Заклятие счастья - Романова Галина Владимировна - Страница 21
- Предыдущая
- 21/55
- Следующая
О том, что отец искал карту, настоящую карту, и ее еще искал его дед, он знал. Подслушивал не раз, как отец с дедом шушукались по этому поводу.
– Па, а ты уверен, что существует это все? – неуверенно спрашивал отец Вадика своего отца.
– Уверен! Я точно знаю! Точно! Мой сосед – колченогий Лешка – сам эти ящики сколачивал. Баба его мне рассказывала. Он ей говорил, что там добра видимо-невидимо. Отсюда морем должны были отправить и не успели. Наступление наших! Нацисты все и спрятали. А вот куда?! Лешка и вывозил все это.
– И что?! – вытягивал отец шею, Вадик подсматривал, видел.
– А то! Застрелили его сразу, как сокровища спрятали. И на берегу бросили, как собаку!
– Может, в том месте и искать нужно? – спрашивал отец Вадика своего отца.
– Умный, да! – с сожалением косился на него дед. – Там весь берег перекопали! Даже технику подгоняли. Бесполезно. В другом каком-то месте это все, сынок. В другом…
И вот теперь Вадик, унаследовав интерес к сокровищам нацистов от отца и деда, имел то, ради чего терпел объятия жирной старой шлюхи.
Он бы, может, и не то вытерпел! На кону миллионы долларов! Миллионы! Долларов! Даже если государство решит прикарманить эти сокровища, он свой процент поимеет, а это все равно миллионы долларов! Потому что вместе с зашифрованной картой вдова Беликова подарила ему опись всего награбленного нацистами. Карту он пока не расшифровал, как не смог расшифровать ее и покойный Беликов. Не нашлось подпольных специалистов. А в официальном порядке он никуда обращаться не стал. Вадик тоже не станет обращаться никуда в официальном порядке. Попробует сначала сам. Потом привлечет кого-нибудь. Кого, пока не знал. Но когда есть что расшифровывать…
А вот список награбленного, занимающий дюжину страниц, он перевел. С горем пополам, но перевел. И ошалел! Подлинники картин великих мастеров. Золото, кубки, украшения, бриллианты… алмазы необработанные… Там оказалось всего столько, что он не представлял, где это все можно было спрятать в их городишке! Это не одна грузовая машина, это машины три добра! Где можно было зарыть?
Они с вдовой Беликова подолгу рассматривали карту, читали и перечитывали записи ее покойного мужа. Сопоставляли, сверяли – ничего! А однажды, пару дней назад, она вдруг брякнула:
– Ой, ну я не знаю, где можно это все спрятать! Только в мавзолее каком-нибудь каменном! Только там, куда никто никогда не посмеет сунуться!
Брякнула и забыла. А Вадик не забыл. Он начал думать. Начал дома карту ворочать. Стал ездить по городу, наблюдал, присматривался. Даже в краеведческий музей наведался и там кое-что полистал, почитал. И кажется, начал прозревать.
Но об этом, тсс, никому ни слова. Даже матери! Она хорошая женщина, его любит больше жизни. Но она всего лишь женщина! А это значит, что может ляпнуть, проболтаться, не по умыслу, а просто так…
Вадик шевельнулся, глянул на часы – половина двенадцатого ночи. Рука, удерживающая опустевший бокал, затекла. Он потянулся с хрустом, нехотя встал. Прошел к высокому шкафу, где еще покойным отцом был устроен бар. Смешал себе очередной коктейль, он умел и любил это делать. Снова вернулся на диван. Сел лицом к огромным окнам, выходящим в сад. Хлебнул из бокала, довольно улыбнулся. Было вкусно. И еще было приятно сидеть в доме одному в тишине, без телевизора, радио, без матери. Сидеть, думать, мечтать.
Вот он найдет сокровища. Вернее, сначала он отыщет место, потом последуют разведывательные действия. И когда он уже стопроцентно убедится, что сокровища там, станет думать: сможет самостоятельно все вывезти или все же придется обращаться за помощью. Например, к государству. Он не исключал такой возможности. Он уже все подсчитал. Положенные двадцать пять процентов это очень-очень-очень много. Плюс к тому же слава! О нем будут говорить, показывать по телевизору. Он станет знаменитым. И тогда эта курица – Сашка Беликова – будет смотреть на него уже иначе!
Интересно, как бы она посмотрела на него сейчас, узнай, что он выделывал с ее матерью? Ужаснулась бы? Брезгливо сморщилась? Или похотливо облизнулась?
Вадик захихикал. Его мелкий хрипловатый смех пробежался по углам огромной гостиной с большим шелковым ковром в бирюзовых тонах на полу и заставленной тяжелой темной мебелью. Затих в дверном проеме и вдруг вернулся трелью дверного звонка.
– Кого еще?..
Вадик недовольно поморщился, матерно выругался, поставил на деревянный диванный подлокотник бокал с коктейлем. Нехотя поднялся и медленным, очень медленным шагом пошел к входной двери. По пути он посетовал на свою рассеянность. Он опять забыл запереть дверь в воротах. Просто не проверил, сработала защелка замка или нет. И теперь незваный гость стоял возле входной двери и теребил кнопку звонка. Нагло так! Может, собаку стоит завести? Огромную, свирепую, которая станет бросаться на всякого, кто посмеет воспользоваться его рассеянностью, кто посмеет открыть незапертую дверь в воротах и хозяйски пройти до самого крыльца. Собака – это хорошая мысль.
Он глянул в глазок и удивился, узнав за дверью Игоря Валентиновича Огнева. Толстый майор был одет в гражданское, отчаянно, как всегда, потел. Вытирал громадный, как баскетбольный мяч, череп платком размером со скатерть. И смотрел прямо на него через глазок странно виновато и смущенно.
– Здрасте, Игорь Валентинович. – Вадик осторожно улыбнулся, открыв входную дверь.
– Здравствуй, Вадим. – Огнев раздул щеки, запыхтел, осмотрев хозяина дома. – Отдыхаешь?
– Да.
– Дома один?
– Да. Мама уехала на отдых с приятельницей какой-то.
На этих словах Вадик невольно сморщился. Он не терпел приятельниц матери. Они напоминали ему старых ощипанных кур. И разговор их напоминал ему суматошное куриное кудахтанье.
– Давно дома?
Огнев выразительно прошелся взглядом по его джинсам, дорогой сорочке, явно не домашней.
– Давно. Часов с семи.
– А днем где был?
– Днем? Да нигде… Ездил по городу. С людьми общался.
Он вдруг покраснел. Вот именно, куда и зачем он ездил по городу, Вадик не мог сказать! Ни за что! Это было частью его плана. Это была его разведка!
– С какими людьми общался? – не перестал приставать к нему Огнев, так и не объяснив причины своего визита.
– С разными, – пуще прежнего покраснел Вадик и вдруг возмутился: – А в чем, собственно, дело, Игорь Валентинович?!
– А дело в том, Вадим, что тебе придется проехать со мной в отдел и ответить на несколько моих вопросов. И возможно, не только моих, – окончательно смутился Огнев.
Причина его смущения была Вадику понятна. Огнев давно и прочно приятельствовал с его покойным отцом. Какие-то делишки меж ними были. И оба, кажется, оставались довольны друг другом. После смерти отца Огнев не перестал покровительствовать их семье. И мать, кажется, не перестала после смерти отца приплачивать Огневу.
И тут вдруг такое!
– А что за вопросы?
В желудке у Вадика вдруг заворочалась крохотная острая льдинка. Неприятно заворочалась, болезненно.
– Я не могу тебе всего сказать, сынок… – произнес с печалью Огнев, опасливо оглянулся себе за спину. – Я тут не один, понимаешь…
– Угу, – кивнул Вадик, хотя сколько ни всматривался в направлении ворот, никого не увидел. И уже шепотом спросил: – Так что за вопросы?
Он мысленно вернулся к событиям недельной давности, когда они с приятелями в ночном клубе разгулялись до такой степени, что раздели догола какую-то девчонку. Она поначалу была будто и не против, а потом визжать стала, когда они ее к шесту выгнали.
Она заяву накатала, что ли?
Потом еще был инцидент, когда они втроем под утро помочились на спящего бродягу. Может, это не бродяга был? Или кто-то их снял на мобильник и в Сеть выложил? Блин!
– Ты мне вот что лучше скажи, у тебя дома никакой дряни нет? – быстро зашептал Огнев, когда они шли уже от дома к воротам.
– В смысле? – Вадик приостановился.
– Травы там или еще чего похуже?
– Нет, вы что! – фыркнул Вадик и мерзко хихикнул Огневу на ухо: – А что, ребятам нужно?
- Предыдущая
- 21/55
- Следующая
