Игнаха приехал - Шукшин Василий Макарович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/3
- Следующая
Молодые ушли в горницу и унесли с собой патефон. Игнатий прихватил туда же бутылку красного вина и закуску.
— Выпью с сестренкой, была не была!
— Давай, сынок, это ничего. Это полезно, — миролюбиво сказал отец.
Начали приходить бывшие друзья и товарищи Игнатия. Тут-то бы и начаться празднику, а праздник все не наступал. Приходили, здоровались со стариком и проходили в горницу, заранее улыбаясь. Скоро там стало шумно. Гудел могучий бас Игнатия, смеялись женщины, дребезжал патефон. Двое дружков Игнатия сбегали в лавку и вернулись с бутылками и кульками.
«Сейчас Васька придет», — ждал старик. Не было у него на душе праздника — и все тут.
Пришел наконец Васька — огромный парень с открытым крепким лицом, загорелый, грязный. Васька походил на отца, смотрел так же — вроде угрюмо, а глаза добрые.
— Игнашка приехал, — встретил его отец.
— Я уж слышал, — сказал Васька, улыбнулся и тряхнул русыми спутанными волосами. Сложил в угол какие-то железяки, выпрямился.
Старик поднялся из-за стола, хотел идти в горницу, но сын остановил его:
— Погоди, тять, дай я хоть маленько ополоснусь. А то неудобно даже.
— Ну, давай, — согласился отец. — А то верно — он нарядный весь, как этот… как артист.
И тут из горницы вышел Игнатий с женой.
— Брательник! — заревел Игнатий, растопырив руки. — Васька! — И пошел на него.
Васька покраснел, как девица, засмеялся, переступил с ноги на ногу.
Игнатий обнял его.
— Замараю, слушай. — Васька пытался высвободиться из объятий брата, но тот не отпускал.
— Ничего-о!.. Это трудовая грязь, братка. Дай поцелую тебя, окаянная душа! Соскучился без вас.
Братья поцеловались.
Отец смотрел на сыновей, и по щекам его катились слезы. Он вытер их и громко высморкался.
— Он тебе подарки привез, Васька, — громко сказал отец, направляясь к чемоданам.
— Брось, тятя, какие подарки! Ну давай, что ты должен делать-то? Умываться? Умывайся скорей. Выпьем сейчас с тобой. Вот! Видела Байкаловых? — Игнатий легонько подтолкнул жену к брату. — Знакомьтесь.
Васька покраснел пуще прежнего — не знал: подавать яркой женщине грязную руку или нет. Люся сама взяла его руку и крепко пожала.
— Он у нас стеснительный, — пояснил отец.
Васька осторожно кашлянул в кулак, негромко, коротко засмеялся; он готов был провалиться сквозь землю от таких объяснений отца.
— Тятя… скажет тоже.
— Иди умывайся, — сказал отец.
— Да, пойду маленько… того…
Васька пошел в сени.
Игнатий двинулся за ним.
— Пойдем, полью тебе по старой памяти!
Отец тоже вышел на улицу.
Умываться решили идти на Катунь — она протекала под боком, за огородами.
— Искупаемся? — предложил Игнатий и похлопал себя ладонями по могучей груди.
Шли огородами по извилистой, едва приметной тропке в буйной картофельной ботве.
— Ну как живете-то? — басил Игнатий, шагая вразвалку между отцом и братом.
Васька опять коротко засмеялся. Он как-то странно смеялся: не то смеялся, не то покашливал смущенно. Он был очень рад брату.
— Ничего.
— Хорошо живем! — воскликнул отец. — Не хуже городских.
— Ну и слава Богу! — с чувством сказал Игнатий. — Василий, ты, говорят, нагулял тут силенку?
Василий опять засмеялся.
— Какая силенка!.. Скажешь тоже. Как ты-то живешь?
— Я хорошо, братцы! Я совсем хорошо. Как жена моя вам? Тять?
— Ничего. Я в них не шибко понимаю, сынок. Вроде ничего.
— Хорошая баба, — похвалил Игнатий. — Человек хороший.
— Шибко нарядная только. Зачем так?
Игнатий оглушительно захохотал.
— Обыкновенно одета! По-городскому, конечно. Поотстали вы в этом смысле.
— Чего-то ты много хохочешь, Игнат, — заметил старик. — Как дурак какой.
— Рад, поэтому смеюсь.
— Рад… Мы тоже рады, да не ржем, как ты. Васька вон не рад, что ли?
— Ты когда жениться-то будешь, Васька? — спросил Игнатий.
— Он сперва в армию сходит, — сказал отец.
— Ты это… когда пойдешь в армию, сразу записывайся в секцию, — посоветовал старший брат. — Я же так начал. Тренер толковый попадется — можешь вылезти.
Васька слушал, неопределенно улыбался.
Пришли к реке.
Игнатий первый скинул одежду, обнажив свое красивое тренированное тело, попробовал ногой воду, тихонько охнул.
— Мать честная! Вот это водичка.
— Что? — Васька тоже разделся. — Холодная?
— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Игнатий. Подошел к Ваське и стал его похлопывать и осматривать со всех сторон, как жеребца.
Васька терпеливо стоял, смотрел в сторону, беспрерывно поправляя трусы, посмеивался.
— Есть, — заключил Игнатий. — Давай попробуем?
— Да ну! — Васька недовольно тряхнул волосами.
— А чего, Васька? Поборись! — Отец с упреком смотрел на младшего.
— Бросьте вы, на самом деле, — упрямо и серьезно сказал Васька. — Чего ради сгребемся тут? На смех людям?
— Тьфу! — рассердился отец. — Ты втолкуй ему, Игнат, ради Христа! Он какой-то телок у нас — всего стесняется.
— А чего тут стесняться-то? Если бы мы какие-нибудь дохлые были, тогда действительно стыдно.
— Объясни вот ему!
Васька нахмурился и пошел к воде. Сразу окунулся и поплыл, сильно загребая огромными руками; вода вскипала под ним.
— Силен! — с восхищением сказал Игнатий.
— Я ж тебе говорю!
Помолчали, глядя на Ваську
— Он бы тебя уложил.
— Не знаю, — не сразу ответил Игнатий. — Силы у него больше — это ясно.
Отец сердито высморкался на песок. Игнатий постоял еще немного и тоже полез в воду. А отец пошел ниже по реке, куда выплывал Васька. Когда Васька вышел на берег, они о чем-то негромко и горячо заговорили. Отец доказывал свое, даже прижимал к груди руки, Васька бубнил свое. Когда Игнатий доплыл к ним, они замолчали.
Игнатий вылез из воды и задумчиво стал смотреть на далекие синие горы, на многочисленные острова.
— Катунь-матушка, — негромко сказал он.
Васька и отец тоже посмотрели на реку.
На той стороне, на берегу, сидела на корточках баба с высоко задранной юбкой, колотила вальком по белью, ослепительно белели ее тупые круглые коленки.
— Юбку-то спусти маленько, эй! — крикнул старик.
Баба подняла голову, посмотрела на Байкаловых и продолжала колотить вальком по белью.
— Вот халда! — с восхищением сказал старик. — Хоть бы хны ей.
Братья стали одеваться.
Хмель у Игнатия прошел. Ему что-то грустно стало.
— Чего ты такой? — спросил Васька, у которого, наоборот, было очень хорошее настроение.
— Не знаю. Так просто.
— Не допил, поэтому, — пояснил старик. — Ни два, ни полтора получилось.
— Черт его знает! Не обращайте внимания. Давайте посидим, покурим…
Сели на теплые камни. Долго молчали, глядя на быстротекущие волны. Они лопотали у берега что-то свое, торопились.
Солнце село на той стороне, за островами. Было тихо. Только всплескивали волны, кипела река да удары валька по мокрому белью — гулкие, смачные — разносились над рекой.
Трое смотрели на родную реку, думали каждый свое.
Игнатий присмирел. Перестал хохотать, не басил.
— Что, Вася? — негромко спросил он.
— Ничего. — Васька бросил камешек в воду.
— Все пашешь?
— Пашем.
Игнатий тоже бросил в воду камень. Помолчали.
— Жена у тебя хорошая, — сказал Васька. — Красивая.
— Да? — Игнатий оживился, с любопытством, весело посмотрел на брата. Сказал неопределенно: — Ничего. Тяте вон не нравится.
— Я не сказал, что не нравится, чего ты зря? — Старик неодобрительно посмотрел на Игнатия. — Хорошая женщина. Только, я считаю, шибко фартовая.
Игнатий захохотал.
— А ты знаешь, что такое фартовая-то?
Отец отвернулся к реке, долго молчал — обиделся. Потом повернулся к Ваське и сказал сердито:
— Зря ты не поборолся с ним.
— Вот привязался! — удивился Васька. — Ты что?
— Заело что-то тятю, — сказал Игнатий, — что-то не нравится ему.
- Предыдущая
- 2/3
- Следующая
