можно вести все свои дела, пользуясь лишь Интернетом и телефонной связью?

К счастью, в день праздника Максвелл слег от приступа мигрени и провел в постели всю вторую половину дня, а у Диззи от вынужденного одиночества было ужасное настроение, и она со скучающим видом лежала в тени, читая роман. Ма ликовала, предвкушая приближающееся торжество, в то время как Люк ожидал его с дурным предчувствием. Ведь туда наверняка придет и Козима.

Когда начало смеркаться, все трое отправились в город. Ма с трудом протиснула свой крупный зад внутрь машины, принадлежащей Ромине, и, закрыв за собой дверь, уселась прямо на коробку передач, так что Люку каждый раз, когда он переключал скорость, приходилось просить ее отодвинуться.

— Если бы я знала, что придется тесниться, словно запеченным бобам на противне, то ни за что не согласилась бы поехать, — жаловалась она.

— Мужайтесь, дорогая леди, — раздался голос Карадока с заднего сиденья.

— Хорошо рассуждать, сидя на заднем сиденье, где много места, а у меня здесь две прелести одновременно — мало того что рядом бьется великое сердце, а в придачу к нему еще и ерзающая рука, — сказала Ма, когда Люк, старясь добраться до рычага коробки передач, подсунул свою руку под ее штаны. — Сейчас не самое подходящее время цитировать лорда Теннисона, профессор. Все же не следует делать машины такими крошечными, это просто оскорбительно.

— Люк, а почему бы тебе не взять напрокат большой автомобиль?

— Думаю, мне просто лень, а еще я хочу почувствовать себя свободным от всего материального.

— Быть свободным — значит иметь большую красивую машину, в которой можно комфортно расположиться, — возразила Ма. — Могу с полной уверенностью сказать, что если ты возьмешь напрокат другое авто, это никоим образом не помешает твоим духовным поискам. А уж если говорить обо мне, это только поспособствует моим исканиям.

— Духовность не означает отречения от материальных ценностей, просто не следует придавать им слишком большое значение. Не позволяй деньгам становиться твоим богом, пусть они лучше сделаются твоими рабами, — вставил свое слово профессор.

— Надеюсь, ты все понял, Люк, — сказала Ма. — Карадок, конечно, немного со странностями, однако он мудрая старая сова. А я просто пожилая сова. Ну а теперь, интересно, чего мы все ожидаем от сегодняшнего вечера?

— Развлечений, — произнес Люк. — По крайней мере, я рассчитываю на что-то захватывающее.

— Например, увидеть мироточащую статую Христа, которая за полстолетия не пролила ни слезинки, — сказала Ма. — Я бы не поставила на нее.

— Этот город охвачен религиозным безумием, — с чувством проговорил Карадок. — Думаю, это массовый психоз.

— Слава Богу, за нами никто не увязался, — произнесла Ма. — А с твоим прекрасным итальянским, Люк, мы легко сможем раствориться в толпе, не опасаясь привлечь к себе особого внимания.

Люк взглянул на нее, пытаясь понять, не шутит ли она. Ма уж точно не принадлежала к тем женщинам, которые могут легко смешаться с толпой.

Припарковав машину рядом с набережной, они направились вверх по узеньким улочкам к площади Сан-Паскуале, на которой, прямо напротив часовни, уже собрались жители Инкантеларии, держа в руках маленькие свечи. Насыщенный запахом воска и ладана воздух, казалось, был наэлектризован от предвкушения праздника — люди с нетерпением ожидали, когда же наконец откроются большие двери. Люк сразу заметил Розу: ее красное платье и шаль выделялись из толпы, буквально крича, чтобы их заметили. Детишки собрались вокруг нее, и она стояла рядом с мужчиной, который, как можно было предположить, приходился ей мужем. Затем Люк увидел Козиму, всю одетую в черное, ее лицо снова скрывала вуаль с кружевами. Он не мог различить выражения ее лица, поскольку женщина находилась слишком далеко от него. Она стояла возле высокого мужчины с длинными седыми волосами и добрым лицом. Временами он обнимал ее за плечи, притягивая к себе, и наклонялся, чтобы шепнуть ей что-то на ухо. Ярость Люка улеглась, уступив место жалости к этой молодой симпатичной женщине, которая, потеряв свою любовь, увядала прямо на глазах.

От волнения Роза не могла устоять на месте. Церковный ритуал, который всегда заканчивался вечеринкой, доставлял ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Даже если статуя Христа не заплачет, люди все равно будут праздновать этот день в честь самого первого проявления чуда. Посмотрев вокруг, Роза увидела людей, большинство из которых она хорошо знала в лицо. А затем заметила Люка, который глазел на ее кузину и Панфило, и вдруг почувствовала, что ее настроение испорчено. Козима, нарядившись в свою траурную одежду и надев вуаль, приковывала к себе недоуменные взоры. Люк, вероятно, почувствовав, что на него кто-то пристально смотрит, перевел взгляд на Розу, и она, обрадовавшись, улыбнулась и слегка помахала ему рукой. Люк ответил тем же.

— Кому это ты там машешь? — спросила Ма, не скрывая любопытства.

— Да одной официантке из траттории.

— А она симпатичная?

— Она замужем.

— Ну, это еще никогда и никого не останавливало.

— Люк человек чести! — произнес Карадок. — Хотя красота Розы, подобно прелести Елены Прекрасной из Трои, могла бы спустить на воду тысячу кораблей.

Ма искоса пыталась разглядеть хваленую красотку.

— Судя по выражению ее лица, я бы сказала, что она уже и так немало их спустила на воду.

Наконец с громким лязгом открылись большие двери и люди поспешили внутрь, желая занять лучшие места. Ма крепко взяла профессора под руку, а он с чувством благодарности оперся на нее. Ему нравились пышнотелые женщины. Люк заметил, что их компания начала привлекать всеобщее внимание. Он понимал, что местные жители знали, что он из замка, и были одновременно напуганы и заинтригованы этим. Дети, не скрывая любопытства, тыкали пальцами в их сторону и о чем-то шептались, прикрывая рот руками.