Заклятие счастья - Романова Галина Владимировна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/55
• Следующая

– В смысле? – наморщил лоб Горелов. Мотнул по-бычьи головой. Крепкая загорелая шея аж хрустнула. – Я не понял?..

– Вы помогали ей в чем-то еще? – уклонился от прямого вопроса Назаров.

Ему было жарко стоять на солнцепеке возле раскалившейся машины, от нее несло, как от печи. С досадой думал, что надо было тащить Горелова в отдел, а не проявлять лояльность и не устраивать тут с ним на жаре задушевные беседы. Асфальт под ногами плавился, по спине текло, голова гудела от жары и похмелья, а в горле пересохло так, что хрипеть сейчас начнет.

– Попросит – помогал, – ответил Горелов.

– Конкретно?

– Ну… Уж и не помню точно… Просила ей ремонтников найти, нашел. Это давно уже было. Потом машину продать помог ее мужа покойного. Ну, вещи там до машины донести, от машины до калитки.

– В дом заходили?

– Никогда! – слишком быстро ответил Горелов и, чуть смягчая свою категоричность, добавил: – Что мне там?

– У вас не было с ней личных отношений? – все же спросил Назаров.

– Личных?! Отношений?! – вытаращился тут же Горелов и вдруг как заржет: – Ты ее видел, капитан?! Видел! И Машу сейчас видел! Их сравнить можно? Нет. Вот и глупости тогда не говори. Личные отношения! Скажешь тоже…

Назаров оглянулся на рыночные ряды. Со стоянки не был виден прилавок, за которым хлопотала высокая статная красавица Маша, но хриплые крики ее ненормального сыночка слышались отчетливо. Кому-то еще, наверное, досталось, кроме Назарова. Подзатыльники матери подействовали ненадолго.

– А что у вас с ней, Степан Сергеевич?

– С кем? – Спина Горелова снова нервно дернулась, как в тот момент, когда он его впервые окликнул.

– С Лагутиной у вас роман?

– Нет.

Волевое лицо пожилого кряжистого мужика, всегда казавшееся Назарову высеченным из крепкого песчаника, вдруг размякло до такой степени, что резко обозначились носогубные складки, провис подбородок, а губы, сжатые всегда плотно, задрожали.

– Отвергает? – ехидно поинтересовался Назаров с фальшивым сочувствием.

– Не твое дело, капитан, – резко оборвал его Горелов, щелкнул сигнализацией, отпирая машину, открыл водительскую дверь. – У тебя есть еще вопросы?

– Ага, – невинно улыбнулся Назаров, хотя губы пересохли и еле в улыбку сложились. – Помните драку в супермаркете «Агат»? Драку с участием Листова и Рыкова?

– И что?

Нога Горелова, занесенная на подножку, соскользнула и вяло шлепнулась подошвой сандалии о мягкий асфальт. Глаза, не прикрытые козырьком кепки – она так и валялась на капоте, – смотрели настороженно и зло.

– Куда вы увели Листова из магазина, гражданин Горелов?

– Что? – Он будто не расслышал, продолжая уничтожать Назарова глазами.

– Куда вы увели из магазина Листова после драки? Вы активно помогали их разнимать, гражданин Горелов. А потом увели Листова. Куда?

– Я… Я посадил его в такси. Просто посадил его в такси, – затараторил он вдруг не вполне внятно, сбивчиво, проглатывая окончания. – Какая машина, не помню! И номеров не помню! Просто вывел из магазина и посадил в такси.

– Хорошо. Посадили в такси. Он был пьян, растрепан, в крови после драки. И вряд ли связно мог говорить. И вы наверняка называли адрес таксисту. Адрес, по которому следовало доставить избитого, пьяного пассажира. Домой он не приехал в тот день. Куда вы его отправили, гражданин Горелов? По какому адресу? Не слышу ответа…

Он его так и не услышал. Горелов, крепко сжав кулаки, зверски осматривал его несколько минут. А потом вдруг заявил, что ни слова не скажет больше без адвоката.

– Хорошо, – кивнул Назаров, даже обрадовавшись такому повороту. – Будет вам адвокат. А сейчас едем в отдел. За моей машиной следуем.

– Чего это?! Чего вдруг в отдел?! – заорал Горелов, перекрывая рыночный рокот и вопли больного парня.

Тот все еще продолжал голосить. Может, он так постоянно орет? Каждый день?

– Надо взять у вас отпечатки пальцев и кое-какие анализы, – вспомнил он про просьбу эксперта. – И… И взять ваши слова под протокол…

Вадик Илюхин нервно давил в пальцах хлебный мякиш. Катал его по столу, лепил из него шарики, кубики, раскатывал колбаски, хотя совершенно не замечал, что делает. Он думал! Напряженно думал о том, что будет, если кому-то станет известно, что все бумаги покойного Беликова у него? Сможет он доказать, что эта старая ведьма сама ему их отдала в благодарность за…

Вспомнив о том, какую высокую цену ему пришлось платить за планы и карты, Вадик передернулся. Он до сих пор не может без отвращения смотреть на себя голого, когда принимает душ в собственной ванной, где стены сплошь зеркальные.

Мерзкая, гадкая баба! Поделом ей! Как славно, как безумно славно, что ее теперь нет! И хорошо бы, чтобы никогда уже и не было. Тогда никто не докажет, что бумаги у него.

Но и не докажет, что он их не крал!

Вадик чуть не расплакался от жалости к себе, стоило вспомнить, сколько неприятных часов он провел в кабинете Огнева под перекрестным допросом.

– Это тебе еще повезло, парень! – увещевал его потом Огнев, провожая под утро из отдела до стоянки такси.

– Повезло?! – ахнул тогда с обидой Вадик. – И в чем же?!

И подумал снова, что надо матери непременно наябедничать, чтобы сняла с пособия этого борова, жирующего на деньги его отца. Платят ему, между прочим, за помощь. А чем он ему помог? Чем? Тем, что одобрительно гримасничал при допросе?

Надо снять с пособия!

– Тем, что обыска в твоем доме не проведено. Потому что санкции нет, – бубнил Огнев, похлопывая его по спине своей громадной, как лопата, ладонью. – Наверняка что-нибудь там да нашлось бы.

– Ничего бы не нашлось, – с уверенностью возражал ему Вадик. – Говорю же, никакой дури там нет!

– Дури нет. Так что-нибудь еще нашлось бы.

– Что, например?

– Что-нибудь, что помогло бы зацепить тебя, парень. Не мне, поверь! – тут же горячился Огнев, тыкая себя в грудь пальцем, похожим на огурец. – Этому ковбою! Назарову! Он зацепился, ох как он зацепился.

Про Назарова Вадик узнавал. Прямо на следующий день, немного оправившись после допроса, принялся наводить справки. И узнал много неприятного. Например, то, что Назаров крутой чувак. Что просто так не сдается. Что сейчас находится под служебной проверкой, потому что где-то не в том месте пострелял. И сам едва не погиб. Но ему будто бы по фигу все это, и стрельба, и проверка. И еще узнал, что раньше он в их городе очень активно занимался подводным плаванием и охотой. И даже тренировал людишек. И какая-то грязная история у него случилась с Сашей Беликовой. Соблазнил он ее будто. И отец Саши его жестко наказал. Назаров, по слухам, еле ноги унес из их городка.

Теперь вот вернулся. Мстить? По слухам, да. И уже будто одного из своих обидчиков сажал в камеру на сутки. Или на трое?

А что будет, если Назаров вздумает мстить Вадику из-за Сашки? Ведь он же знает, что Вадик к Беликовым ходил из-за нее. Это не тайна. Тайной являлось то, что к Беликовым он ходил еще и по другой причине.

– Дерьмо! – выпалил зло Вадик, запуская хлебным мякишем в высокую пальму, растущую уже лет десять в громадной глиняной кадке. – Одно дерьмо!

Все так мерзко складывалось для него. Все так отвратительно! Он и его предки так долго охотились за бумагами. И вот теперь, когда они у него в руках, он не имеет возможности ими воспользоваться! Как он станет разъезжать по городу, как станет вести изыскательские работы, если за ним наверняка следят?! Сразу поймут, что не просто так он землю роет. Что появилось у него что-то. А откуда? Конечно, из дома Беликовых. Если у них пропало, то у него появилось. Только у них из дома пропало все гораздо раньше того дня, как пропала старая шлюха. Гораздо раньше! А Сашка – глупая курица – просто не знала. Не интересовалась никогда семейными реликвиями, вот и…

Зазвонил мобильный. На дисплее высветилось – мать.

– Да, мам, – ответил Вадик с неожиданной охотой.

• Предыдущая
• 33/55
• Следующая