Две половинки (Просто о любви) - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/49
- Следующая
Степан тряхнул головой, стараясь избавиться от навязчиво звучавшего самообвинения.
Все он правильно решил!
Неправильно было поддаться помутившему разум желанию познать нечто, не испытанное в его мужской жизни. Не страсти огненные – нет! Хватало в его жизни и страстей, до фига! Нет, другое… что-то такое глубокое, истинное… не объяснить – настоящее, что ли!
Вот что неправильно!
Не следовало, ох, не следовало, возвращаться – ведь ушел же, переступил порог – и кидаться так отчаянно, с головой кидаться в Стаську!
И так однозначно, бесповоротно от нее уйти!
– Нет! Уйти – как раз правильно! – зло возразил себе Больших, закидывая подальше пласт снега с лопаты.
Он уже один раз женился и, как ему казалось, по любви – будет с него и этого раза! Хорошо, удалось уйти без глобальных потерь и непримиримой ненависти ко всему женскому полу!
Битому-перебитому, изрядно потрепанному, удалось убраться Степану Больших с мест масштабных семейных баталий.
С Надей, его бывшей женой, они познакомились традиционно: в институте, и поженились, когда оба проходили интернатуру, он хирургическую, она – терапевтическую.
В стране уже что-то ворочалось новое, именуемое кооперацией, гласностью и перестройкой и прочими ругательными названиями, менялось, но накатанные пути карьерного роста медика производили впечатление незыблемых и постоянных.
Молодую семью двух работников медицины ждали четко просматриваемые, не ими придуманные и установленные перспективы развития, становления и закрепления на хороших местах. Оба собирались работать в больницах, получать приличную зарплату и уважение общества. Он – защищаться, она – просто работать, жить, как все живут, родить детей, вырастить, машину купить.
По указующему персту дедушки Ленина, дорога впереди ждала светлая, проторенная, обеспеченная и просматриваемая до самой старости на каждом этапе пути.
Надюха не выдержала после полугодовой невыплаты зарплаты.
Пришла вечером поздно домой, злая, осунувшаяся, расточая амбре дешевого коньяка, не раздеваясь, прошла в кухню, опустилась тяжело на табурет. Он понял ее состояние и молча поставил чайник на плиту, достал с полки чашки, заварку, сахарницу…
– Все, Степан, я ушла – уставшим, бессильным голосом сказала жена.
Он медленно повернулся к ней:
– Ты же не хотела уходить, Надь. Тебя же не сегодня-завтра заведующей отделением собирались назначить.
– Да потому что работать больше некому! Все разбежались! – громко ответила она, словно продолжая прерванный с кем-то спор. – Это когда у нас молодых врачей завотделениями назначали? И толку от этой должности?! Зарплаты как не давали, так и не дадут, а той, что дадут, только в туалете подтереться, жить на это нельзя!!
Чайник кипел гордо и требовательно, выпуская струю пара из носика. Степан выключил газ, налил чаю, поставил чашку на стол перед женой и сел напротив.
– Ну, ушла и ушла! – попробовал он успокоить жену, – я заработаю.
– Да что ты заработаешь?! – закричала она и хлопнула ладонью по столу. – Что?!
Чашка подпрыгнула на месте, чай перелился через край и растекся лужицей. Никто из них не обратил внимания и не стал устранять беспорядок.
– Ты на двух работах сутками, домой спать приползаешь, черный весь от усталости!! И где миллионы?! – кричала Надя, в мгновение перейдя от пассивности к агрессии.
– Что ты кричишь, Надь? Это временные трудности.
Степану совсем не хотелось с ней спорить и обсуждать очевидное. Для себя он такого легкого выхода, как уйти с работы, не видел.
– Да не временно, Степан! Теперь это навсегда! Ничего у нас врачи получать не будут, кроме плевков в морду! Ни врачи, ни учителя, никто из бюджетников!
– Надь, мы не на политическом митинге, – остудил праведный гнев супруги спокойным голосом Больших. – Не кричи, что-нибудь придумаем.
– Я уже придумала – так же мгновенно перешла от агрессии к усталости Надежда. – Вчера я встретилась с Леной Городовой. Помнишь ее, моя бывшая сокурсница? Она «держит» несколько торговых мест на вещевом в Лужниках, предложила мне идти к ней реализатором. Проще говоря, продавцом. Я согласилась. Зарплату и проценты от реализации она назвала такие, что не согласиться я не могла.
– Значит, решила стать работником торговли.
– У тебя есть предложение лучше? – вскинулась по новой готовая к борьбе по отстаиванию интересов супруга.
– Оно тебе не понравится. Я считаю, что врач должен лечить, а не тряпками торговать.
– Вот и лечи, раз ты у нас идейный! А я не буду! Я пойду бабки зарабатывать!
– Ну да! Встанешь за прилавок и они с неба посыпятся! Это каторжный, грязный, тяжелейший труд! Мне в отделение неделю назад молодую женщину привезли, тоже на рынке торгует, так у нее обморожение ног тяжелейшее, а она и не заметила – «ну, болят и болят, так у всех болят, мы ж на ногах весь день и в жару, и в мороз! И тяжести таскаем. Ну, распухли, а чего им не пухнуть!» Пришлось пальцы на ноге ампутировать, и еще неизвестно, остановится ли на этом! А она молодая тетка, с высшим образованием!
– Да, именно такую работу я выбираю, – зло и убежденно сказала Надя, выслушав мужа. – Но там платят деньги!
Надюха обладала решительным характером, попавшим к тому же на благодатную почву – в коллектив предприимчивых и столь же решительных женщин. Она быстро из реализатора превратилась в самостоятельного «челнока».
Где-то перезаняла денег, досконально изучила и разузнала, у той же Лены и у остальных, где, что, почем и как лучше покупать, продумала все тщательно и поехала. Первый раз в Польшу.
Закупила товар на продажу, завалив квартиру всевозможными электроприборами, посудой, пакетами с упаковками, какими-то бутылками – Степан не вникал. Помог оттащить баулы на вокзал к поезду, взяв для этой цели отгул, запихал неподъемные полиэтиленовые, клетчатые сумищи в вагон и помахал рукой.
Отправил.
Через неделю встретил с такими же неподъемными сумками, поменявшими содержимое. Надюха выскочила из вагона довольная, разрумянившаяся, воодушевленная и, расцеловав мужа, с ходу сообщила:
– Степка! У нас теперь новая жизнь начнется! Вот увидишь, мы станем богатыми!
Новая жизнь началась…
Параллельная. Они почти не виделись, квартира превратилась в склад и штаб для нее и ночлежку для него. Надя предприняла несколько пробных поездок в Турцию и Китай, Степан старался провожать, а особенно встречать жену, таская на горбу баулы. Она выработала стратегию, выбрала одну страну для закупок, определилась с товаром, наняла продавца, стоять на рынке – развивалась, стремительно превращаясь в акулу мелкого капитала.
Он приходил либо поздно вечером, либо рано утром, высыпаться между дежурствами в двух больницах. И часто заставал по вечерам у Надежды компанию подруг-коммерсанток, к его приходу всегда подвыпивших, шумных, засиживающихся до утра, а порой остающихся ночевать. Но чаще ее не было дома – в очередной поездке или в гостях на таких же посиделках.
Ему стало безразлично. От хронической усталости, постоянных мыслей о пациентах, операциях, новой статье о хирургии, прочитанной в медицинском журнале или написанной им ночами, и от полного несовпадения их с женой занятий и жизней.
На определенном этапе Степан отказался таскать баулы, встречать-провожать.
– У меня очень жесткий график, Надь! Чтобы проводить или встретить тебя, мне приходится все ломать, перекраивать, откладывать операции, отрабатывать потом!
– Вот именно, Степ! – чему-то обрадовалась Надюха, когда муж начал этот разговор. – Я давно хотела с тобой об этом поговорить! Уходи с работы!
– Что?! – офигел Больших.
– Подожди, не спеши ругаться. Послушай! Вдвоем нам будет гораздо легче и проще, чем мне одной. Мы сможем в одну ходку привозить больше товара, а чем больше закупочная партия, тем выше скидки. И мне безопаснее ездить с тобой, чем одной все время рисковать. Я возьму еще парочку продавцов. Поднимем денег, вообще перестанем ездить! Нам будут везти, станем оптом покупать, оплачивать транспорт. Степ, ты мне очень нужен! Давай бросай свою каторгу к черту! Мы вместе и бизнес сделаем, фирму откроем, на ноги встанем!
- Предыдущая
- 16/49
- Следующая
