Мадам посольша - Холландер Ксавьера - Страница 1

• 1/34
• Следующая

Впервые Сандра де Монсе увидела Джеймса Ллевелина в тот момент, когда с трудом выскользнула из крепких рук молодого конюха.

Подавленная и взъерошенная, мчалась она по двору, держа туфли в руках и стараясь одернуть блузку. Длинные локоны темно-коричневых волос прилипали к лицу, и она старалась откинуть сверкающую гриву назад короткими энергичными жестами. Она все еще ощущала настойчивые мужские руки на своей груди и припухшей вульве, которую он ласкал довольно долго. Его желание все еще будоражило ее. Как всегда с самого начала этой весны, ей удалось убежать в последнюю минуту. Перепуганная своей собственной внезапно возникшей страстью, Сандра вырвалась из крепких рук парня и бросилась под защиту стен высокого белого дома.

Прохладная трава под босыми ногами успокоила ее. Она наконец справилась с последней перламутровой пуговичкой и выругалась про себя: четверг, 24 мая 1966 года, но Александра де Монсе все еще девственница! Если дело так пойдет и дальше, то ты, моя милочка, никогда не станешь второй леди Чаттерли!

Преодолев пять ступенек на веранду, она на полном ходу врезалась в человека, который в этот момент с ее отцом вышел из гостиной.

— Чего ты здесь носишься, Сандра? — спросил Адриен де Монсе.

— Извините, мадемуазель, — сказал, засмеявшись, незнакомец, — но мне кажется, в нашем столкновении виноваты вы.

— Сандра, извинись немедленно. Я сыт по горло твоими проделками.

— Ну что вы, месье! Это же сущий пустяк, — пожал плечами незнакомец. — Вы не ушиблись, мадемуазель? Не думаю, что мы получили больше, чем синяк, не так ли?

— Сандра! — прошипел Адриен де Монсе, задыхаясь от злости.

Но девушка не могла произнести ни слова. Она только смотрела на руки незнакомого мужчины, которые спокойно лежали на ее плечах. Руки были теплые и твердые, их прикосновение было таким же нежным, как прикосновение ее шелковой блузки. Глаза, смотревшие сверху вниз в ее глаза, были темные и загадочные. Но в них вспыхивали веселые искорки. И кое-что еще заметила она в этих глазах, от чего у нее сразу же появился комок в горле. У молодого человека, который держал ее в руках, были черные волосы — один локон упал на лоб, высокие скулы и довольно полные, женственные губы. Все его лицо выражало чудесную юношескую силу. Это Сандра увидела и оценила в одно мгновение. Однако чувствовала она только его тело, которое тесно прижалось к ней и слегка покачивалось.

Она прикрыла глаза. Молодой человек расслабил руки, однако по тому, как дрожали его пальцы, она поняла, что и он взволнован.

— Сандра! — воскликнул отец. — Надеюсь, ты не собираешься прикидываться больной!

Его резкий голос, дрожащий от негодования, заставил ее спуститься на землю.

Сандра собралась с духом и заговорила с незнакомцем, но не могла оторвать своего взора от пылающих родительских глаз, которые заставляли дрожать любого человека, смотревшего в такие мгновения на де Монсе. Однако бывший посол слишком хорошо читал выражения человеческих лиц, и в частности своей дочери.

— Я… Я прошу простить меня, месье, — прошептала Сандра.

Руки поднялись с ее плеч. Девушка и впрямь чувствовала себя виноватой.

— Меня зовут Ллевелин. Джеймс Ллевелин.

Он все еще улыбался, но из глаз ушло веселье. Теперь в них горел яркий свет.

— Я очень рад, что встретил вас, мадемуазель де Монсе.

Только теперь она уловила легкий акцент, который придавал его голосу такое музыкальное звучание. Кто же он? Англичанин? Нет, американец. Ее мысль снова усиленно заработала. Разве Ллевелин — не уэльское имя?

— Теперь, когда знакомство состоялось, я думаю, ты не против приступить к работе, мой дорогой Ллевелин?

«К работе? — подумала удивленная Сандра. — Ага, значит, он работает с папой? Как странно! Ведь ему не более двадцати пяти».

С тех пор как Адриен де Монсе перестал путешествовать по свету, а это случилось шесть лет назад, его друзья в большинстве своем были скучными стариками. Молодые повесы типа Джеймса Ллевелина держались в стороне от офиса французского министерства иностранных дел на Кэ д’Орсэй.

— А теперь уходи, Сандра. Разве ты не хочешь переодеться для чая? Беги, дитя мое!

Сандра вздрогнула, словно ее ударили. «Господи, — подумала она, — он ведь может в любой момент отправить меня в кровать, словно маленькую девочку! А этот Ллевелин продолжает улыбаться и насмехаться надо мной!»

Гневно повернувшись спиной к отцу, она направилась в гостиную, наградив его негодующим и презрительным взглядом.

Двое мужчин, смеясь, отправились в сад. Сандра же спряталась за тяжелой желтой портьерой и продолжала наблюдать за ними. Ей казалось, что она расслышала несколько слов из их разговора.

— …еще ребенок… очень уязвимая натура… с тех пор как ее мать… — долетал тенор отца.

— …обворожительна… такая юная… — отвечал баритон Ллевелина.

Закипая негодованием, Сандра увидела, что они направились к тополям. О чем же сговаривалась эта парочка? Теперь отец казался серьезным. Он говорил и говорил, а его компаньон внимательно слушал.

Снедаемая любопытством, девушка пыталась догадаться, что же здесь делает Джеймс, какая работа связывает его с отцом. Ее абсолютно не интересовали ни политические, ни дипломатические интриги, но Джеймс Ллевелин…

— Берегись! — пригрозила девушка, опустив портьеру. — Мы с тобой еще встретимся!

Продолжая злиться, она направилась в спальню. Это была простая и уютная девичья комнатка с обоями розовых и бежевых тонов. Адель, воспитательница Сандры, выбирала эти бледные, полинявшие цвета — как ей хотелось оскорбить их и заставить покраснеть от стыда! — и холодные белые покрывала, и розовые сатиновые наволочки, и рюшевые занавески. Иногда у Сандры появлялось дикое желание учинить разгром в этом розовом гнездышке, расколотить старинные вазы и стеклянные безделушки, порвать картины, насквозь пропитанные романтизмом. Ну и к чему это приведет? Бедная Адель, которая так хорошо справлялась с домашними делами после ухода мамы, закатит истерику. Она, несомненно, пожалуется Адриену, а тот, как пить, дать пошлет свою дикую, необузданную дочь (глядя на нее, он иногда удивлялся, в какое странное создание воплотились его собственная плоть и кровь) к милому старому доктору Бланшоту. Адриен всегда делал это, когда не мог понять ее буйства.

Сандра криво усмехнулась. Ведь Адриен де Монсе знал, что его старый друг Бланшот, каждый раз появляясь в их доме, разыгрывал комедию. Хитрец Бланшот уже давно понял, что Сандра не ребенок! И не всегда действовал как ученый муж…

«Отлично, — подумала девушка, — а почему бы и нет?» Консультация у Бланшота всегда означала поездку в Париж, а она была готова использовать любую возможность, чтобы выбраться из этого душного старого Рамбуйе с его заплесневелыми условностями! Почему ей не разрешают ездить в Париж хотя бы раз в неделю, как это делают ее школьные подруги?

— Дочь Монсе и дома никогда не скучает, — повторяла Адель всякий раз, когда Сандра изъявляла желание побыть с подругами, сходить в кино или предпринять нечто такое, что делает жизнь сносной, когда тебе пятнадцать лет.

Наконец Сандра овладела своими чувствами и перестала оскорблять бедную Адель, сказав про себя: «Разве моя мама всегда сидела дома?»

Адель, увы, не поймет этого.

Ногти девушки вонзились в ненавистные занавески, но она уже понимала, что не сможет разорвать их в клочья. Ей страшно захотелось увидеть Ллевелина за чаем, поэтому, решила она, теперь не самое подходящее время привлекать к себе внимание. Тем не менее, с каким удовольствием посмотрела бы она на отца в тот момент, когда он увидел бы погром в комнате. Кстати, что он думает о себе? Кто он такой? Хранитель ее совести, что ли? Самое лучшее для него было бы понять, что она уже не ребенок. Но вот опять он только что назвал ее «дитя мое». Он явно пытается унизить ее. Не хочет понять, что с ней происходит, — или, может, он понимает это слишком хорошо?

• 1/34
• Следующая